Партнер дружески похлопал юношу по руке и сказал:
– Не бойся. Я не сделаю тебе больно.
– Ты даже не дотронешься до меня, – ответил Мампо. Уверенность парня удивила тренера. Мальчишка либо очень хорош, либо непроходимо глуп.
Для Мампо, разминавшегося перед схваткой, все было предельно просто. Он чувствовал, что на арене сможет выглядеть достойно, но главное – его сжигало желание сражаться. Боевой пыл придавал ему сил, толкал в бой. Даже Хакел смутно ощущал этот азарт, хотя и не на него была направлена ярость новичка.
Тренер уселся на скамью рядом с рингом и подал Бенсу знак. По обычаю манахи воин вышел на арену, пританцовывая. Мампо следил за Бенсом, не отводя глаз, тело его безупречно повторяло движения опытного бойца. Хакел одобрительно хмыкнул. Мальчишка двигался превосходно. Бенс сложился вдвое в классическом выпаде «колено-кулак-колено», однако Мампо угадал это движение и блокировал каждый удар четко и быстро. Внезапно юноша оказался позади Бенса и одним ударом кулака поразил бойца в спину.
Хакел усмехнулся. Простой «поворот-с-подъемом» и исполнен замечательно.
Бенс понял, что пришло время серьезной схватки. Повернувшись к Мампо, он проделал движение «молот-насос» – град ударов, позволяющих подавить сопротивление противника. Инстинкт подсказал Мампо, как защититься, – юноша отступил, а затем бросился вперед, обрушив кулак на голову Бенса. Удар вышел коротким, почти без замаха, но манах зашатался. Мампо, не теряя времени, осыпал соперника градом ударов, и Бенс рухнул на пол.
– Стой! Стой! Стой!
Ярость юноши потрясла Хакела.
– Незачем убивать его!
Мампо отпрянул, все еще переступая с ноги на ногу, настолько переполненный боевой злостью, что его кулаки продолжали молотить по воздуху. Избитый Бенс, шатаясь, поднялся на ноги – У него явно кружилась голова. Хакел подошел к манаху и пощупал его лицо и грудь.
– Иди приляг.
Бенс, хромая, удалился восвояси. Тренер обернулся к Мампо.
– Итак, – медленно протянул он, – что это было?
– Я хочу сражаться.
Хакел не стал говорить мальчишке, как тот поразил его. Не стоит позволять ему задирать нос.
– Ты будешь учить меня? – спросил Мампо.
Хакел склонил голову набок, словно сомневаясь в выборе.
– Ты лупишь кулаками, как ребенок, – промолвил он. Не имеешь ни малейшего представления о том, как выстроить атаку. И все-таки я сделаю из тебя манаха.
День в обезьяньем фургоне тянулся очень медленно. Первый страх прошел, и теперь Пинто видела, что ее товарищи по несчастью страдают больше от скуки, чем от страха. В третьем от девочки фургоне какая-то компания затянула песню, пока соседи не попросили их замолчать. В основном пленники болтали или дремали. Новости перелетали от фургона к фургону и жарко обсуждались, в то время как стражники зевали, прикидывая, что ожидает их на обед. Пинто держалась очень тихо, опасаясь, что, если каким-либо способом привлечет к себе внимание, всех тут же сожгут живьем. Чтобы хоть чем-нибудь занять себя, девочка думала о Мампо, о том, как ей исполнится пятнадцать – ровно столько, сколько необходимо, чтобы выйти замуж. А Мампо тогда будет двадцать три, и он станет еще больше, но останется все таким же…
Скоро появился Анно Хаз. Сразу после второго завтрака он пришел посмотреть, как держится Пинто. Девочка просунула руки сквозь прутья решетки и улыбнулась отцу – Анно понял, что о ней не стоит волноваться.
– Не так уж и тяжело, – сказала Пинто. – Просто скучно.
– Скоро все кончится, дорогая, – отвечал отец. – С тобой ничего не случится.
– Интересно, а что будет, если пойдет дождь?
– Ну, полагаю, ты промокнешь.
– Я хочу сказать, тогда они не смогут разжечь костер.
Анно с гордостью посмотрел на дочь.
– Ты самая смелая девочка на свете, – произнес он.
Самого Анно привели в огромный склад, заваленный всевозможными вещами. Наполовину свалка рухляди, наполовину хранилище сокровищ, склад содержал груды добычи из бесчисленных набегов, включая последний налет на Арамант. Фургоны, в которых лежало награбленное, еще не разгрузили, и Анно нашел книги из собственной библиотеки, проложенные между мебелью в качестве упаковочного материала.
Управляющий складом с тоской смотрел на повозки из Араманта.
– Зачем они притащили весь этот хлам? Я не говорю о рабах – вы хоть пришли своими ногами. А кто теперь будет все это разбирать? Видимо, ты.
– Что я должен делать? – спросил Анно.
