– Еще лучше, – заметил Сэмми, – а ты что скажешь, Джим?
– Я под мухой, – ответил Джим.
– Понятно, но что ты думаешь об этой голубой бумажке? Они продолжали идти и прошли уже почти полквартала.
– Я думаю, это кусок голубой туалетной бумаги, – вдруг сказал Джим.
Баки остановился:
– Давай проверим.
– А?
– Подойдем посмотрим.
– Бросьте, бросьте, – сказал Джим, – не будем зря тратить время. Нас ждут испанские девочки.
– Это займет не больше минуты, – возразил Баки и повернул назад за куском бумаги.
Джим схватил его за руку.
– Слушай, не будь психом, пошли дальше.
– Он прав, – согласился Сэмми. – Кому интересно, что это за дрянь?
– Мне, – ответил Баки, вырвал руку, быстро повернулся и побежал назад. Его товарищи видели, как он поднял бумагу.
– Ненормальный псих, – сказал Джим, – задерживает нас.
– Да, – согласился Сэмми.
Стоя на том месте, где лежала бумага, Баки читал ее. Внезапно он бросился бежать по направлению к мальчикам. Тедди Карелла посмотрела на часы.
Было 6.45.
Она подошла к краю тротуара, подозвала такси и села в машину сразу же, как только та остановилась.
– Куда, мадам? – спросил шофер.
Тедди вынула из сумочки карандаш, полоску бумаги, быстро написала: “87-й полицейский участок, Гровер Авеню”, и отдала бумагу водителю.
Глава 15
Анжелика Гомес села и потрясла головой.
Она туже натянула юбку, поставила локти на поднятые колени и снова потрясла головой, потом осмотрелась с недоумевающим видом, как человек, проснувшийся в незнакомой гостинице.
Она вспомнила.
Анжелика провела пальцами по затылку. Там, где Вирджиния ударила ее рукоятью револьвера, вздулась огромная шишка. Она тронула ее и поморщилась от боли, которая щупальцами ползла во все стороны, горячо пульсируя, усиливая чувство разочарования и бессильного гнева. Анжелика поднялась с пола, стряхнула пыль с черной юбки и бросила на Вирджинию Додж взгляд, которым можно было бы убить целую армию.
И в этот момент она задумалась, была ли жидкость в этой бутылке действительно нитроглицерином.
Коттон Хейз потрогал щеку, где острая сталь сорвала кожу. Рана была довольно болезненной. Он приложил к щеке холодный влажный платок.
И он в десятый раз подумал: правда ли, что эта бесцветная жидкость в бутылке – нитроглицерин?
* * *
Стив Карелла, думала она.
Я убью Стива Кареллу. Я застрелю эту проклятую сволочь и буду спокойно смотреть, как он умирает, а они не посмеют тронуть меня, потому что боятся моей бутылки.
Я поступаю правильно.
Это единственное, что я могу сделать.
Простое уравнение, думала она, жизнь равна жизни.
Жизнь Кареллы за жизнь Фрэнка. Вот что такое справедливость.
Раньше Вирджиния Додж никогда не задумывалась о справедливости. Ее девичья фамилия была Мак Колей, мать ее была ирландкой, а отец шотландцем. Семья жила в Калмз Пойнт у подножия знаменитого моста, соединяющего эту часть города с Изолой. Даже сейчас она вспоминала этот мост с приятным чувством. Девочкой она играла в его тени, и мост был чудесным сооружением, открывавшим доступ к самым дальним краям земли. Однажды ей приснилось, что она перешла мост и попала в земли, сверкающие алмазами и рубинами.
Когда-нибудь она пройдет по этому мосту до самого неба, и там будут люди в тюрбанах, караваны верблюдов и храмы с блестящими золочеными кровлями.
Она перешла мост и попала прямо в объятия Фрэнка Доджа.
