сожрал мои деньги. ― Поднимитесь этажом выше.
Я благодарю ее и поднимаюсь по лестницы на следующий этаж – здесь расположено детское отделение. Автомат находится в коридоре, недалеко от лифтов. Закинув доллар четвертаками, я жду, пока приготовится мой кофе, рассматривая людей, которые выходят из только что подъехавшего лифта.
Среди них я вижу того, кто знаком мне. Того, о ком я запрещала себе думать последние три месяца. Справедливости ради: я проигрывала себе снова и снова в этом непростом деле.
Мой пульс значительно ускоряется при виде Данте. Я увлеклась этим парнем слишком быстро, но не было никакой надежды, что смогу забыть его в обозримом будущем.
Меня он не замечает. У лифтов поворачивает налево, скрываясь в другом коридоре.
Забыв о кофе, я иду за ним, даже не представляя, что сказать.
Помнит ли он меня еще?
Ну, конечно. Три месяца не столь большой срок. Хотя, смотря как на это посмотреть.
Но меня интересует другое: вспоминал ли он обо мне? Хотя бы иногда?
Завернув за угол, я вижу Данте. Он от меня примерно в сорока футах и я сохраняю дистанцию, выжидая, чтобы узнать причину его появления здесь
У него в руках два больших, груженых пакета, и я гадаю, что в них находится. Признаюсь, его личность для меня не менее интересна, чем тогда, когда мы только познакомились.
Возле одной из палат он останавливается и скрывается внутри.
Я подхожу ближе к палате, в которую он вошел. Дверь оказывается приоткрыта – я могу видеть, что происходит внутри. В пакетах, что принес Данте – подарки, которые он раздает детям в этот самый момент. Это четыре мальчика возрастом от шести до восьми лет. Они очень бурно встречают своего посетителя, радуясь его приходу – каждый получил по празднично упакованной коробке.
– Паровоз! Паровоз! ― подняв в воздух свое «сокровище», восторженно визжит светловолосый мальчишка лет семи. ― Такой, как я и хотел!
– А у меня Оптимус Прайм! Смотрите! ― кричит, шепелявя, малыш, у которого не хватает некоторых передних зубов.
– Спасибо, Данте!
Это обладатель паровоза. Данте сидит на корточках, спиной ко мне, и я не вижу его лица, но слышу его теплый, тихий смех.
– Пожалуйста, приятель.
Они с ребенком ударяются кулаками, как настоящие друзья, а потом все дети наперебой благодарят Данте, торопясь рассказать ему все свои самые важные новости. Они кажутся очень счастливыми, и дело даже не в новых игрушках. Тут нечто большее. Похоже на то, что Данте для них что-то вроде старшего брата или очень хорошего друга.
Все эти малыши здесь не просто так. И их лысые или почти лысые головки указывают на то, что внутри их маленьких тел затаилось что-то нехорошее и вредоносное.
Спазм стискивает мое горло. Становится не по себе от того, что подглядываю за чем-то сугубо личным. Решаю уйти по-тихому, но когда отступаю, наталкиваюсь на подошедшего доктора, не заметив его вовремя.
– Мисс, вы к кому? ― громко спрашивает он, обнаруживая мое присутствие.
Мальчик, которому достался голубой самолет, показывает на меня пальцем.
– Девчонка! Это девчонка!
Дети и Данте смотрят на меня, а я чувствую, как мои щеки заливает огонь, и не знаю, что делать.
Может извиниться и поскорее уйти?
– Я…
– Это моя подруга, док, ― приходит мне на выручку Данте, потому что мужчина в белом халате и стетоскопом на шее все еще ждет. ― Кая.
Мальчики начинают хихикать, потому что Данте назвал меня своей подругой.
– Как тут мои маленькие пациенты?
Док входит в палату, видимо посчитав, что я не представляю угрозу детям, если Данте меня знает.
– Кая?
Он подходит ко мне, улыбаясь.
– Привет! ― выдыхаю я, и вопреки моей воле, это очень радостное приветствие.
«Привет», которое говорит: «О, Господи! Неужели это на самом деле ты?! Я сейчас описаюсь от счастья!»
– Что ты здесь делаешь? ― Он приподнимает одну бровь, а я смотрю на него и думаю: « Я правда была такой дурой, что сказала тебе «нет»? Возможно, у нас ничего бы не вышло, но я жалею, что мы не попробовали. Я много раз успела об этом пожалеть. Скажи мне, что еще не поздно».
– Дедушку на осмотр привезла.
– С ним все нормально? ― хмурится Данте.
– Да, просто был вывих, но теперь все хорошо. А ты… ― Я киваю в сторону детей, которыми занимается доктор.
Засунув руки в передние карманы джинсов, он только жмет плечами, выглядя немного смущенным. Но это тот случай, когда объяснения не так важны. Это Данте и он делает те вещи, о которых другие просто не подумают.
Нам немного неловко, но это не удивительно, учитывая наше недолгое совместное прошлое.
– Как ты?
Я вздыхаю.
– Нормально. Все… кажется неплохо.
– Рад это слышать, ― улыбается он.
– А ты?
Данте хмыкает, потирая левую бровь.
– Все как всегда. Но это неплохо, на самом деле.
Я не знаю, что это должно означать, но с ним так всегда.
– Привет.
Я опускаю глаза и машу малышу, у которого не хватает зубов – он тут самый младший. Он держится за штанину Данте и чуть испуганно на меня смотрит своими огромными, голубыми глазами.
– Как тебя зовут? ― Я присаживаюсь на корточки, чтобы ему не пришлось задирать голову.
– Джейк, ― тихонько отвечает мальчик.
– А я Кая. Рада познакомиться с тобой, Джейк. ― Я протягиваю ему руку, но он только нерешительно смотрит на нее.
– Не бойся, Джейк – Кая очень хорошая, ― наклонившись, шепчет ему Данте.
Тогда ребенок отпускает его джинсы и подает мне свою ладошку. Я осторожно ее пожимаю.
– Мне пора – дед меня уже, наверное, ждет, ― говорю я, когда Джейк возвращается к друзьям.
– Ну, мне тоже – надо еще пару палат навестить. ― Он указывает на остальные коробки, что стоят у стены.
Я киваю. Потом говорю, что была рада встрече, разворачиваюсь и с чувством сожаления ухожу.
* * *
Я: «Если сегодня вечером ты не занят каким-нибудь важным делом по спасению планеты или отдельных ее элементов, и твой плащ супергероя покоится в шкафу на вешалке, может, ты согласишься на то, чтобы помочь мне нарядить ёлку? Тебе это может показаться слишком незначительным и не стоящим твоего внимания, но поверь – ты спасешь меня. Моя мама с отцом прилетает на следующей неделе, и если она увидит, что дом не выглядит подобающим образом, мне не поздоровиться. Так что скажешь – спасешь попавшую в сложную и рискованную ситуацию девушку?
Данте: «Я согласен».
* * *
– Спасибо, что помогаешь. Дедушке уже сложно делать это, особенно теперь, после травмы. Все