– Посмотрим. – Управляющий изучил бумажку, на которой были записаны сведения о рабе. – Итак, ты библиотекарь. Вот и займись книгами.
– Книгами?
– Убери их отсюда. Сложи в стопки. Этим мы тут и занимаемся. Кресла – к креслам. Картины – к картинам. Книги – к книгам.
– И что будет с ними потом?
– А что будет со всем прочим? Все когда-нибудь сгниет и обратится в прах. – Управляющий сделал широкое круговое движение рукой. – Это хранилище – словно мир. Что мы делаем в этом мире? Носимся туда-сюда, а затем умираем.
Анно оставили одного. Некоторое время он складывал книги, как ему велели. Когда Хаз понял, что управляющий не собирается следить за тем, как он выполняет свою работу, библиотекарь решил отыскать наиболее ценные книги своей библиотеки.
Книги в спешке сгребли с полок, и как попало побросали в фургоны. Поэтому многие были раскрыты и повреждены. Анно не мог спокойно смотреть на разорванные переплеты и мятые листы. Библиотекарь брал каждый том и бережно закрывал его, разглаживая бумагу, пока книга не приобретала первоначальный вид. В процессе работы Хаз бросал взгляд на страницы и неизбежно принимался читать.
Библиотекарь так увлекся одной из ранних хроник мантхов, что даже не услышал приближающихся шагов.
– И что ты тут делаешь?
Громкий и страшный голос пролаял над Анно. Владелец голоса, однако, оказался крошечным человечком в шляпе с широчайшими полями.
Хаз вскочил на ноги.
– Присел на минутку…
– Дай-ка сюда.
Человечек властно протянул руку. Проклиная себя, Анно отдал ему книгу, испугавшись, что Пинто может пострадать из-за того, что он на мгновение утратил бдительность. Управляющий суетился вокруг.
– Профессор Форц! Я тут ни при чем! Я не думал…
– Конечно, ни при чем. Ты безмозглый шут! Когда в последний раз ты о чем-нибудь думал? – Затем профессор обвиняющим тоном обратился к Анно: – Эта книга написана на древнем языке мантхов. Никто не владеет им.
– Я владею, – произнес библиотекарь.
– Неужели? – Профессор посмотрел на Анно с интересом. Затем обернулся к управляющему: – Он нужен тебе? Тут и одному нечего делать, а уж двоим…
– Но, профессор, я думал…
– Не думай. Делай, как я сказал, и все будет хорошо. – Он снова посмотрел на Анно. – Вижу, ты и сам из племени мантхов.
– Да.
– Интересный народ. Интересная история. Была. Арамант ведь сгорел, не так ли?
– Да, – вновь повторил Анно.
– И нечего так смотреть на меня, господин хороший, я его не сжигал… Глупо растрачивать здесь твои таланты. Впрочем, в этой стране знают, как правильно использовать людей. Тебе повезло.
Профессор развернулся и понесся в обратную сторону, двигаясь удивительно быстро для человека с такими коротенькими ножками. Управляющий заспешил за ним.
– Профессор! Что мне с ним делать?
– Ничего, – последовал быстрый ответ. – Я пришлю за ним, когда понадобится. Так что отправляйся бездельничать – как обычно, дружище.
В конце дня фургоны открыли и пленников выпустили. Новая партия рабов, тащивших пледы, чтобы укрыться от ночного холода, заняла их место. Анно, Аира и Бомен присутствовали при освобождении Пинто. Вокруг них на дороге люди обнимались и целовались, радуясь, что их близкие вернулись невредимыми. Другие, напротив, выглядели печальными – их родные забрались в фургоны, и решетки опустились за ними.
Пинто не плакала, однако она позволила матери взять себя на руки, крепко прижать и поцеловать. Долгие часы в фургоне надломили даже ее.
– Они злые, – только и сказала девочка.
– Да, моя дорогая, они злые.
Пришла очередь госпожи Холиш провести ночь в фургоне, и Мампо пришел помочь ей.
– Я приду за вами утром, тетя.
– Ты хороший мальчик, Мампи.
– Просто ложитесь и спите.
– Не хочу никого беспокоить, – сказала госпожа Холиш, оглядываясь, – и все же я занимаю слишком много места. А здесь, кажется, и так его не хватает.
– Сюда, тетя, прижмитесь к решетке.
– Ах да. Ну вот, все хорошо. Спокойной ночи, Мампи. Друзей тебе в снах.
Когда они направились обратно, Пинто поинтересовалась, что имела в виду госпожа Холиш, пожелав Мампо друзей в снах.
– Маленьким я всегда грустил, оттого что у меня не было друзей. И каждую ночь, когда тетя укладывала меня спать, она говорила, чтобы я не огорчался и увидел друзей во сне.
– Ах, Мампо! Неужели они и вправду приходили к тебе?
– Иногда.
