Оливия не совсем четко представляла себе, случаен ли выбор Гила. В известном смысле он в Лондоне — иностранец. Интересно, знал ли он заранее, что в этом ресторане большинство посетителей составляли исключительно любовные парочки?
— Ты не одобряешь мой выбор? — Гил заметил, как она молча оглядывалась по сторонам.
— Наоборот, здесь очень мило. — Оливия пожала плечами. — Я просто не могла не обратить внимания, что все присутствующие пришли сюда по двое… парами. — Оливия закончила свою мысль неуверенно, с опозданием сообразив, что лучше было бы вообще не говорить об этом.
Гил обвел глазами небольшой уютный зал, снова взглянул на Оливию. Судя по выражению его лица, ему здесь явно нравилось.
— А мы разве не пара?
Оливии вновь стало жарко. Он просто читал ее самые сокровенные желания.
— Но… не в том смысле…
— А в каком?
Оливия молчала. Гил поднял вверх черную бровь и вопросительно взглянул в ее изумрудные глаза.
— Неужели после пережитого нами сегодня утром у тебя еще могут возникать сомнения относительно нас с тобой?
Ну, как ей быть не сбитой с толку столь внезапной переменой в их взаимоотношениях, перешедших от враждебности к взаимному влечению?!
Ее собственная агрессивность была лишь способом защиты, не позволявшим Гилу приближаться совсем вплотную. Она никогда не была уверенной в его чувствах к ней. Но сегодня своим жарким поцелуем он снес все преграды.
Но что чувствует к ней Гил? Она была удивительно наивна в вопросах секса. Означает ли его тяга к ней нечто большее, чем просто физическое желание?
Оливия сделала едва заметный жест рукой, однако он не ускользнул от Гила.
— Сегодняшнее утро было таким, таким внезапным.
— Может, оно и было внезапным, но едва ли оно было неожиданным, — сухо сказал Гил. — То, что произошло между нами, — неизбежно. Ты это знаешь, не так ли?
Он говорил, а ладонью гладил ее руку, лежавшую на столе, и эта невинная ласка была убедительнее всех его аргументов. Уж не это ли называет химическими процессами любви? Оливия размышляла, словно в полусне. Или это — опасное пламя, которое все больше походит на лесной пожар? Именно такое пламя разгорается между ними.
После некоторого замешательства Оливия кивнула, отвечая на вопрос Гила.
— Да, я знаю.
Глаза Гила вспыхнули в свете свечей, и по спине Оливии, щекоча, как легкое перышко, побежала дрожь.
Во многих отношениях Гил представлял собой тайну. Оливия почти ничего не знала о нем и пока еще не могла ни о чем спрашивать. Например, о Сусанне Уитлоу. Всему свое время, внушала Оливия самой себе. Сегодня вечером достаточно лишь находиться рядом с ним и знать, что и он хочет того же. Во всем остальном она разберется позже, если, конечно, у нее хватит сил быть терпеливой.
Когда официант подошел принять заказ, Оливия лишь мельком взглянула в меню. Честно говоря, ее едва ли заботило, что она будет есть. Она не знала, сможет ли вообще проглотить хоть кусочек. В конце концов, она остановилась на рыбе, — по крайней мере, рыба не так тяжело усваивается, как мясо.
Во время ужина Гил умышленно направлял разговор на более общие темы: они обсуждали свои музыкальные и театральные пристрастия, сравнивали постановки на сценах Нью-Йорка и Лондона.
Сначала Оливию обеспокоила такая перемена настроения Гила. Она все еще находила странным и почти нереальным то, что они вообще ужинают вместе, не говоря уж об обмене взглядами на искусство. Однако постепенно она почувствовала себя немного свободнее.
Теперь в нем было что-то от того молодого человека, которого она знала пять лет назад. Тогда они обнаруживали столько точек соприкосновения! Разве удивительно, что она до сих пор не может забыть его?
Незваная мысль пришла столь внезапно и неожиданно, что у Оливии перехватило дыхание.
В восемнадцать лет ей не составляло труда признать, что она любит, но теперь, пять лет спустя, об этом даже подумать было страшно. Однажды такое признание сделало ее уязвимой, и ей становилось не по себе при мысли о возможности во второй раз перенести подобный удар.
Однако, несмотря на отчаянные попытки Оливии вновь соорудить вокруг себя защитные барьеры, все они были сметены могучей силой его обаяния.
Теперь, когда Гил сидел напротив Оливии на расстоянии протянутой руки, было невозможно скрыть правду о ее отношении к нему. Она безумно любит его, и никакими мудрствованиями этого не изменить.
Оливия нахмурила брови, сообразив, что Гил задал ей вопрос.
— Прости, что ты сказал?
— Я спросил, видела ли ты новый мюзикл Ллойда Уэббера.
Оливия неопределенно пожала плечами. Она едва пригубила вино, но чувствовала себя почти пьяной от той неотвязной мысли, что засела в ее голове: а любит ли он ее?
— Нет, — наконец произнесла Оливия. — То есть, не думаю, что видела.
Гил удивился.
— Меня подводит мое воображение или ты не можешь сосредоточиться?
Неужто ее рассеянность так бросается в глаза?
Гил наклонился к ней так, что его теплое дыхание овевало ее щеку, а ее ноздри наполнились тонким ароматом лосьона после бритья, употребляемого Гилом.
— Тебя не станет шокировать мое признание: да, мне довольно трудно сосредоточиться.
Гил с вожделением смотрел на то место, где улеглась одиночная жемчужина кулона, и молчал.
Оливия ощутила, как жар прилил к ее груди, как отвердели соски. Она немного пошевелилась, подвинулась ему навстречу. Она чувствовала себя такой взволнованной, что пульс участился.
— Почему бы тебе не выйти в фойе? Я попрошу, чтобы нам принесли кофе, — мягко предложил Гил.
Оливия кивнула, решив, что ей действительно нужно подышать свежим воздухом. Она так сильно реагировала на близость Гила, что влечение, кажется, почти выходило из-под контроля. На пути в фойе она оглянулась и чуть не столкнулась с одним из молодых парней, как раз встававшим из-за стола.
Тот поддержал ее за локоть, помогая удержаться на ногах.
— Привет вам, — улыбнулся он.
Погруженная в свои мысли, Оливия ответила рассеянной улыбкой.
— Спасибо, — мимоходом бросила она и пошла дальше.
— Ты его знаешь? — холодно спросил Гил, слегка касаясь ладонью ее спины, когда они шли к двери, ведущей в фойе.
От этого прикосновения ее с головы до пят пронзило током и едва хватило сил отрицательно покачать головой. Когда Гил пошел заказывать кофе, Оливия возблагодарила случай за возможность в течение пары минут привести в порядок разбегающиеся мысли.
В фойе было так же уютно, как и в ресторанном зале: небольшие диванчики и кресла располагались друг к другу под таким углом, чтобы никому не мешали чужие взгляды.
