– Не просто хорошие, а профессора в своем деле, – поправил Мартынова парень в футболке.
Я посмотрел на них, посмотрел на Светлану… Я ничего не понимал.
– А ведь письмо это не по почте к нам пришло, – вдруг сказала Светлана. – Это было то самое письмо, Женя, которое ты от Алекперова мне принес.
При упоминании об Алекперове Мартынов и парень в футболке разве что в стойку не встали – так напряглись.
– Что там такое с Алекперовым? – спросил у меня Мартынов.
– Я был у него в кабинете незадолго до его гибели, – сказал я. – И он дал мне это письмо. Сказал, что оно почему-то пришло на его имя, а не на адрес нашей передачи.
– Интересно, – пробормотал Мартынов. – Ты улавливаешь? – Это уже парню из группы захвата.
– Что-то есть, – согласился тот. – Но пока смутно.
– Смутно, – не стал возражать Мартынов, но по его лицу я видел – уже выстраивает в уме версии.
– Со мной поедешь, – сказал он мне через минуту.
– Куда?
– К родителям этого парня.
Он повернулся к Светлане:
– А вы с его родителями встречались?
– Да.
– Значит, тоже едете.
Мы вышли из вагончика. Неимоверно разросшаяся толпа любопытных разделилась надвое, по правую и по левую стороны дороги. Получился своеобразный живой коридор. Вездесущие мальчишки шныряли среди взрослых. Самые отчаянные умудрялись подобраться к тому месту, где лежали трупы, но подолгу они там не задерживались – и страшно было, и милиция гоняла.
Из соседнего вагончика один из моих операторов выносил видеокамеру. Мы уже сели в машину, когда Мартынов это увидел и встрепенулся:
– А вы снимали происходящее, да?
– Ну конечно.
– Это же просто великолепно, – пробормотал он.
Машина уже мчалась по шоссе.
– Отдадите пленку, – сказал Мартынов. – Договорились?
– Да.
– Сколько было камер? Одна?
– Две.
Он даже потер руки в азарте.
– Первый раз в жизни буду расследовать преступление, которое даже отснято на пленку.
21
Мы поднялись к нужной квартире все вместе. Наш провожатый – парень в белой футболке – позвонил в дверь условным звонком.
В квартире обнаружилось много людей. Они деловито переворачивали здесь все вверх дном. Шел дотошный обыск. Хозяев, пожилую чету, я не сразу даже увидел. Они сидели в углу, на диване, и наблюдали за происходящим с растерянностью и ужасом. Увидев Светлану – единственного знакомого человека во всей этой компании, – женщина скривила лицо, будто собиралась заплакать, и сказала:
– Деточка! Что такое? Я ничего не понимаю.
Светлана направилась было к старикам, но Мартынов остановил ее, сам сел напротив хозяев на стул, а мы остались у него за спиной.
– Как вашего сына зовут?
– Владислав.
– Где он работает?
– В этой… в мастерской…
Отец отвечал сбиваясь. Он выглядел очень испуганным.
– В какой мастерской?
– Телевизоры чинит.
– Адрес.
– Ой, я не знаю.
– Мы телефончик взяли, – доложил один из хозяйничавших в квартире оперативников. – Наши туда уже поехали.
– Хорошо, – кивнул Мартынов и опять обратился к растерянным родителям: – Давно он там работает, в мастерской-то?
Они переглянулись.
– Да года три уже, – неуверенно сказал отец.
– Четыре, – поправила жена. – Как пришел из армии, так туда и устроился.
– Чем он в свободное время занимался?
Этот вопрос, похоже, поставил родителей в тупик.
– А ничем, – пожал плечами глава семейства. – То телевизор посмотрит, то книжку почитает.
– А спорт?
– Что спорт? – не понял отец.
– Он бегал, – подсказала женщина. – По утрам. У нас здесь стадион рядом…
– А кроме бега? Парашют там, плавание, к примеру. Или тир.
Я понял, что про тир – самое главное в этом вопросе.
– Не-е, – сказал отец. – Он у нас вообще тихий. Мы ему и сами говорим иногда…
Из соседней комнаты вынырнул один из участников обыска и молча протянул Мартынову прозрачный пакет со свернутыми в рулончик долларами.
– Чье? – спросил у родителей Мартынов, не прикасаясь к пакетику.
– Наше.
– Чье – ваше? Вас и вашего сына?
– Это он нам дает, Владик-то, – пояснил мужчина. – Приносит и говорит: вам, мол, на то, на се.
– А откуда же он их берет?
– С зарплаты покупает, в обменном пункте, каждый месяц.
Мартынов с сомнением взглянул на толстенький рулончик.
– Сколько же он зарплаты получает? – осведомился он.
– Не знаю, – признался отец.
