Шеф СД отметил, что Айхман дело знает. Для таких людей он не жалел серебряных кубиков в петлицы. Перепрыгнув через одно унтерское звание, Айхман был произведен в первый офицерский чин – унтер-штурмфюрера СС. Кроме того, в виде дополнительного поощрения Гейдрих назначил его заместителем начальника реферата.
Вскоре а Берлин прибыл Файвель Полкес. Айхман встретился с ним в ресторане «Траубе». Это заведение славилось фруктовыми винами. Однако эмиссар «Хаганы» пил мало из опасения сболтнуть лишнего. Чтобы у гостя не вышло неприятностей с каким-нибудь ретивым молодчиком в коричневой рубашке, Айхман явился на встречу во всем великолепии новенькой офицерской формы.
– Господин Полкес, руководство СД готово оказать вам необходимое содействие. Конечно, афишировать деятельность вашей организации не следует. Поэтому рекомендую вам разместить штаб-квартиру в помещении «Сионистского союза Германии» на Майнекештрассе, 10.
– Я сам об этом подумал.
Полкес чуть пригубил вино.
– Но вот что меня беспокоит, герр Айхман. Немецкие миграционные законы слишком строги. Евреи вынуждены уезжать отсюда фактически нищими. Можно ли сделать исключение для эмигрирующих в Палестину, позволить им вывозить больше валюты и драгоценностей?
Эсэсовец покачал головой:
– Официально сделать ничего нельзя. Но руководство СД с пониманием относится к данной проблеме. У меня есть возможность доложить об этом непосредственно группенфюреру СС Гейдриху, который сочувствует евреям. Но он прежде всего патриот Германии…
– Понимаю, – произнес Полкес – Как один из руководителей «Хаганы» могу гарантировать: деятельность нашей организации будет направлена на поддержку немецких внешнеполитических интересов в странах Ближнего Востока.
– Очень хорошо. В этом случае финансовый вопрос может быть решен положительно.
– Как вы себе представляете практическую сторону?
– Мы задействуем наши связи в таможенных и миграционных службах. К сожалению, невозможно обойтись без материального стимулирования наших, людей. Ведь им придется идти на серьезный риск.
– Понимаю, – повторил Полкес, – размер выплат определим позднее. Какое содействие ваше руководство может оказать нам в транспортировке переселенцев?
У Айхмана был готов ответ на любой вопрос.
– Благодаря личным связям группенфюрера СС Гейдриха есть возможность обратиться к услугам немецко-греческой пароходной компании. Естественно, с соблюдением условий строгой секретности.
– И еще одно, герр Айхман. В целях координации наших общих усилий в Палестине создано специальное бюро миграции «Моссад ле алиах бет». Я прошу обеспечить моим людям и людям из «Моссада» нормальные условия пребывания в Германии и защиту от антисемитских выпадов.
– Я лично займусь этим вопросом, господин Полкес.
Сразу после завершения переговоров в «Траубе» Айхман отправился на доклад к шефу. Полкеса сопровождала специальная машина с охраной из гестаповцев (!). Гейдрих не без самодовольства вновь убедился в собственной способности подбирать людей. Айхман работал с поистине вулканической энергией. Принятие осенью 1935 года нюрнбергских законов существенно осложнило положение евреев в рейхе. Совместное предприятие СД и сионистов сразу заработало на полную мощность. Примечательно, что этот странный альянс эсэсовцев с евреями был на правлен против официальной политики партии.
Вскоре в Берлине появились представители «Моссада» Пино Гинцбург и Мойша Ауэрбах. Они имели полномочия от руководителя этой организации Голомба на ведение переговоров с СД. Через несколько месяцев «Моссад» уже располагал в Европе целым аппаратом из доверенных лиц, которые тайком на малотоннажных суденышках переправляли евреев в Палестину. Они проводили свою вербовочную работу во всех европейских странах, прежде всего среди молодежи. Развертывались специальные учебные лагеря, в которых молодые евреи проходили азбуку сионизма и курсы выживания в условиях суровой жизни в Палестине.
Транспортировка содержала полный набор удовольствий от положения нелегала. Мигрантов забивали в трюмы каботажных шхун – темнота, вонь, голодный паек. Они проводили так по две-три недели пути. Понятно, что английские власти были начеку. Средиземное море кишело патрульными кораблями. Задержанных возвращали в пункты отправления, где они были никому не нужны. Но не лучшая участь ждала тех, кто благополучно добрался до Земли обетованной. Обещанный вербовщиками рай оборачивался безводной пустыней, каторжным трудом в кибуцах, жизнью впроголодь под постоянной угрозой высылки и опасностью со стороны арабов.
