______________
* 1 Об Уресие, брате Дезы, история Далмации, сколько известно, не упоминает, если этот Уресий был не одно и то же лицо с Белой, который управлял Сербией перед Дезою. Carol. du Fresne not. ad h. I.
** 2 Дезу сербские хроники называют Тешей, но у Теши был брат Чедомил (Вакхин), а не Уресий. Теша действительно свергнут был с престола царем Мануилом, но на его место этот государь в 1165 году возвел расского жупана Стефана Неманя. Шафарик. Там же. стр. 418.
10. Между тем царь открыл поход в землю гуннов, пользуясь тем предлогом к войне, что гунны, как сказано прежде, помогали далматам. Впрочем, он пошел на них не без объявления им об этом, но предварительно послал письмо, в котором изложил их вину перед собой и угрожал скорым нашествием римлян. Придя к берегам Дуная и не желая упустить удобное время, которое в подобного рода делах весьма важно, царь - так как приготовленных им в Византии кораблей еще не было - вошел в одну из тех небольших лодок, какие находятся у тамошних берегов, состоят из одного дерева, и переправился в ней на другой берег, ведя вплавь за собой коня. Потом таким же образом переправилось и целое римское войско и вступило в землю гуннов, в которой, по мере углубления в нее, беспощадно грабило все, что встречалось. На дру-{123}гой стороне реки находилось укрепление, по имени Зевгмин3*, окруженное крепкими стенами и достаточно обезопашенное в других отношениях. Не могши взять его при первом приступе, царь оставил при нем войско под начальством зятя своего по сестре Феодора Ватация, а сам, проходя селения, все покорял своей власти. Тогда для отражения римлян вышло было войско гуннов, но, видя, что оно приступает к делу невыполнимому, и само присоединилось к царю, а вслед за тем все по произволу было и уводимо, и уносимо. Людей всякого возраста гнали, как пленников, целые племена приведены были в движение и переселяемы в другие жилища. Таким образом остров, образуемый двумя вытекающими из Альпийских гор4** реками - Дунаем и Савой, которые в земле гуннов сперва текут отдельно одна от другой, а потом, сделав большой обход, сливаются вместе,- этот остров5*** остался весь пустым и ненаселенным. Римляне разрушили даже королевский дворец - дело, достойное за-{124}нять место в ряду самых великих удач римского оружия. Совершив это столь успешно, царь отправился под Зевгмин, где, как сказано, оставлен был Ватаций для осады этой крепости. Защитники Зевгмина упорно отстаивали свой город, пока у них была надежда, что король в непродолжительном времени придет к ним на помощь; но когда получили известие, что его нет нигде, а римляне между тем приготовились к штурмованию стен, тогда, страшась наступающей опасности, обратились они к царю с просьбой, чтобы по сдаче крепости позволено было им выйти невредимыми. Царь, однакож, отверг это предложение, и они, повесив на шею веревки и сняв с головы покровы, предстали перед ним в таком униженном виде. Царь запретил римлянам убивать кого бы то ни было, а только позволил им расхитить эту богатую сокровищами крепость.
______________
* 3 Зевгмин - город при слиянии Савы и Дуная, обыкновенно называется Землин (Шафарик. Т. II. Кн. 1. стр. 349). Об укреплении его см. выше с. 9.
** 4 Из этих слов Киннама явствует, что Альпами в его время называли не те только горы, которыми разграничиваются Галлия, Италия и Германия, но все вообще большие возвышенности: Альпы было именем нарицательным. Gloss. Graeco-lat. Alpes, рn ynлa. Поэтому Сидоний говорит об Афоне (Carm. 2): silvorum currebant vela per Alpem. Поэтому также Авзоний (Epist. 23) называет Альпами и Пиринеи.
