– Ваших сожалений, Жак де Тресс, недостаточно! Думайте!
– Но я даже не представляю, что бы это могло значить.
Шевалье взял со стола лист пергамента и, поглядывая на гобелены, начал делать какие-то пометки. Чуть погодя он поднял голову и посмотрел на меня.
– Вы умеете рисовать?
– Я пробовал, но не уверен в своих талантах.
– Талант живописца здесь не понадобится. Надо передать, причём как можно точнее, форму ключа. Со всеми завитушками, которых здесь предостаточно! Сдаётся, он изображён не просто так. Я тем временем займусь остальными деталями, кои привлекли моё внимание.
– Как скажете, шевалье.
– Вот и славно!
– Орландо, вы не обратили внимания на какие-нибудь дырки или прорехи, подобные тем, которые были сделаны на первом гобелене?
– Хорошее замечание! – кивнул де Брег. Отложив свои записи, он поднял один гобелен, дабы изучить внутреннюю сторону. Через некоторое время шевалье поджал губы и покачал головой: – Увы, ничего похожего.
– Жаль.
– Рисуйте, Жак! Рисуйте!
Пока я со всем усердием пытался изобразить ключ, шевалье скрестил руки на груди и уставился на другой гобелен – с фигурами лучников. Ключ, который я постарался нарисовать со всем прилежанием, был похож на десятки других, изготовленных для рачительных хозяев, стремящихся уберечь свои дома от воров. Когда я, пусть и перемазавшись в чернилах, почти закончил рисунок, де Брег посмотрел на меня и удовлетворённо кивнул:
– Определённо, Жак, у вас есть талант не только к приключениям, но и графике. Надо бы обратить на это внимание отца настоятеля, который постоянно жалуется на леность монахов, не способных даже изобразить initialis,[14] не говоря о миниатюрах и орнаментах. Про этот ваш талант он ещё не знает.
– Благодарю вас, шевалье.
– Полноте смущаться, Жак! Это не ваша заслуга, а щедрость Господня, одарившего вашу персону этими способностями. Главное, чтобы вы не зарыли талант в землю, как поступил один глупый малый.
– Да, мне доводилось слышать эту легенду от мастера Уэшема.
– Кстати! Не забудьте очистить ваши пальцы от чернильных пятен! Даниэль Сагальский не глуп и не преминет обратить на них внимание.
– Возможно, сударь, мой вопрос покажется вам странным и заданным не ко времени, но откуда столь странное имя?
– Сагальский? – уточнил де Брег. – Отец Даниэль был воспитан в Сагальской обители, расположенной далеко на востоке. Обитель, надо заметить, известна мыслителями, авторами трудов по философии и богословию. Досточтимые мужи, населяющие этот монастырь, были одними из первых, кто… – Шевалье вдруг замолчал и задумался.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Нет, ничего особенного, – Орландо подкрутил усы и прищурился. – Хм… Странно.
– Вы что-то увидели?
– Нет, просто вспомнил историю о сей монашеской обители.
– Это воспоминание вас сильно удивило… – заметил я.
– Можно сказать и так, но это сейчас неважно. Я обязательно вам поведаю эту историю, но чуть позже, когда мы закончим наши дела. Вы нарисовали ключ?
– Вот, извольте взглянуть.
– Эх, дьявол… – поморщился де Брег. – Вы всё сделали прекрасно, но кто поручится, что именно это изображение необходимо для разгадки? Будь такая возможность, я бы сделал точную копию всего гобелена, но увы – нам попросту не хватит времени. Мы с вами словно слепые щенки, которые тычутся в разные стороны, пытаясь добраться до молока!
– Что дальше? – спросил я.
– Дальше? – показал шевалье мне на следующий гобелен. – Что скажете?
На гобелене было изображено десять лучников. Девять из них были готовы выпустить стрелы, а ещё один, изготавливаясь, опустил лук к земле. За их спинами виднелись холмы, речка и стая птиц. Признаться, сюжет был столь обычным для подобных картин, что я растерялся.
– Не знаю…
– Десять лучников, – вздохнул шевалье. – Час от часу не легче. Ну что же! Давайте будем изучать эти рисунки, стараясь запомнить даже мельчайшие детали. Кто знает – может, нам доведётся увидеть записи графа Буасси, и это немного прояснит картину…
Гобелены с должными предосторожностями были возвращены в комнату отца Даниэля, после чего шевалье де Брег весьма рассеянно простился и отправился в свои покои. Мне не спалось. Я лежал и думал о знаках, которые могли послужить ключом к этой загадке.
