меня на добрый сон и отличную память! Однако у нас сегодня есть ещё одно событие! У “Би Сойер” новый хозяин! Ну… мы его так называем, верно ребята? — я спрашиваю у группы, которая вообще не знает про “нового хозяина”, но со смехом поддерживает. И я с облегчением перевожу дух. — Так что! Итак, будем чтить Творца нашего, мистера ЛИ!
На мой последний громкий выкрик “ЛИ” все начинают истерично ухахатываться, потому что меня под этой фамилией знают намного лучше, чем какого-то незнакомца, будь даже это его настоящая (в отличии от меня) фамилия.
— Умею я себе выбрать начальника, а? — усмехаюсь я. — И для новенького песня, чтобы не ушёл! Посмотрим что-то из классики, м? Максимально сопливое! Пусть уж думает, что все мы его очень любим, а то сбежит! Так что объявляю медляк!
Когда пианист, имя которого я не могу выучить, начинает играть, никто с первого аккорда даже не понимает, что за песня будет. Вообще это знаем только мы с безымянным властителем пианино (не шутка, это не синтезатор, Би любила так вот приколоться). Песня так известна и мила, что гитарист и бас-гитарист начинают… танцевать друг с другом медляк, благослови их Господь.
Lay a whisper on my pillow,
Прошепчи мне сон в подушку,
Leave the winter on the ground.
Застели все ковром зимы.
I wake up lonely,
Просыпаюсь в одиночестве,
A stare of silence.
Под пристальным взглядом тишины.
Наш кавер сильно замедлен и звучит скорее как у Марии Мены, чем у Роксет, пэтому только после четвёртой строчки все осознают, под что им предложено танцевать. А мистер Ли… смотрит на меня во все глаза. Впечатлён? Или рассержен? Мне хорошо даются эти тихие лирические завывания, почти так же хорошо, как юмористические стишки на камеру.
In the bedroom,
Она в моей спальне.
And all around. (all around)
И везде (она везде)
Touch me now
Прикоснись ко мне
I close my eyes and dream away.
Я закрываю глаза, и мечты уносят меня.
It must've been love
Должно быть, это была любовь,
But it's over now.
Но теперь все кончено.
It must've been good
Должно быть, это было хорошо,
But I lost it some how.
Но я упустила все.
I must've been love
Должно быть, это была любовь
But it's over now.
Но теперь все кончено.
From the moment we touched
С момента, как ты прикоснулся ко мне,
Till the time had run out.
До того, как время истекло.
Мне даже ко второму куплету трудно перейти, потому что он так и стоит среди нелепо переступающих с ноги на ногу, и (аха-ха какой юморист) осветитель решает добавить драмы и направляет на него пушку. Надо мной включают алое освещение (это должна была быть шутка!), и теперь мы будто остались наедине. И я понимаю, что ничего не могу поделать. Его глаза… цвета виски (чёрт с ними) смотрят не отрываясь, будто я стою у белого рояля в шёлковом платье в пол, а не в драных джинсах в окружении проводов и гитар на подставках.
Что, мистер-шовинистер? Попались, да?
Моё злорадное “я” решает сменить курс и сделать вид, что всё так и было задумано.
Глава 15. Квартира Кайда Ли
It must've been love
But it's over now.
It must've been good
But I lost it some how.
I must've been love
But it's over now.
From the moment we touched
Till the time had run out.
В квартире Кайду Ли было бы невероятно скучно, если бы рядом не лежала она.
Они одеты, смотрят в потолок, на котором чертятся слова песни живыми светлячками. И она поёт, будто это караоке. Поёт несомненно лучше, чем вживую. Это сон и ей можно. И ему можно всё во сне, потому что она снова смотрит влюблёнными глазами нелепой девочки, а потом вышла на сцену и спела ему, глядя прямо на него. Смешная девочка, которая ведёт себя как настоящая женщина. Будущая красивая женщина, которая ведёт себя совсем как девочка.
Она в коротких шортах, и когда его рука падает на её бедро, она шипит и песня смолкает. Красный след от угла стола.
— Болит?
— Немного, — отвечает она. И он, повинуясь тому, что они бывали и ближе, чем сейчас, наклоняется и целует раненное место. Она откатывается в сторону.
— Что?
— Тебе нельзя… быть так близко.
— Но мы же…
— Нет, не мы. Это я была близка к тебе, но ты ко мне быть близок не должен.
— Почему? Я же хочу…
— Не всё, что ты хочешь, будет происходить! Тем более, пока ты не захочешь этого искренне, до дрожи, — она явно флиртует.
— Но это же мой сон!
— Но придумала его я!
Поэтичная С, поэтичная Соль. Соль.
— Я запомнил твоё имя.
— А я запомнила твои глаза, — она тянется к нему, и кончики пальцев касаются его виска.
— Ты касаешься меня, это же несправедливо.
— Мир вообще несправедлив, смирись.
— Что мне сделать, чтобы…
— Разберись в себе, — она жмёт плечами и идёт к книжной полке. Достаёт оттуда одну за другой книги, а потом и фотоальбом. Он лежит наверху стопки, которую она держит на вытянутых руках.
— Знаешь что это?
— Нет…
— Наше будущее, которое я уже придумала.
Она протягивает ему фотоальбом. Он тяжеленный, оттягивает руку.
— Знаешь, девчонки такие глупые. И всё там, в нём. И наши дети, и сербернар, и замок вместо обычного дома.
— Но я не подхожу такой романтичной особе как ты.
— Зато она тебе подходит!
***
Кайд и Кло сидят на кухне в полном молчании. Перед ними пицца, которую Кло позволяет себе только один раз в месяц. В бокалах вино.
— Не понимаю фишки вина, — ни к кому не обращаясь, говорит он.
— Она спела для тебя песню? — усмехается Кло. Они ведут идиотский бессвязный разговор.
— И что?
— Это так… романтично!
— Я не понимаю, почему мы говорим о девчонке, которую я встретил третий раз в жизни.
— Я тоже не понимаю, — Кло мотает головой из стороны в сторону.
— Ненавижу, когда ты так говоришь. Зачем нам говорить о ней?
— Что спела?
— Должно быть это была любовь, Роксетт, — Кайд делает глоток. — Я не думаю, что это было для меня. Она наверное хотела так подшутить…
— Наве-ерное, — тянет Кло, а потом с негромким писком к аудиосистеме подключается её телефон, и в комнате начинает звучать Роксетт.
— Не-е, там был кавер на кавер, погоди…
Он забирает у Кло телефон, забивает в ютуб название песни, на