*** 5 Местность или страна, которую Киннам представляет здесь как остров, заключала в себе Савию, Паннонию и Норик.
11. Окончив это, римляне двинулись к Саве, чтобы совершить через нее переправу, и вели за собой пленных гуннов, которые числом далеко превосходили массу римского войска. Но еще не успели они переправиться, как разнеслась молва, что король пэонян, счастливо окончив войну против Галиции1*, страны тавроскифской, и располагая огромными силами, с великим рвением идет на римлян. А царь за {125} то-то особенно и мстил ему, что он напал на Владимира2** (это было имя правителя Галиции), союзника римлян, вопреки его желанию. Услышав об этом, царь повелел прочему войску, военному обозу и самой большой части пленных, которых было огромное количество, переправиться на противоположный берег и там оставаться, а сам взял отборных в лагере воинов и, вопреки неодобрению большей части военачальников, повел их назад с целью как можно скорее сразиться с неприятелем, говоря, что дело волков, а не львов нападать на стада овец, при появлении же пастухов или собак бежать без всякого стыда и довольствоваться тем, что кое-как спасают себя и свою добычу. При сем рассказывают о таком деле, которого я хвалить не могу, поскольку оно рассматривается независимо от его намерения; а так как это дело совершено было, думаю, по некоторой предусмотрительности, чтобы окружавшие царя римляне боролись с большим воодушевлением, то считаю его достойным стратегической мудрости. Приготовившись уже оставить воды Савы и идти навстречу пэонянам, царь приказал начальнику флота перевесть корабли {126} к другому берегу реки и там стоять, чтобы, если кто из римлян, убежав с поля битвы, захотел бы быть перевезенным на противоположный берег, и виду не показывать, что замечают его. "Даже если бы я сам,- говорил царь,- прибыв сюда, вздумал приказывать иное, чем теперь, то ты не должен исполнять таких приказаний; в противном случае, то есть не исполнив того, что теперь повелевается, не избежишь казни". Такое приказание дано царем, думаю, с целью воодушевить воинов, как я уже сказал, к отваге; ибо, когда нет никакой выгоды от трусости, необходимо прибегать под защиту мужества. Тогда как царь уже готов был выступить оттуда, прибыл один убежавший из Пэонии военнопленный римлянин с известием о скором нашествии короля. Услышав об этом, царь уже не в состоянии был сдерживать себя из опасения, как бы не показалось, будто войско гуннов, предупредив его, нападает на бегущих римлян. Поэтому, выстроив свою армию, он двинулся назад. Оказалось, однако же, что самого короля еще не было; извещали только, что недалеко находится первый его сановник Белосис (которого по сану гунны называют баном)3***, и царь поспеш-{127}но пошел на него, а когда уже стемнело, сошел с лошади и уснул на щите, прислонив его к собственному вооружению и приказав всему войску сделать то же самое. На следующий день Белосис, узнав о наступлении царя, под предлогами не слишком благовидными со всем своим войском пошел назад. Выдумывая повод к бегству, он говорил, будто король приказывает ему оставить настоящий путь и идти по направлению к городу Браничеву4**** в той мысли, что оттуда лучше устремиться на римлян. Царь, однако же, все еще не переставая преследовать его, достиг реки, переправился через нее и, прибыв в Браничев, остановился там. Потом, немного спустя, он задумал фуражировку и послал войско в другую часть земли гуннской, туда, где находится гора, называемая у туземцев Темисис. Это войско пошло под предводительством Бориса1*****, который, говорят, происходил из одного по-{128}коления с Гейзою, но по какому-то случаю задолго перед тем перебежал к царю Иоанну, а царь удостоил его значительных почестей и женил на одной своей родственнице. Прибыв в ту страну, Борис обошел и разрушил тамошние местечки, по множеству жителей тесные, но изобиловавшие всевозможными благами; потом, встретившись с тремя гуннскими фалангами и сразившись с ними, обратил их в бегство, ибо они думали, что тут сам царь, и, с богатой добычей возвратившись оттуда, присоединился к римскому лагерю. Узнав, что не царь римский, а Борис нанес Пэонии столько бедствий, король с яростью погнался за ним, но уже не мог вступить с ним в дело, потому что Борис успел переправиться через реку ночью при свете факелов, присланных ему в большом количестве из царского лагеря. Даже и два пехотных отряда, остававшихся еще на противоположном берегу реки, успели от прибывших гуннов скрыться в кустарнике. Совершив это и овладев, сколько можно было, городами придунайскими, царь остановился здесь в намерении переправиться через Дунай и сразиться с королем, который стоял лагерем на другом берегу той же реки. Но последний, узнав о намерении царя и опасаясь неблагоприятного исхода войны, как бы, то есть, потерпев неудачу и здесь, вконец не погубить гуннской земли, послал к царю людей для переговоров о мире. После того царь пришел в Византию, торжественно отпраздновал победу и принес Богу {129} жертву благодарности. Около этого времени августейшая Ирина родила ему первое дитя - прекрасную дочь, которая была названа Марией2****** и провозглашена царевной.
______________
* 1 Галиция во времена Киннама понимаема была как часть Малой России, ueрoc tc uikрc Пwoiac,- замечает Андроник; а по словам Никиты (in Man. I. 4. n. 2), uia tv пaр toic Пc toпaрхiv, oc ka Skvфac пeрBoрiovc фaoiv.
** 2 Война Мануила с венграми была современна борьбе детей Мономаховых с их дядями. Киевский великий князь Изяслав Владимирович, незадолго перед тем выдавший свою дочь замуж за венгерского короля Гейзу, вел войну с Георгием суздальским и Владимиром галицким и, боясь их могущества, просил помощи у иноземного своего зятя. Гейза пришел к нему с войском и, помогши ему разбить князя галицкого, возвратился восвояси. Карамзин. Т. 2, гл. 12.
