– И что?
– Каждый хренов ритуал имеет свою цель. Я говорю, что на фронт посылают послушниц, и не особенно ошибаюсь. Вроде как жрицы они, вроде нет. Смерть им предназначена, для этого они и прошли несколько кругов испытаний в своих реликтовых дубравах, куда вход посторонним закрыт.
– Наших дубравах, надо полагать, – отозвался Тусклый. – Здесь все наше.
– Верно. Но у эльфюг своя магия. Могли и добыть ее здесь, перетащить источники из Зиаркены – кто ж знает? За триста лет здесь многое изменилось, капитан.
– Может быть, – сказал гоблин. – Значит, наша рыжая – жрица Ларны?
– Мы так думаем. Есть некоторые другие версии, и мы их сейчас отрабатываем.
– Какие?
– Ну, на связистку не тянет. К тому же баб на передовую пока эльфюги не пускают, те все по тылам. Да и зачем она тут в единственном числе? Мужиков, которые бы со связью управились, нет? Брехня. Со мной такая отмазка не работает. Не связистка она. Также не курьерша, не волшебница в прямом смысле слова – по тем же причинам. Боевые маги – мужики, только таких и встретишь в самых жарких местах.
– Целительница?
– Вариант посерьезней. В ней громадная чародейская сила, определить можно с ходу даже невооруженным глазом. Но она запечатана, плотно, так что сама девка пользоваться ею не может. Зачем такая целительница нужна? К тому же, по здравому разумению, ей место в госпитале. Опять нестыковочка.
– Да-а, – протянул Тусклый. – Прямо какая-то загадочная, мать ее, личность. Зачем же нужна сила, когда ею не воспользуешься?
– Слушай дальше. Значит, все невероятности мы исключили. Не думаю, что появится что-нибудь еще…
– А если за полюбовничком сюда побежала? Покинула свое расположение – и деру!
– Допустим. Но это объяснит лишь то, почему она здесь, но не то, кем она является.
– А кем?
– Живой бомбой, капитан.
– Не понял.
– Те жрицы, которых отправляют на фронт, – смертницы. Айлеа. По-ихнему – ласточки.
– Не слышал.
– Еще бы. Новинка в военном искусстве эльфов. Если по-простому, то все выглядит так. Жрицы Ларны обучают девиц, наталкивают в них волшебства побольше, как в мешок, пока тот не начинает по швам трещать. А потом закупоривают. И – изделие готово к отправке. Живая чаро-фугасная бомба, да только куда как страшнее ее. Приходит время, и в каком-нибудь месте, где особенно жарко и где эльфюги понимают, что иначе врага не сдержать, они приводят в действие спусковой механизм айлеа. Какое-то заклинание, видимо, или, может, проводят небольшой ритуал. И все – кранты. Высвобождается огромная энергия. Выброс… Видел Черный Дождь, какой используют их маги?
– Паршивая штука, – кивнул Тусклый.
– Так эффект от айлеа куда как сильней. Живая сила и техника поражается в радиусе километра – ничего живого не остается. Даже танковая броня потом крошится под пальцами, как бумага сгоревшая.
– И все это может проделать одна пигалица?
– Да. Такое уже случилось под Грелкой. Там начисто накрыло штурмовой батальон Тринадцатой Дивизии. Никого не осталось. Так, только пепел.
– Дерьмо, – сказал капитан, морщась. Помнил он знаменитый Черный Дождь, боевое композитное заклинание, жгущее и срывающее мясо с кости, первое, что смогли сделать Дети Цветов, чтобы поселить в отчаянных гоблинских сердцах суеверный страх. Тусклый видел, как сильно не везло тем, кого накрывало этой кошмарной черной завесой, направляемой чужим разумом с другой стороны передовой. Дождь оставлял после себя лишь трупы, выглядевшие так, словно их жевал да выплюнул, не закончив дела, громадный дракон с зубами, острыми, как бритвы. Месиво искореженной плоти, которая еще была способна некоторое время кричать и плеваться кровью и останками того, что было когда-то внутренними органами.
В конце концов гобломанты научились противостоять Черному Дождю, но ведь кто знает, какие еще сюрпризы способны изобрести Дети Цветов. Их секретные лаборатории, как говорят, пашут день и ночь, изобретая новые способы истребления зеленых. Но даже и без новых у эльфюг есть хорошо всем знакомые Мотылек, Вечерняя Звезда и Поцелуй Ведьмы. Когда Вриаль Дафинг со своей кавалерией обрушился в чистом поле на Семнадцатый Пехотный, от Поцелуя погибло гоблинов больше, чем от тяжелых, покрытых магией и слоями быстродействующего яда палашей конных рыцарей. Эльфы наступали с трех сторон, укрытые щитом силовых заклятий, непробиваемым для большинства пуль и гвоздей, а кошмарные фантомы Поцелуя Ведьмы летели впереди, собирая кровавую жатву. Об этом рассказал Тусклому позавчера один из немногих уцелевших в мясорубке при Драконьей Отрыжке лейтенант, которому отрезало руку и чуть не снесло полголовы.
