Кассия неопределенно пожала плечами: — Выкрутились как-то, значит.
На самом деле, по «Фортуне» ходили упорные слухи, что партнерство наварха и префекта, а так же их ложе, открыто для третьих и четвертых лиц. А лица эти предпочитали молчать. И правильно делали, ибо психокорректоры не дремали.
- Ну, мы-то не на «Фортуне», — ухмыльнулась флотская. — У нас тут все по-другому, скажи, Невия? — и подружку свою локтем эдак многозначительно подпихнула.
— Точняк, — подтвердила легионерша. — Наш скорее синеязыкого ящера трахнет. А жаль. Может, она б тогда подобрее была.
— Да из-за мужика они сцепились, точно тебе говорю, — заявила флотская. — Сама-то подумай! Это ж ейный Божественный! Видать, наша к нему подкатила, да неудачно, а тут еще и доблестный ей хвост накрутил… О! — и Аквилина уставилась на Кассию. — Да ты ж там была!
— Из-за такого Божественного грех не сцепиться, — легионерша плотоядно облизнулась. — У них, у живорожденных, говорят… — тут она нагнула голову подруги и зашептала той на ухо.
— Брехня! — деланно возмутилась та. — Да быть того не может, чтоб три!
И обе Аквилины опять уставились на Кассию. Выжидательно так, испытующе даже.
С одной стороны, у Кассии имелись собственные глаза, и эти глаза видели, как Ливия вчера едва не набросилась на Блондинчика прямо за столом, с другой — у нее, может, у самой на патриция виды есть.
Про свои планы Кассия решила молчать, но животрепещущий вопрос требовал ответа. Причем незамедлительного и честного, по возможности.
— Да вроде бы два, — пролепетала она. — Нащупывалось… э… по крайней мере.
Но было заметно, что анатомия живорожденных мужчин её тоже заинтриговала.
— Мало ли что там нащупывалось, — не поверила флотская. — Ничо, наша проверит. Спорим, Невия, что Она своего Божественного еще до конца полета оприходует?
— Как? — не поверила легионерша, но руку протянула. — Ей Доблестный не даст.
— Как-как… — призадумалась флотская. — А вот гляди: тревогу объявила — раз, — и Рутилия принялась загибать пальцы. — Всех по углам разогнала — кто тут, а кто и в каютах заперт. Это два.
— Но Доблестный-то на мостике, — быстро возразила Невия.
«Ацилий!» — наконец-то вспомнила про напарника Кассия. И слегка забеспокоилась.
— Дык! Когда Она сменится, Доблестному все равно придется там пастись. Устав-то аккурат Ей на руку! Вот Она к сладкому… тьфу, ты! к благородному Ацилию и проберется. И трахнет. Десять сестерциев ставлю.
— Да ни в жизнь! — ответила манипулария и обратилась к Кассии: — Разбей!
Та ловко ударила по рукам, свидетельствуя о заключенном только что пари, но про себя подумала: «А не предупредить ли Ацилия?»
— Не, не обломится ей, — продолжила сомневаться легионерша. — Хотя… — и она мечтательно облизнулась. — Я б такого Божественного…
«Наглые коровы! — развеселилась вдруг лигария. — А ниче, что Блондинчик по факту мой? э?»
— И не говори! — подхватила флотская, закатывая глаза. А потом вдруг встрепенулась и заговорщически подмигнула подруге:
- Слу-ушай, а что, если…
И Аквилины, отодвинувшись подальше от чужачки, жарко зашептались.
До Кассии долетали только обрывки фраз, но и они заставили её вздрогнуть.
«Чего-чего? Подстеречь? И заломать? В четыре руки? О!»
Стеречь покой напарника и блюсти его целомудрие девушка, конечно, не нанималась, но… но, видят боги, эксплуатировать Блондинчика она не позволит. Это же ей потом касаться памяти Ацилия во время работы. Нет уж! Обижать напарника она не даст никому. Ни своим, ни чужим!
***
Ливия застыла на мостике спокойная, сосредоточенная и неподвижная. Пока тело наварха расслабленно покоилось в кресле, разум ее слился с кораблем. Обруч нейро-интерфейса мерцал на уровне бровей, над закрытыми глазами. Воссоединившись с биремой, Ливия сейчас сама была «Аквилой». Ее мозгом, ее сознанием, ее душой.
Давным-давно в Республике отказались от всех экспериментов с искусственным интеллектом. Зачем создавать разумные механизмы и закладывать основу для потенциальной войны машин, когда можно просто использовать самое совершенное творение мироздания — человеческий мозг? Ну, разве что чуть-чуть его подправить. Тщательно отобрать и заботливо вырастить тех, кто будет способен к ментальному слиянию. Кто, оставаясь человеком, одновременно станет и кораблем. Ненадолго, по мере необходимости… Интересно, знали ли они, те, кто когда-то открыл этот путь, каким это будет счастьем для пилота? Не управлять, но — становиться. Перевоплощаться. Лететь среди звезд со скоростью мысли. Со скоростью мечты.
