На лошадь и зимою вьючат около 4-х пуд. Остановившись пускают ее на волю, дабы разгребая копытом снег, находила оставшуюся под оным поблекшую траву; или расчищают не большое пространство и туда ее пускают. Езда на лошадях очень скучна зимою, ибо оные ослабев от худости и недостатка корма, идут весьма медленно, a иногда устают до того, что седок должен большую часть дороги ехать на лыжах, и тащит на себе съестные припасы и питье. На оленя вьючат обыкновенно около трех пуд, если же не велик переезд, то четыре и пять; но тогда выбирают двух лучших оленей под сугубую сей тяжесть переменяют их поденно. Через два или три часа, должно остановиться покормить немного оленей, кои разгребая снег едят белый мох, растущий обыкновенно на горах им не дают нисколько выстаиваться и прямо пускают к корму.
Наконец когда лошади и лодка были отысканы, то кладь перевезли мы на другую сторону, a лошадей перегнали вплавь, и в 6 1/2 часов вечера отправились в путь. Вода в Аллах-Юне сделалась так велика, что захватила часть дороги, где лошадям было выше брюха. В 10 верстах от станка оставили в левой стороне гору Тасх-Танара Балагана. Тасх значит камень, Танара Бог, a Балагана церковь, и сие имя произошло от найденного некогда на сей каменной горе образа. Проехав с пол версты далее, остановились ночевать.
Ночью был прегустой туман, который к утру упал на землю, и день, когда мы пустились в дорогу, стал хорош. Перешли вброд речку Мутинского креста, потому так названную, что некогда шедший с командою в Охотск казацкий сотник Мутин поставил на ней крест. Речка сия впадает в Аллах-Юну, так как и еще 8 или g, которым нет имени, ибо только текут с весны и от дождей; a от того как сии, так и все, не всегда текущие речки, называются сухими. После того переехали высокую гору, называемую Анчинский мыс; далее миновали кормовища Дылга, Асылык (кормовище на кочках) и Багарах Асылык, и приблизились к Английскому броду, где вода была так велика, что надлежало остановится и ожидать убыли оной. Постояв несколько опустили в реку шест и приметили, что вода становится ниже; но в девять часов пошел дождь и разрушил надежду переехать реку. Здесь положено содержать перевоз, однако за неимением оного проезжающие часто принуждены бывают проживать много времени.
По дороге застрелили куропатку и двух белок, да в озере поймали двух больших утят, кои не могли еще летать. Сверх сего Якут убил палкою куропатку и подарил нам;, a мы отдали ему двух белок, которых он тот же час и съел, поджарив несколько на палке. Мясо белок очень нежно и бело; но здешние Русские не едят оного.
На противном берегу Анчи на горах во многих местах снег был виден.
Хотя все Якуты большие охотники до табаку и водки, но наемный наш не любил ни того ни другого, что могло почестся большою редкостью.
Видя, что вода не скоро убудет мы начали делать плот. В 2 часа пополудни оный быль готовь и дождь перестал. Тогда связали вместе все арканы и веревки и послали перевезти, один конец оных на другой берег, дабы сим средством перебраться на плоту. Когда человек повезший конец поплыл, то веревку течением натянуло и начало столь сильно тащить лошадь, что он должен был возвратиться. Таким образом все способы, употребленные нами для переправы, были тщетны. В ожидании пошли мы в лес брать ягоды и грибы, и я застрелил куличка.
Самое удобное время для проезду по Охотской дороге есть поздняя осень когда совсем не бывает дождей, вода в реках так мала, что ни одна брод не задерживает.
Вечером опять хотели приниматься за плот; но Якуты, боясь утонуть на нем, сказали, что десять верст выше находится другой брод; но как было уже довольно поздно, то отложили поездку туда до утра. 28. В 8-мь часу отправились. День был прекрасный. перейдя четыре сухих речки, приблизились к Анче; но не было возможности через оную переправиться; a потому остановились на не большом островке, близ которого на другом много росло голубики.
Анча разделяясь на несколько рукавов, делает много островков, на одном из коих мы стояли; ибо сей рукав был мелок. Напротив нас река Анчакан в Анчу впадала.
Едва мы под вечер успели напиться чаю, как один из наших людей, выйдя из палатки, закричал: Разбойники! Разбойники! мы схватив ружья выскочили, и увидев скачущих уже весьма близко к нам людей, приложились к ним и кричали, чтобы остановились.
Разбойников было 11-ть человек. Они увидев нас готовых стрелять по ним, остановились не более как в десяти саженях от нас. Мы велели или отъехать далее, и когда они сие исполнили, тогда мы взяв все возможные предосторожности., дабы они вдруг и нечаянно не могли напасть на нас, вступили с ними в переговоры. Атаман сказал нам, что они думали найти здесь купцов, a не военных людей; что против нас не осмелятся они сделать никакого предприятия, что все они бежали с Усть Майской пристани на Алдане, и уверяли притом, что худое содержание и тяжкие работы были тому причиною. (Обыкновенный предлог бездельников). Таким образом вторично избавились мы от крайней опасности; ибо надлежит признаться, что силы наши были против их весьма слабы. После, когда уже разбойники сии были переловлены и допрошены, узнали мы, что сто была та самая шайка, которая ожидала нас у брода реки Белой, которая услышав о проезде нашем от другой встретившейся с нами шайки, поехала вслед за нами с тем намерением, чтоб улучив время, когда мы остановимся, наскакать прямо на палатку, и не дав нам оправиться, всех передавить или переколоть.
В 4 — м часу утра пошел дождь и продолжался около трех часов, но вода против вчерашнего убыла на четверть аршина и мы перешли вброд Анчу, где лошади только что не плыли. тут же перебрели и Анчакан. Скоро после того попался нам Якут, конечно из числа поворотчиков, ибо тот же час поскакал назад. Мы крайне сожалели, что не могли предупредить сего человека о близости разбойников, которые не преминули его ограбить.
Около 55 верст от Аллах Юны, проехали место называемое Верблюжья падь, от того что некогда тут умер вьючный верблюд, веденный в Охотск некоторым купцом. Уверяют, что сей верблюд длиною был четыре сажени, что вьючили на него по двести пудов, и все остальные между Якутами о нем рассказы, столько же вероятны. Верст 6 от верблюжьей пади находится Ледник, называемый Бусь-Кюль (ледяное озеро); он длиною более версты, a шириною около 200 сажень, и сказывают, обыкновенно бывает гораздо обширнее. Лед сей никогда весь не растаивает, толщина оного около аршина, поверхность беловата, но в низу синь и от дождей сделался ноздреват. Отражение солнечных лучей от поверхности сего льда, причиняло боль глазам. He много далее проехали еще два меньших ледника, которые все лежать на грунте из мелкого камешника.