А в это время заправлявшие переселенческой программой руководители «Хаганы» и «Моссада» отлично проводили время в Европе. В руки сионистской верхушки стекались огромные суммы, полученные в основном от несчастных изгоев. Сионисты на пару с СД проворачивали совместные валютные аферы, брали с евреев взятки за право выезда из рейха с имуществом, за липовое оформление «выездного налога», безбожно надували их при обмене марок и золота на доллары. Но это была только одна сторона медали.
Активисты сионистских организаций собирали по всему миру средства на помощь бедным евреям. Эти деньги затем шли на взятки нацистским чиновникам. Их никто не учитывал. Поэтому сионисты, хлопоча за соплеменников, не забывали себя и своих друзей с Леопольдштрассе, 10. Полкес, Гинцбург и Ауэрбах были также в доле с расхищенных денег за реализуемое в рейхе еврейское имущество. Изобретательный Гейдрих выдвинул идею: состоятельные евреи должны оплачивать государственный налог и эмигрантские взносы за определенное число бедных евреев. Далеко не все эти деньги попадали в бюджет рейха. Поэтому шеф СД имел полное право сказать: «Мы славно поработали!»
Глава 5
ВОЙНЫ КОМПРОМАТОВ
8 марта 1936 года начался ввод немецких войск в Рейнскую демилитаризованную зону. Европа замерла в предчувствии острого политического кризиса. В Москве товарищ Сталин искренне предвкушал большую драку империалистических держав. Но вопреки ожиданиям этот более чем рискованный шаг легко сошел с рук Гитлеру.
Армия входила в города Рейнской области под колокольный звон. Били в барабаны и литавры. Полковые оркестры разливались будоражащими маршами. Никто не оставался равнодушным к их зову. Рейнландцы от мала до велика собрались на улицах, приветствуя своих освободителей. Осточертевшие мундиры французской военной полиции исчезли. Тысячи, миллионы флагов со свастикой взвились на стенах домов. Солдатские сапоги утопали в цветах. Как впоследствии вспоминала одна из участниц народных торжеств: «Для нас все это было знаком того, что Германия возвращает уважение к себе».
Министерство пропаганды трудилось в поте лица, распаляя всеобщую эмоциональную истерию. Газеты пестрели ликующими заголовками: «Первые серо-зеленые мундиры в Кельне», «Барабаны бьют в Саарбрюккене», «Великие торжества в Кобленце». Кинотеатры и передвижные киноустановки КДФ крутили
знаменитый специальный выпуск «Ди дойче вохеншау». Начинался он с демонстрации бегущей телеграфной ленты, которая гласила: «Заседание рейхстага назначено на 12.00. Причины неизвестны. Будет передано важное правительственное сообщение». Затем на экране появлялась собравшаяся вокруг радиоприемника немецкая семья. Передавали речь фюрера: «Господа депутаты германского рейхстага! В эти исторические часы наши войска вошли в пределы Рейнской области и занимают позиции на прежних, довоенных границах Германской империи…» Слова фюрера тонули в восторженном реве. В кадре появлялись марширующие солдаты. Ликующие толпы народа. Счастливые, преисполненные гордости лица военных, женщин, детей. Вот кавалерийский офицер наклоняется в седле, чтобы принять букет цветов из рук пожилой дамы, с улыбкой отдает честь… Все это было поистине трогательно. У зрителей невольно слезы наворачивались на глаза.
Проведенный 28 марта референдум завершился величайшим триумфом. Более 90% участников голосования ответили «Да!» на вопрос: «Одобряете ли вы действия фюрера во время рейнского кризиса?». Тогда же Геббельс выступил с обращением к нации, заламывая руки в молитвенном экстазе: «…Мы почувствовали, что вся Германия как будто собралась под сводами одного большого храма, дабы приветствовать того, кто просил перед престолом Всевышнего о милости и защите немецкого народа!». Благополучный исход кризиса вызвал среди немцев настоящий пароксизм страстного поклонения фюреру.
Помимо политических и пропагандистских дивидендов, присоединение важной в промышленном отношении Рейнской области способствовало окончательному решению проблемы безработицы. На одном только строительстве линии Зигфрида было задействовано около 600 тысяч рабочих и бойцов трудовой службы. Запуск остановленных по условиям Версальского договора военных заводов Рура создал даже дефицит трудовых ресурсов. Более трех миллионов безработных были трудоустроены в тяжелой промышленности. В своей речи фюрер по этому поводу заявил: «Вновь забилось в радостном ритме остановленное сердце Германии!» Все эти успехи стали причиной невиданной ранее консолидации народа вокруг своего вождя. Сбывалась мечта Гитлера о единой нации.
