Но он просто смахнул мою руку, будто это было ничто.
Не смогу.
Я попыталась снова. Ударила по щеке, почувствовав горячую кожу под пальцами.
Могу!
Дэниель зашипел, возясь со своим ремнём.
— Это последний раз, когда ты ударила меня. — И врезал мне с головы.
Боль прострелила, лишая способности двигаться и ориентироваться в пространстве. Но приложив все усилия, я отползла назад, пнув ублюдка.
— Отвали! — Выбравшись невероятным образом из его железной хватки, всхлипнула от мимолётно испытанного триумфа.
— Блядь! — выругался он, схватив меня за лодыжку.
— Нет! — закричала я, почувствовав волну мурашек, побежавших по коже. Наркотик, выпитый у костра, снова попытался взять верх. Я застонала от нового прилива жара и ненависти. Последняя, к слову, стала постоянной спутницей первого. Я была одним средоточием желания. Никогда ещё я не хотела секса так сильно и никогда ещё так сильно не старалась его избежать.
Этот диссонанс лишал последних сил.
Он дёрнул меня обратно, нездорово усмехнувшись.
— Что, притомилась?
— Ещё чего.
Не надейся.
Слёзы потекли против воли. Включился режим самосохранения.
— Я тебя убью. Ты ничтожество. Ничтожество!
— Это я ничтожество?! Сейчас я покажу тебе ничтожество! — Дэниель выпрямился, замахнулся и ударил меня по лицу. Кулаком.
Звёзды.
Галактики.
Львы, тигры, медведи.
Я потеряла сознание.
На сколько не знаю. Дрейфуя в океане боли, где-то на границе небытия, я ощущала лёгкое касание холодного воздуха к коже: задница, бёдра, колени, пальцы ног.
Сознание вернулось стремительно, как только я почувствовала прикосновение его мерзких пальцев к своему естеству.
Очнулась я по пояс раздетая. Джинсы сорваны, трусики спущены до колен.
Скула заныла, а комната закачалась.
— Нет…
— Да, — ухмыльнулся в ответ Дэниель. — Я накажу тебя. Преподам тебе урок, который ты уже не забудешь.
Железный звон пряжки ремня и звук расстегиваемой молнии быстро привёл меня в чувство.
Борись, Нила.
Времени больше нет.
Дэниель изнасилует меня на брезентовом полу палатки, в самом сердце их бриллиантовой империи. А я здесь совсем одна. И если не смогу побороть ублюдка, следующим это сделает Кат, и далее мне останется только страстно желать, чтобы поскорей наступил Последний Долг, ибо я не смогу жить в ладу с собой.
Пожалуйста…
Хотелось рыдать, а не драться. Я выгорела.
Как можно победить, если ничего не осталось?
Дэниель заёрзал, торопливо стаскивая трусы, освобождая налитый кровью член.
— Мы же, блядь, в Африке, — сказал он, тяжело дыша и обдавая меня парами алкоголя. — А знаешь, что происходит в Африке?
Я не ответила. Терпеть не могла его вопросов. Ненавижу их. Вместо этого, всячески извиваясь, постаралась выбраться.
У меня больше нет сил.
Всё.
Нет, ни всё!
И тут я вспомнила о старательно замаскированном в одежде оружии. Как же я могла забыть?
Взгляд торопливо заметался по пространству палатки, ища.
Джинсы.
Они лежали недалеко, всего лишь дотянуться. В брючине притаился скальпель.
Скальпель!
Сердце подскочило в груди от ликования. Моё тайное оружие станет мне защитой. Моим спасением. Кряхтя, я вытянула руку, пытаясь кончиками пальцев подцепить, ухватить ткань.
Дэниель даже не обратил внимания на мои попытки достать снятую одежду. Лишь в бешеном припадке встряхивал меня, вцепившись в бриллиантовый ошейник.
— Знаешь, было бы намного веселее, если бы ты чуточку подыграла мне. Так что происходит в Африке, Уивер?
Рот наполнился я слюной: отчасти из-за накатившей тошноты, отчасти из-за отвращения. Я потянулась сильнее.
Не дотянуться.
— Отвечай же, бля!
— Отвечу, раз настаиваешь. — Я развернулась и смачно плюнула ему в лицо. — Заткнись. Устраивает такой ответ, козёл?
Его перекосило от гнева, но с места он не сдвинулся.
— Это, блядь, была последняя капля. Ты напросилась. Сделаю то, что хотел уже давно. — Он часто и прерывисто задышал. — Пожалуй, я не смогу сдержать обещания.
Сердце дало сбой.
Что?
Я разрывалась между двумя желаниями: достать джинсы и внимательно слушать.
Нужно добраться до штанов. Пока не стало слишком поздно.
— Я обещал Кату, что сохраню тебе жизнь. Но после такого… — Он жутко ухмыльнулся, и взгляд его потемнел, обещая недоброе. — После такого вопиющего пренебрежения я затрахаю тебя до смерти, слышишь? Ты будешь кричать и плакать, а ещё молиться и умолять меня о смерти.
Он улыбнулся, показав идеальные зубы, несомненно, полученные ношением брекетов в детстве.
— А ну на колени, сука.
И не дав мне времени ответить, сильнее схватил за колье. Тонкая, но крепкая филигрань и плотно вплетённые бриллианты стали отличным лассо, чтобы управлять мной: дёрнуть и перевернуть.
Нет!
Джинсы остались вне досягаемости.
Как только я оказалась на коленях, Дэниель развёл мне ноги, ухватившись за бёдра.
— Ох, да.
Почувствовав, как ногти впиваются в нежную кожу, разрывая её до крови, я закричала.
Мне не достать до одежды, в которой спрятано спасительное оружие. И не остаться человеком. К чему эти тщетные попытки. Дурманящее пойло пьянило кровь, заставляя меня маяться одновременно от ужаса и жажды. Но жажда эта не была связана с сексом. Ох, нет. То была жажда убийства.
И эта жажда уничтожит меня.
Ублюдок подтянул меня назад, сжав в кулаке свой член и приготовившись войти. Сознание прояснилось, дыхание замедлилось. Всё стало чистым и чётким. Руки перестали трястись от накатившего мужества и сами потянулись к низу моей толстовки.
Я забыла.
А теперь вспомнила.
Вязальная спица.
Инвентарь, который я берега и беспрестанно оглаживала в кармане с самого отъезда из Хоукскриджа. Мне не нужен скальпель. У меня есть кое-что получше.
Тридцатипятисантиметровое острое металлическое жало.
Закрыв глаза, я вспомнила всё, что любила, и всех, кого любила: причины, по которым я буду жить, а Дэниель умрёт.
Джетро.
Вон.