Тусклый попытался представить, какой силы может быть выброс при открытии печати айлеа, но безуспешно. Не мастак он был по части воображения. Но если Пломба говорит, значит, знает. И выходит – дело дрянь.
А не рванет ли эта рыжая прямо здесь, в самом сердце «Смердящего»?
– Вот скажи, капитан, что это за народ такой паскудный, который своими бабами прикрывается? Который делает из них живые бомбы? – спросил смершевец.
Коньяк сильно облегчил путы на его языке, амбал готов был рассыпать перед старшим по званию все, что наболело.
Тусклый отвернулся.
– Не имею понятия, лейтенант. Я только воюю. Когда закончится Реконкиста и если я донесу до финиша свои мощи в целости и сохранности, я, может, и смогу ответить. Но не сейчас. Мне, по большому счету, плевать. Вот я слышал, как многие мои ухари спрашивают – а есть ли хорошие эльфы? Те, которые не мечтают сунуть гоблину нож под ребра при первой же возможности?
– Что ты им отвечаешь, капитан?
– Ничего. Мне лишь хочется всех, кто это спрашивает, отправить на губу. Потому что такие вопросы очень пахнут пораженческими настроениями. Эльф – это враг. Хороший враг – мертвый враг. Если здесь думать по-другому – хана тебе!
Пломба посмотрел на Тусклого и прищелкнул зубами.
– Правда. Но я всего лишь говорил, до чего ж могут опуститься эти декадентствующие ублюдки…
– Философия… оставь ее эльфюгам… они это любят…
Гоблины помолчали. Особист мрачно дымил третьей сигаретой, сбрасывая взлохмаченные комочки пепла на пол.
– Так чего ждать? – спросил Тусклый. – Взорвется эта рыжая здесь?
– Нет. Вряд ли. Чтобы это произошло, надо знать ключ, которым можно открыть оболочку. Сами айлеа не знают.
– Хитрые сукины дети.
– В том бункере эльфы пытались защитить ее. И хотя я не вижу в этом смысла, но факт остается фактом, чтоб его! Там погибли несколько офицеров из Отдельной Разведывательной Бригады «Следопыт». О них нам известно – серьезное подразделение, занимающееся диверсиями и взятием языков. Часто ходят к нам в тыл, забираются весьма глубоко и шуршат немало.
– Клонишь к тому, что «следопыты» хотели отвести рыжую куда-нибудь к нам и там сорвать с нее чеку? – спросил Тусклый.
– Очень может быть, капитан. Но если план был таким и если у эльфюг имелся ключ, почему они не привели эту дерьмовую магию в действие? Достаточно было бы одной рыжей шмакодявки, чтобы вся Зона Фуин превратилась в выжженную пустыню. Почему стормозили, ведь было время?
– Эльфы – одно слово, – отозвался Тусклый.
За пределами палатки Прыщ в компании с сержантами СМЕРШа объясняли кому-то, что командир занят и не может принять донесение. Гоблины рычали, недовольные задержкой.
– У тебя что-нибудь еще, лейтенант? Слышишь, кое-кто уже волнуется, что ему мешают отчитаться передо мной по всей форме.
– Долго не задержу. – Пломба оперся локтями о столешницу. – Мы должны отправить рыжую на передовую, туда, где сейчас находится Особый Гобломантский Корпус. Только там есть специалисты нужного класса, которые могут заняться этой проблемой. Понимаешь, капитан?
– Ну?
– Здесь ее держать не имеет смысла. Если эльфы будут применять айлеа в широком масштабе, нам понадобится контрмера, нечто, чем мы могли бы предотвращать выбросы и даже ловить ласточек заранее. Кто знает?.. Поэтому надо поспешить. Отправь кого-нибудь из своих. В группу я рекомендую только Гробовщика, он чародей и будет присматривать за рыжей. Остальных выбери сам, капитан, тех, кто не подведет, потому что идти придется через зону боев.
Тусклый поздравил самого себя с победой. Последние несколько минут он гадал, предложит или нет особист эту авантюру. Предложил-таки. Собственно, вывод напрашивался сам собой. Раз эльфка такая важная птица, то обычный статус военнопленного к ней неприменим, более того, это тщедушное, до тошноты стройное тельце, оказывается, едва ли не самый важный вражеский секрет на сегодняшний день. Тусклый поспорил сам с собой – и выиграл десять монет. Которых у него не было.
– А кто-нибудь из твоих пойдет?
– Нет. У меня дел по горло, не могу никого отрывать.
– Понятно. Что ж, понял тебя. Раз Реконкиста требует, сделаем.
– Требует, – не моргнув глазом, ответил Пломба. – А еще более Злоговар.