Один ли покойный граф, известный своими мерзкими пороками и поступками, являлся хранителем этих таинственных богатств? Богатств или же знаний, кои страшны одним своим упоминанием? Знаний, ради которых схлестнулись слуги Святой церкви и древние Боги, явившиеся нам в Баксвэре! Пусть и покажусь излишне самонадеянным, но воображаемые богатства не представлялись мне достойной причиной, дабы прятать их с таким усердием.
Нет, здесь нечто иное…
Я закрыл глаза и попытался представить первый гобелен, который видел в доме шевалье де Брега. Перед глазами возник замок Вердан-Фуа, сторожевые башни, хмурый, опутанный плющом донжон и озеро, в котором, словно в зеркале, отражалось пять башен. Охотников на втором гобелене тоже пять.
Есть ли в этом подсказка?
Возможно, но в чём её смысл? Ключ? Сокол, сидящий на руке одного из этих господ? Наряды? Как я уже говорил, одежды этих охотников напоминали мне картины в замке моего отца. В таких одеяниях были изображены многие из моих предков.
Пять охотников в коротких разноцветных плащах…
Красный, голубой, синий, коричневый, чёрный. Сатиры и фавны, чьи свирели украшены разноцветными лентами. Лучники? Сюрко одинаковые – жёлтого цвета, но не обозначены гербами, кои могли бы оказать помощь. Возможно, смысл этих персонажей в ином? В чём? В их количестве? Вздохнув, я перевернулся на другой бок и заснул. Сия загадка была слишком сложна для моего разума…
Глава 19
Утро началось плохо. Едва мы спустились вниз и приступили к утренней трапезе, как в залу ворвался отец Даниэль. Клянусь, мне не доводилось видеть священника в таком виде! Даже после схватки с баргестами он выглядел куда достойнее своего сана.
Всклокоченные волосы торчали в разные стороны, а пунцовое лицо перекосила злобная гримаса. Не успев дойти до стола, за которым сидели я и шевалье де Брег, святой отец начал орать и размахивать руками, словно ветряная мельница. Широкие рукава сутаны стали похожи на крылья большой и очень хищной птицы. Признаться, даже не понял его слов – он говорил слишком быстро.
– Как так – украли?! – вытаращился на священника шевалье де Брег, пытаясь прожевать кусок курицы, выловленной из похлёбки. – Святой отец, вы что, ополоумели или перепились вина?! Согласен, здешнее вино приятно на вкус, но если вы задумали бражничать, то могли бы пригласить и нас, дабы не предаваться греху без должной закус… должной поддержки! Это, позволю себе заметить, совсем не по-христиански! Сказано в Писании: «Грех разделяет человека и Бога!» Вам ли не знать, отче…
– Орландо, перестаньте паясничать! – зарычал отец Даниэль и, уже не сдерживая эмоций, отшвырнул блюдо, не вовремя принесённое слугой. Миска отлетела в сторону и разбилась, испачкав стену жирным бульоном. Испуганный его гневным выкриком слуга остолбенел и замер на месте, но его покорность разозлила священника ещё больше. Сагальский оскалился и рявкнул:
– Пошёл прочь, безбожник!
– Однако… – удивлённо протянул де Брег. – Судя по делам вашим, вы не шутите? Эдак мы и без завтрака останемся, чёрт бы вас побрал!
– Святые угодники! Какие могут быть шутки?!
– Шутки, к слову, бывают разные, но о них мы побеседуем чуть позже, когда перестанете кричать. Потрудитесь объяснить, отче, что именно произошло нынешней ночью и отчего вы так взбесились, словно вас не допустили до Святого причастия?
– Я уже вам сказал! Гобелены, переданные мне графиней де Фуа, были украдены!
– Вот это новости… Кем же?!
– Вашим другом – Паскалем Жанэ! Он исчез нынешней ночью, прихватив предметы, кои должны быть доставлены его преподобию!
– Паскаль Жанэ?!
– Вы что, оглохли, сын мой?!
– Святой отец, вы в своём уме?
– Да, в своём! – рявкнул священник.
– Отче, извольте говорить тише! Сядьте и поведайте о приключившейся беде, желательно со всеми подробностями! От вашего крика у меня пропадает аппетит, а когда я голоден, то соображаю намного хуже…
Если умолчать о сквернословии святого отца, крайне меня удивившем, то несчастье можно описать в нескольких словах. Судя по рассказу отца Даниэля – гобелены, хранимые в покоях священника, были похищены.
Кроме этого, из замка исчез Паскаль Жанэ…
Не прошло и получаса, как в трапезную были доставлены несколько слуг, заплаканная служанка, которой Паскаль оказывал особое внимание, и здешний стражник, находившийся в эту ночь на часах у ворот. Воин невнятно бурчал, пытаясь оправдать свой проступок, но де Брег покачал головой:
– Эдак мы ничего не добьёмся. Готов поклясться, что дело здесь нечисто.
