Я оказалась на полу. Чувствовала, как грубые толстые пальцы возятся со шнуровкой на платье, и настолько не верила в происходящее, что даже не пробовала сопротивляться. Взгляд замер на безжизненно лежащем Ливае. Господи, у него же руки порезаны, он истекает кровью!
Муж по-прежнему волновал меня больше, чем я сама. Шнуровка не поддавалась. Отчасти поэтому я не сразу осознала, что сейчас будет. Только когда Карл коснулся кожи на ноге, задирая юбку, я вскрикнула и дёрнулась.
— Отвали!
Не знаю, каким чудом я освободила руку, но тут же вцепилась ногтями в рожу ублюдка. Наращивание выдержало, оставляя на коже глубокие царапины.
— Ах, ты ж…! — Мерзавец отпрянул и с размаху ударил меня по лицу.
В комнате на миг потемнело, а в ушах стоял гул. Моргнув, я не сразу осознала, что вижу перед собой.
Стены не было. Вообще.
В образовавшийся проём заглядывал здоровенный монстр с крестообразной пастью. Один из ветвистых щупалец обернулся вокруг шеи Пола и вытянул его наружу, оставляя дёргаться в воздухе. Ритуальный нож выпал из руки, так что мужчина бессмысленно царапал жгутик ногтями. Карл пытался выхватить меч, пока поднимался, но другой жгутик будто копьё пробило его грудь, обрызгав стену. Карл удивлённо опустил голову, не веря, что это случилось, а после чудище отбросило его к стене. Тони пытался сбежать, но поскользнулся. Третий жгут, обернув шею, вынес его из помещения, как и Пола.
Вскочив, я бросилась к Ливаю. Его человеческому телу. Вспоминая дурацкие фильмы, рванула подол платья, благо слоёв у юбки целых три, и обзавелась подобием бинтов. Как достать дым я не знаю, но остановить кровь могу. Должна! Проклятье.
— Ливай… Ливай… — повторяла я. — Господи, Ливай. Нет…
Пожиратель втянул хоботки и закрыл пасть. До сих пор не знаю, как он видит и воспринимает мир, да и неважно сейчас. Жуткая морда выглядела отстранённой. Какое бы тело ни занял Ливай, он остаётся собой. И слишком тихий для такой громадины. Потом шевельнулся, привлекая моё внимание, и качнул головой, обозначая отказ.
Частый и очень узнаваемый жест Ливая.
— Как мне помочь? У тебя порезы на руках, — начала объяснять я, борясь с заплетающимся языком. — То же самое, что было у Людвига и Ферана. Я не знаю, что делали эти ублюдки. У них была чёрная жижа и она втянулась в твои раны. И вены чернели по всему телу, но теперь всё в порядке. Что мне сделать? Позвать служителя?
Пожиратель приблизился почти вплотную. Пасть приоткрылась, выпуская хоботок, который протянулся между мной и его телом, отгораживая.
— Что? Чего ты хочешь?
Хоботок толкнул меня к двери. Отчего-то в этот момент вспомнились слова Ливая, что нужно спуститься по лестнице, залезть на крышу и ждать Одуванчика.
— Нет, я не уйду! — заупрямилась я, хватая хоботок. — Объясни, как помочь, прошу. Должен быть способ! Что мне сделать?!
Пожиратель фыркнул, тряхнул головой и снова показал на дверь.
— Я. Не. Уйду, — пыталась говорить твёрдо, но из-за слёз голос подводил. — Я обещала, что не брошу тебя. Не только ты умеешь держать слово, знаешь ли! — попыталась отвлечься, переключиться на другую тему. — Ты уже закончил? С остальными?
Ливай опустил и поднял подбородок. Видимо кивок, а после выровнялся и отступил от башни, поднимая руку в жесте прощания. Мол, не хочешь ты, уйду я сам.
— Нет! Стой! Ты что?! — я вскочила и подбежала к пролому. — Ливай, куда собрался в таком виде?! Стой! Мы… мы что-нибудь придумаем!
Он остановился и снова приблизился. Жуткая сейчас морда оказалась напротив моего лица. Некоторое время он не двигался, будто ждал чего-то, а после покачал головой. Будто хоть как-то пытался меня убедить.
— Что нет? Ты не можешь вернуться?
Ливай снова вытащил хоботок и тыкнул на своё тело. Я вдруг подумала, что ему не хочется быть в коме. Не хочет спать, как Феран и Людвиг.
Будто подтверждая мои мысли, он подобрал меч кого-то из предателей хоботком и поднёс к своей голове.
