Клинцов обошел всех именно в таком порядке, здороваясь с каждым за руку, спрашивая о самочувствии. Никто не жаловался.
Омар и Саид делали бутерброды — каждому по два, намазывая один вареньем, другой — паштетом. Клинцов вспомнил о последних наставлениях Селлвуда и решил, что поговорит с Омаром позже, точнее, поручит сделать это Глебову, предварительно объяснив ему суть задачи. Вальтер сказал, что передатчик он, пожалуй, соберет, но что для этого ему понадобится еще время.
— Ночь прошла спокойно? — спросил Клинцов у Холланда.
— Абсолютно спокойно, — ответил Холланд. — Никто не появлялся.
— Как наш Толик? — этот вопрос Клинцов задал Глебову.
— Сделал ему еще один укол. Теперь, как видите, читает Сенеку. Но в латыни очень слаб. Черт знает, чему их учат в университете!
— Не выпускайте его из поля зрения, — попросил Глебова Клинцов.
Ладонщиков неохотно оторвался от чтения, когда Клинцов присел рядом с ним и спросил, во что он так усердно вникает.
— Стоики, кажется, не боялись смерти, — ответил Ладонщиков. — Вот я и стараюсь понять, почему не боялись.
— А ты боишься?
— Боюсь, — признался Ладонщиков. — А вы, Степан Степанович?
— Смерть — вещь обидная. Одни прожили совсем мало, а она уже пришла. Другие прожили много, много видели, много знают, их ум — кладезь мудрости, добытой великим трудом, страданиями, нужной всем, но вот пришла смерть — и всему конец, все разрушено, уничтожено. Жестоко, бессмысленно, неразумно.
Теперь о нашем положении, Толик. Все мы — узники убийцы. Чем бы ни была вызвана катастрофа — она дело его рук. Убийца загнал нас в эту черную башню. Наша задача — выжить и выйти, чтобы вынести ему приговор. Но убийца есть и здесь, в лабиринте. Его мы тоже не знаем и потому называем ч у ж и м. Ч у ж о й — это то, во что может превратиться каждый из нас, предавшись страху смерти. Страх смерти — это и чрезмерная любовь к собственной жизни, которая в любой момент может перешагнуть через жизни других людей. Это обезумевшее от любви к себе Я.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Сенфорд стоял возле ямы и время от времени бросал в нее зажженные спички.
— Что за странное развлечение, мистер Сенфорд? — спросил его Клинцов.
— Эксперимент, — ответил коротко Сенфорд.
— И каковы же его результаты?
— А вы без иронии, мистер Клинцов, без иронии… Результаты этого эксперимента могут быть потрясающими. Если мои предположения подтвердятся, мы сможем позволить себе открытый огонь и, стало быть, горячую пищу. Вот посмотрите, — Сенфорд зажег спичку и бросил ее в яму. — Очень удачный вариант — спичка легла мостиком на щель между камнями. Обратите внимание на ее пламя: оно довольно яркое и устремлено вверх. Это говорит лишь об одном: из ямы идет поток воздуха, богатого кислородом. Откуда ему взяться, мистер Клинцов?
— А вы как думаете? — схитрил Клинцов, зная, что у Сенфорда уже есть версия или даже версии ответа. И не ошибся.
— Либо, — с торжественностью ответил Сенфорд, — своим основанием яма уходит в пористый песчаник, сквозь который, как сквозь фильтр, к нам проникает атмосферный воздух. Либо, — он сделал паузу, видя, что его слушают уже и другие, — либо к яме подведены подземные коммуникации. Стоит лишь вынуть камни из ямы и мы узнаем, какой из этих ответов правильный.
— Либо ваш эксперимент вообще ни о чем не говорит, — сказал Сенфорду Клинцов. — Спичка горит — это верно, и пламя ее направлено вверх. Но точно так же все происходит и здесь, — в подтверждение своим словам Клинцов взял у Сенфорда спичечный коробок, зажег спичку и показал ее всем. Вальтер расхохотался. Сенфорд плюнул и удалился в свой угол. Но ненадолго, потому что Омар пригласил всех к завтраку. Кузьмин завтракал, оставаясь на посту у входа.
— В тот момент, когда был убит Селлвуд, мы находились в третьем ритуальном зале — под этим номером он значится на нашей схеме, — заговорил, ни к кому не обращаясь, Клинцов за завтраком. — Там рухнул потолок. Во время недавней грозы, наверное. Образовалась большая дыра. Эта дыра, как мне показалось, ведет в симметричный зал, находящийся в верхней, белой башне. Факт этот для нас чрезвычайно важен: у нас увеличилось количество воздуха…
— Ага! — вскрикнул Сенфорд, но на него зашикали, и он затих.