– Хорошо зарабатывает, – оценил Мартынов. – Не в каждом банке столько платят, наверное.
Махнул рукой, отпуская парня, сказал напоследок:
– Ты пересчитай.
Тот кивнул и ушел.
– А где же он пистолет-то взял? – вдруг спросил Мартынов таким тоном, будто говорил о деле хорошо известном.
Я увидел, как вытянулись лица у хозяев квартиры. Вряд ли такое изумление можно было сыграть.
– Ну? – подбодрил их Мартынов как ни в чем не бывало.
– К-какой пистолет? – с запинкой спросил отец.
Но Мартынова не так-то просто было обескуражить. Он склонился к собеседнику и сказал доверительным тоном:
– Не надо играть со мной в эти игры. Я знаю гораздо больше, чем вы думаете. И если не хотите навредить собственному сыну…
Женщина охнула и зажала рот ладонью. В ее глазах легко прочитывался ужас.
– Откуда у него пистолет? – резко спросил у нее Мартынов.
Она замотала головой.
– Мы не видели никакого пистолета, – обрел дар речи глава семьи.
– Не врать! – рявкнул Мартынов, и супруги одновременно вжали головы в плечи.
Ему понадобилось еще минут десять, чтобы уяснить, что старики действительно не ведали об оружии.
– Письмо на телевидение кто писал?
– Какое письмо? – дрожащим голосом спросила женщина.
– С предложением разыграть вашего сына.
– А, это она, – с готовностью сообщил глава семьи и показал на жену.
– А идея чья?
– Моя.
– Расскажите, как это произошло.
– Что?
– Как вы придумали письмо это написать.
– Ну как… Смотрел телевизор, там как раз показывали про это… ну как у иностранца денег просили, а у него с головой что-то не то… А я уже давно хотел, еще тогда, когда при Самсонове программа выходила… Ну я и подумал…
– Понятно! – оборвал его Мартынов. – А адрес на конверте какой писали? Кому письмо адресовали?
– Алекперову, – негромко ответила женщина. – Тому, которого недавно вот убили. Но только тогда он был живой.
– А почему именно ему?
Женщина пожала плечами.
– У программы есть адрес, – продолжал Мартынов. – По этому адресу все телезрители письма и направляют. А вы почему-то написали прямо Алекперову. Почему?
– Владик подсказал.
– Он знал, что вы собираетесь его разыграть? – непритворно изумился Мартынов.
– Нет, – ответил отец. – Мы письмо написали, а кому посылать – не знали. Я у него и спрашиваю…
– У сына?
– Да, у Владика. Кто, мол, на телевидении самый главный. А он говорит: Алекперов.
– Прямо так сразу и назвал фамилию?
– Да. Вот мы Алекперову письмо и отправили.
Я увидел, как Мартынов нервно потер ладонь о ладонь.
– А откуда он знал?
– Что знал?
– Про Алекперова.
– Этого я не знаю.
– Но он когда-нибудь еще упоминал об этом человеке?
– Нет. Тогда – в первый раз. Я-то этого Алекперова и не знал. Мы телевизор смотрим, а оно нам надо, кто там у них начальник? Только когда его уже убили, этого самого Алекперова, тогда я его фамилию и запомнил. А Владик откуда знал… – Мужчина пожал плечами. А Мартынов опять потер ладонь о ладонь.
Я прекрасно понимал, о чем он сейчас думает. Девяносто пять процентов телезрителей – это вот такие, как сидящая перед нами супружеская чета, люди. Они просто смотрят телевизор, и какое им в действительности дело до того, кто возглавляет телеканал. Ни в лицо человека не знают, ни по фамилии. А вот мастер из телеателье фамилию знал. И назвал ее без заминки. В этом не было бы ничего особенного, если бы сегодня этот скромняга мастер не застрелил на дороге двоих человек, сделав это так, что его профессионализму подивились даже многое повидавшие оперативники. И если бы незадолго до того такие же умельцы не убили Алекперова. Это вполне могло быть простым совпадением. Но когда я смотрел на Мартынова, мне казалось, что он думает иначе.
22
Обыск продолжался. В квартире предполагалось оставить засаду, хотя по лицу Мартынова я видел, что лично он не видит в этом смысла. Вряд ли убийца вернется в этот дом.
Мы спустились вниз, к машине.
– Значит, вы будете вести это дело? – спросил я у Мартынова.
Он в ответ кивнул и скорбно улыбнулся. Год назад судьба уже сводила нас.
Когда мы вернулись на место происшествия, там уже был Демин. Он стоял у вагончика и с растерянным видом обозревал место недавней трагедии. Трупы уже увезли, но разбитый «жигуленок» все еще стоял на дороге.
– Ты иди, – сказал я Светлане. – Я сейчас подойду.
Она поняла, что я хочу поговорить с Мартыновым с глазу на глаз.