— Нет! не смей, — я вцепилась в липкую плоть, а когда не вышло отобрать, заслонила его. — Прекрати и возьми себя в руки! Если умрёшь, то ничего нельзя будет изменить! А так мы что-нибудь придумаем! Уверена, есть способ! Найдём!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он посмотрел на меня долгим и испытывающим взглядом. Я понимала сомнения, мы почти ничего не знаем, но я не позволю ему сдаться!
Чудовище кивнуло. Явно неуверенно, но он, кажется, доверился мне. Снова отступил, утаскивая меч наружу.
— Мы справимся, родной, — я села рядом и обняла его настоящее тело. — Придумаем. Должен быть способ.
Ливай не повернулся ко мне. Интересно, а если бы он убил себя, то навсегда остался бы… таким? Чудовищем? Нет уж!
С лестницы донеслись голоса гвардейцев. Ливай втянул меч в пасть, а после его передёрнуло. Господи, это наверняка ужасно больно…
Громадное тело монстра осело на землю, поднимая облако пыли и тут же утонул в свете. Служитель подоспел?
Я уложила голову Ливая себе на колени. Гладила его по волосам, нервничая и пытаясь успокоиться. После всего случившегося мне очень хотелось, чтобы он меня обнял. Так же крепко и уверенно, как когда мы летаем на Одуванчике.
— Ливай, — позвала я, глотая слёзы. — Ты слышишь? Ты здесь?
— Что случилось?!
В комнату вбежали гвардейцы. Огляделись, сразу заметили кровь и тело Карла у дальней стены.
— Твою ж мать…Чудовище положил своих?!
— Вот урод!
— Это не свои! — сорвалась я. — Они назвались Карлом, Тони и Полом! Отравили вашего генерала! Не хотите объяснить какого чёрта не пойми кто проходит на стену и делает что хочет?!
Гвардейцы растерялись.
— Стой. То есть… как отравили?! Ливая?! Но как мы…
— Нас же сожрут. Всех! Генерал единственный кто ограждал от тёмных все города! — схватился за голову первый.
Я отвернулась и посмотрела на мужа. Все видят в нём лишь щит от проблем, но не думают о том, каково ему. Вернуться в обездвиженное тело. Он готов был убить себя, лишь бы не делать этого.
— Мы придумаем, — тихо повторила я, убеждая то ли его, то ли себя. — Найдём способ, обещаю. Я помогу тебе. Ты не один.
Когда Ливай выходил из тела, его глаза оставались открытыми и стекленели. На последних словах пустой взгляд сместился на меня. Он… он же…!
Глава 23
— Нет! — крик Армандо слышно с коридора. — Ливай! Нет, ты не можешь так со мной поступить. Лучше бы я! Почему я не пошёл с вами?!
Я вошла в спальню мужа после перекуса. Теперь мы почти обычная семья, я даже ночую в его постели. Ирония в том, что Ливаю на это наплевать.
Сегодня третий день как мы вернулись из Эдуетты. Империя показательно ликует, ведь среди защитников городе нет потерь. Врут, конечно. Как минимум те трое, что отравили Ливая, погибли. Возможно кто-то свалился со стены по неосторожности, но для красного словца говорят, что Ливай устроил на поле боя что-то невероятное. Это наверняка правда, многие стражи и гвардейцы, помогавшие мне при отправлении в столицу. Благодарили и уверяли, что не видели подобного. Учитывая то, в каком мире они живут, этим людям сложно не поверить.
Думаю, шум подняли, чтобы скрыть состояние Ливая. С вокзала мы выезжали практически контрабандой. Приехал Армандо, надел куртку стража и полетел со мной над городом. Триумфально, чтобы никто не понял, что настоящий генерал отправляется не в госпиталь, а домой чуть не в ящике. Как мертвец.
Единственное доказательство того, что он жив — дышит, моргает, редко осматривается или ловит чей-то взгляд. Он словно реагирует сквозь сон. Пугающее зрелище.
В первый день к нам приходили, пожалуй, все врачи этого мира. Вышагивали с умным видом, мерили температуру, осматривали, задавали вопросы, пробовали кормить лекарствами, вливая в рот Ливаю. Когда не дожидались проглатывания, принесли шприцы и прочие орудия пыток. Разошлись они лишь к ночи, настоятельно советуя пока не распространяться о состоянии генерала, чтобы не поднимать панику.
Во второй день к нам пожаловали «волшебники». Не представляю, как они узнали. Видения? Я сразу заскучала по высокомерным лицам вчерашних врачей и поняла, что скрывать состояние генерала долго не получится. Гости бегали вокруг кровати, приставали к слугам с просьбами принести непонятные продукты, кровь, перья, чешую виверн, горячую и холодную воду, землю, бутылочное стекло. Слёт экстрасенсов, ей богу. Прервал это безобразие Армандо, окрестивший всех еретиками и пообещавший лично сжечь каждого в пламени истинного света.