Только ради этого Ливия Аквилина еще терпела префекта. Он был не соперником, а всего лишь приятным дополнением к стремительной «Аквиле». Ее орудиями, ее ракетами, ее десантными ботами и абордажными лучами. Частью корабля, важной, но все-таки не главной. Только этот факт, собственно, и спасал Квинта Марция. «Аквила» была рождена не только для полета, но еще и для боя.
Но сейчас бирема не сражалась, ее оружейные системы дремали. Сейчас она вся, до последней заклепки, принадлежала Ливии. А Ливия — принадлежала ей.
Сцинк сидел у наварха на плече, обнимая ее хвостом за шею.
Как-то так получалось в жизни, что к «Аквиле», к биреме Квинт Марций питал самые нежные чувства, а вот наварха ему хотелось умертвить. Можно вместе с ящерицей, а можно и по очереди, причем сцинка Фиделиса первым, на глазах у хозяйки.
Соединяясь же через нейро-сеть с биремой, префект чувствовал себя по-настоящему счастливым, и вся его злость на Ливию куда-то испарялась, а в сухом остатке была лишь пьянящая радость абсолютного могущества. Сейчас ему очень не хватало именно слияния, чтобы запредельным восторгом смыть плесень раздражения, разъедающую сознание, точно кислота — металл.
— Прямо по курсу гравиметрическая аномалия. Ускорители — стоп. Лево на борт. Главные двигатели — малый вперед, — проговорила «Аквила» голосом наварха. Бирема была полностью счастлива, и ее командир — тоже.
- Внимание на мостике. Входим в турбулентность.
Фиделис зашипел, когда перегрузка вдавила его вместе с хозяйкой в кресло. Тело Ливии ощущало это, но разум ее не осознавал дискомфорта. Пока длится слияние, телом наварха была могучая «Аквила», а не слабая смертная плоть в ее чреве.
Квинт Марций тоже хотел бы зашипеть, но усилием воли сдержал рвущийся наружу стон. Это просто зависть и ревность. Зависть к тому, что Ливия сейчас и есть «Аквила», а он вынужден оставаться в стороне. Да и ревность, она тоже была к кораблю. Или наоборот? Префект манипулариев давным-давно запутался в собственных чувствах, и ничем не объяснимая тоска по… чему-то недоступному, иному, несвойственному грызла его изнутри. И ничего с этим не сделаешь, хоть души наварха с её сцинком, хоть не души.
— Астрогация — скорректировать курс, — безмятежно командовала наварх. «Аквила» была спокойна и довольна, «Аквила» отлично знала свое дело, а потому и ее командир тоже обрела душевное равновесие. Иначе и быть не могло. Иначе кто-то из них — женщина или корабль, а скорее всего, обе — просто погибли бы.
- Новый курс… оптимально. Двигатели… норма. Жизнеобеспечение… сбой. Компенсирую. Блокирую отсеки с первого по седьмой. Выполнено. Жизнеобеспечение… норма. Ускорители… норма. Выход из турбулентности… пять… четыре… три… Инженерный — отчет!
Квинт Марций не удержался и злобно оскалился, показав ящеру крепкие ровные зубы.
Инженеры докладывали прямо «Аквиле», вводя данные в ее нейро-сеть, а наварх сидела, чуть наклонив голову. Слушала. Потом вдруг открыла глаза и пару раз моргнула:
- Ускорители — стоп. Стабилизировать защиту двигателей. Выполнено. Малый вперед. — И снова закрыла глаза, успокаиваясь вместе с кораблем.
— Двигатели — стабилизированы. Норма. Ускорители. Норма. Полный вперед. Астрогация — расчетное время до цели…
Сидеть, словно привязанный, на мостике и безропотно наблюдать за работой наварха — то еще «счастье». Но ничего не сделаешь. Квинту приходилось терпеть это уставное, но оттого вдвойне обидное, унижение. И даже лелеять мечты о мести не шибко получалось. Какая уж тут месть, если менее чем через 12 часов они окажутся в сложнейшем положении. Пропустить в будущем отчете сегодняшний инцидент все равно, что замыслить мятеж. И надо сказать честно, мятежником Квинт Марций себя представить не мог. Зато вообразить себя инструктором манипулариев на какой-нибудь далекой орбитальной станции или чиновником-интендантом приметно в тех же координатах — запросто. Но старался этого не делать. Гораздо приятнее фантазировать на тему собственной добровольной кремации в реакторе двигателя, право слово.
Но и мириться, ради общего блага, с Ливией не хотелось. Как не верилось в то, что наварх искалечит себе жизнь, чтобы уничтожить ненавистного префекта. Она же разумная женщина. Хоть и стерва!
