здоровенная змея. Девушку аж перекосило — гадина дернулась пару раз, харкнула кровью и издохла.
Инквизитор тронул ее пальцем и покачал головой. А потом скосил глаза на Нину.
— За Скалозубовым приехала? — прохрипел он и облизал изуродованные губы.
— Агась, — кивнула Нина и присела рядом. — У вас там с ним какие-то проблемы, как я погляжу?
— Ага. Второй день насмарку… — застонал Горн и попытался подняться.
Нина тут же вытащила пушку и взвела курок.
— Вы не обижайтесь, ваше преосвященство, но вам лучше лежать смирно…
— Дура! — поморщился инквизитор. — Наши дела со Скалозубовым кончены. Мне нужно проучить своего бывшего сотрудника. Помоги мне подняться, что б тебя!
— Так это не Женька вас так?..
— Нет. Другой. Но он уже уволен.
* * *
Стоило изрядно охреневшему Борису Сергеевичу пропасть из виду вместе с сотнями осколков, я захлопнул железную дверь перед лицом неотвратимого Людвига, задвинул засов и отошел. Надеюсь, он задержит это чудовище хоть ненадолго!
Вот сука-судьба вновь усмехается мне! Раздумывал выкинуть Горна из окна я, но умудрился сделать это его молчаливый протеже!
Я сделал шаг назад, и тут что-то попалось мне под каблук. Ага, инквизиторская бляха! Пригодится.
БАМ! — дверь дрогнула, и с потолка посыпалась штукатурка.
Не теряя времени, я бросился к столу и вытащил рацию. Новый чудовищной силы удар сотряс дверь, и она беспомощно крякнула.
Еще пара таких, и ей точно кранты. Нельзя терять ни секунды.
— Прием! Пятый — дежурному! — крикнул я в рацию, одновременно вытаскивая телефон.
А тот сразу же зазвонил как ненормальный. Еще чего! Никого нет дома!
Я скинул трубку и, пока в рации раздавались помехи, вытянул провод на всю длину. Да мне не показалось: провод толстенный и длинный — как раз то, что надо, чтобы спасти мою баронскую задницу!
— Дежурный на связи! — отозвались спустя еще один удар, от которого дверь перекосило.
— Тревога! План «Крепость»! — крикнул я в рацию, одновременно обматывая стол проводом. — Пятый этаж! На нас напали!
— Принял! Вызываю весь личный состав…
И пока он раздавал команды, я выскочил из-за стола и перевернул его.
БАМ! Дверь слетела с петель, и рухнула на пол. Людвиг перешагнул порог, слегка пригнув обгоревшую голову.
Да уж, моя баночка его не пощадила. Сквозь клубы черного дыма было видно, что у него с рожи сошла вся кожа, а кое-где белела голая черепушка. Черепушка ли? Сверкала кость так, словно ее покрывал плотный слой металла.
Глаза целые, но и им, похоже, досталось. Кроваво-красные, и оба готовы вывалиться из орбит.
— Эй, здоровяк, — улыбнулся я. — Я знаю, что у нас сразу не заладилось, но, может быть, мир?..
Ага, как же! Людвиг с чудовищным рычанием ринулся ко мне. Я же схватился за трубку и бросился к окну, а стол поехал за мной на «поводке». Громила наткнулся на преграду, и стол поехал вдвое быстрей.
Я вскочил на подоконник и прыгнул. Ветер взвыл, а провод натянулся. Проскользив пару метров по стене, я дернулся и, болтая ногами, остался висеть в воздухе.
Передо мной сверкало окно четвертого этажа, а внизу распростерлись добрых двадцать метров свободного полета!
— Але! Прошка! Какого хера у вас там творится⁈ ПРОШКА! — визжала трубка, которую я сжимал в вытянутой руке. — Почему «Крепость»⁈ Кто приказывал поднимать личный состав по тревоге⁈
Не слушая праздную болтовню, я уперся в стекло и, оттолкнувшись, врезал по нему каблуками. Стекло оказалось прочным — оно лишь треснуло, а за ним засуетились какие-то барышни.
Людвиг все не унимался и, дергая меня, пытался оборвать провод. И почти добился успеха.
Я снова оттолкнулся и в этот раз, вложив все силы, вынес преграду. Тут и провод оторвался — неведомое начальство мигом затихло.
С грохотом и звоном я влетел в кабинет, покатился по длинному столу и свалился на пол. Две дамы встречали меня противным визгом.
Ох, шишек и порезов теперь не оберешься! Если такие денечки будут повторяться регулярно, видать, придется завести себе личного лекаря…
Под неутомимый рев Людвига и женские крики я поднялся, смахнул осколки с напрочь испорченных брюк и нетвердой походкой направился к двери.
— Мужчина! Что вы делаете⁈ — бросила мне в спину дама, которая замолкла первой.
Вторая еще не устала и заходилась в крике как резанная, но когда я обернулся, и она мигом смолкла.
— Вам чего?..
— Мне нужны ваши деньги, — проговорил я, переводя взгляд от одного красного лица на другое. — Быстро! Вся мелочь, что есть!
* * *
— Первый! Что случилось? Почему активировали план «Крепость»⁈ Прием!
— На связи. Поступил сигнал с пятого этажа. Никаких данных нет, но оттуда и вправду раздаются звуки боя. Уже направил оперативный отряд «Ягель» на разведку. Как понял?
— Принял. Доклад каждые пять минут.
— Есть, доклад каждые…
— База! База! Это «Ягель». Нам нужно подкрепление. Все люди, что есть!
— «Ягель» это база. Что у вас там? Зачем вам так много людей? Сколько противников?
— Тут всего од…
— «Ягель»? «Ягель», вы пропали. А, б***ть! Всем постам! Пятый этаж, левое крыло! У нас похоже Прорыв…
* * *
А тетеньки оказались щедрые! Не пожалели даже свинью-копилку, которую одна выудила из сейфа и разбила у меня под ногами. Теперь «ивашки» чуть ли не вываливались у меня из карманов.
Наверху уже стреляли. Пора бы и мне присоединиться к веселью!
Наспех поблагодарив сердобольных дам и поскальзываясь по недавно намытому линолеуму, я пулей вылетел в коридор. Бабка уборщица едва богу душу не отдала при виде меня.
Топот тяжелых шагов и стрельба преследовали меня, пока я, звеня мелочью, бежал мимо запертых дверей.
Может быть, свалить к чертовой матери? Нахер мне сдался этот сраный Людвиг, которого в любом случае раскатают как дерьмо по асфальту? Сейчас подтянутся все, кто есть, и дадут по нему еще пару очередей, и поминай как звали.
В крайнем случае пришлют взвод ликвидаторов. А уж с хреном навроде Павличенко не забалуешь.
Ага, а потом в газетенках напишут, что «юнец Скалозубов мало того, что лодырничал во время Прорыва, так еще и в стенах Фаустовского следственного изолятора подрался с инквизиторами из-за несчастной любви к инквизиторше, а потом сбежал, поджав хвост, как последний сталкер».
К тому же, у Горна — если ему удалось выжить — будет еще один повод меня прищучить. Негодяй Скалозубов средь