— Кроме того, — продолжал Клинцов, — это чертовски интересно для нашей науки: обследовать белую башню. — Клинцов увидел, как загорелись глаза у Глебова, как беспокойно задвигались губы у Холланда — явный признак вспыхнувшего в нем интереса, как захлопала ресницами Жанна, как она прикусила нижнюю губу, уже, кажется, готовая бежать со своим фотоаппаратом к новому «объекту». Даже Толик перестал жевать, услышав о белой башне. Только Сенфорд отреагировал отрицательно:
— Кому теперь нужна ваша наука?! — воскликнул он, как бы досадуя на крайнюю глупость всех окружающих. — О чем вы толкуете?!
Клинцов не придал значения словам Сенфорда и спокойно продолжал:
— Но есть две проблемы, которые надо обсудить. Проблема первая — лестница. Чтобы попасть в белую башню, надо построить лестницу из кирпича. Это труд, и труд немалый, тем более, что придется разобрать часть стены, чтобы добыть таким образом кирпич. Рабочих, как вы знаете, у нас нет, и если мы решимся строить лестницу, то будем, очевидно, строить ее своими руками. Это первая проблема. Вторая проблема заключается в следующем: на нашем пути к белой башне стоит ч у ж о й. Он будет охотиться за теми, кто отправится в третий зал, или за теми, кто останется здесь. Все варианты одинаково опасны. Безопасен только один: всем оставаться здесь и к белой башне не ходить.
— Или убить, наконец, ч у ж о г о, — подсказал Вальтер.
— Да, или убить, наконец, ч у ж о г о, — согласился Клинцов. — Кто пойдет со мной?
— Нет! — скорее непроизвольно, чем осмысленно вырвалось у Жанны.
— Кто пойдет со мной? — повторил свой вопрос Клинцов.
— Я, — с готовностью отозвался Вальтер. — Этот ч у ж о й мне до чертиков надоел.
— Нет, Вальтер, нет. Тебе нельзя, — сказал Клинцов. — Ты не собрал радиопередатчик и не передал в эфир наш сигнал. Сделать это настолько важно для всех нас, что мы не можем рисковать тобой, Вальтер. В охоте же на ч у ж о г о есть риск, вы это знаете.
— Тогда возьмите меня, — сказал Холланд.
— Нет. Вы останетесь вместо меня, — был ответ Клинцова.
— Тогда — я, — предложил себя Глебов.
— Нельзя рисковать жизнью единственного врача.
— Я пойду! — крикнул от входа Кузьмин. — Я — никто, никому не нужен. Словом, самая подходящая кандидатура. Берете, Степан Степанович?
— Беру, — ответил, оглянувшись, Клинцов.
— Но это противоречит вашему принципу, — сказал Сенфорд. — Насколько я понимаю, теперь он должен быть сформулирован так: все спасенные должны быть спасены. Студент Кузьмин — из числа спасенных.
— Вы слышали? — спросил у Кузьмина Клинцов. — Мистер Сенфорд прав: в бой идут одни старики. — Впервые, кажется, Клинцов был благодарен Сенфорду за напоминание: он, действительно, едва не нарушил принцип, установленный им и Селлвудом. — Со мной пойдет Холланд, — объявил Клинцов. — Есть возражения?
— Есть, — сказал Сенфорд. — Вы уйдете с пистолетом и оставите всех нас без всякой защиты. А если ч у ж о й придет сюда, когда вас не будет? Он перещелкает всех нас, как цыплят. Я предлагаю отказаться от всяких мыслей о белой башне. Нам достаточно и черной башни. Я понимаю, что следовало бы отомстить за смерть мистера Селлвуда и Денизы…
— И за смерть Ахмада, — напомнил Глебов.
— Да, и за смерть Ахмада. Но эта месть может стоить нам нескольких жизней, — продолжал Сенфорд. — А каждая наша жизнь теперь бесценна, потому что мы, возможно, новый Ноев ковчег. Но если речь идет не о мести, а только о белой башне, то и вовсе не стоит рисковать: на кой черт нам белая башня?! Ожидание! Вы сами — и это правильно! — провозгласили нашу стратегию и тактику: ожидание!
— Я хочу поддержать Сенфорда, — сказала Жанна. — Мне очень хочется попасть в белую башню, но цена входного билета в эту башню слишком велика. Я считаю, что прошедшая ночь — образец нашего поведения: все находятся здесь под охраной одного из наших доблестных мужчин и ничем не рискуют. Думаю, что власть Клинцова мы должны ограничить нашей общей волей.
— Проголосуйте, — потребовал Клинцов.
Все проголосовали за предложение Жанны.
— Есть еще одно предложение, — поднял руку Глебов. — Его вносит Омар. Он предлагает каждое утро выставлять пищу и воду для ч у ж о г о в один из коридоров лабиринта. Омар считает, что так мы обезопасим себя от вторжения ч у ж о г о в нашу обитель. И, конечно, задобрим его, если он не зверь. Сам Омар считает, что ч у ж о й — это аш-шайтан, дьявол, что убить его нельзя, потому что его казнь отложена до Страшного суда.