В глазах полицейских Фрэнк Додж был подонком. В четырнадцать лет его арестовали за нападение на старика в Гровер Парк. По закону он был несовершеннолетним и отделался тем, что его пожурили и завели на него карточку. Между четырнадцатью и семнадцатью годами его ловили на мелких шалостях, и каждый раз возраст, адвокат и младенчески невинные голубые глаза спасали от тюрьмы. В девятнадцать он совершил первый налет. На этот раз он уже был совершеннолетним, и его голубые глаза, потеряв младенческую невинность, приобрели вполне взрослую жестокость. Его сунули в каталажку в Бейли Айленд. Вирджиния встретила его сразу после освобождения.
Для Вирджинии Франк Додж не был подонком.
Он был человеком в тюрбане из сказок “1001 ночи”, который вел караван верхом на длинноногом верблюде, он был вратами заколдованных стран, с кончиков его пальцев струились алмазы и рубины, он предназначался для нее судьбой.
Список его преступлений был такой же длинный, как правая рука Вирджинии, но Фрэнк Додж был ее первой и единственной любовью, а с любовью не спорят.
В сентябре 1953 года Фрэнк Додж совершил налет на заправочную станцию. Служащий станции позвал на помощь, и случилось так, что детектив по имени Стив Карелла, который был в тот день свободен и ехал к себе домой в Риверхед, услышал крик и подъехал к станции, но Фрэнк успел выстрелить в служащего и лишить его зрения. Карелла применил захват, и Фрэнк Додж угодил в тюрьму, на этот раз в Кестлвью, где с преступниками не шутят. Уже в первые дни обнаружилось, что Фрэнк Додж далеко не идеальный заключенный. Он постоянно скандалил и с надзирателями, и с заключенными, “качал права” и нарушал правила, по правде говоря, порядком устаревшие.
Он пытался добиться освобождения под залог, но всякий раз неудачно. И его письма жене, тщательно прочитывавшиеся тюремным начальством, становились все более отчаянными. Когда Фрэнк Додж отбывал второй год своего срока, обнаружилось, что он болен туберкулезом. Его перевели в тюремную больницу. Вчера Вирджиния узнала, что Фрэнк умер. Сегодня Вирджиния сидела в 87-м полицейском участке с револьвером и бутылью и ждала человека, который убил Фрэнка. Она нисколько не сомневалась в том, что в гибели ее мужа виновен Стив Карелла. Если бы она не верила в это совершенно искренне, то никогда бы не решилась на подобное. Интересно, что ее план оказался удачным. Они все боялись, действительно боялись. Это доставляло ей величайшее удовлетворение. Она не могла выразить свои чувства, не могла объяснить, почему избрала именно Стива Кареллу, чтобы отомстить обществу, почему решила бросить вызов закону и его защитникам в форме. По правде говоря, она могла бы просто подождать Кареллу внизу и выстрелить ему в спину, когда он пройдет мимо.
Да, это было проще.
Она могла бы сделать это. Не было никакой необходимости в мелодраматических заявлениях, не стоило устраивать суд над защитниками закона и решать, жить или умереть этим людям, которые отняли у нее все, что ей было дорого.
Вирджиния сидела за столом, думая о своем покойном муже.
Пальцы ее крепко сжимали рукоять револьвера. Бутылка, стоявшая перед ней на столе, отражала свет ярких ламп, свисавших с потолка.
Вирджиния мрачно улыбнулась.
Они гадают, действительно ли эта жидкость в бутылке – нитроглицерин, подумала она.
* * *
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Баки.
– Я думаю, что это куча дерьма, – ответил Джим. – Пошли за испанскими девочками.
– Нет, подожди минуту, – возразил Баки, – не спеши, подожди одну минуту.
– Слушай, – сказал Джим. – Тебе хочется поиграть в сыщиков и разбойников, хорошо, играй. Я хочу пойти за испанскими девочками. Я хочу найти эту Мезон Авеню. Я хочу прикорнуть на чьей-нибудь большой и мягкой груди. Господи, я хочу с кем-нибудь переспать, понятно?
– Ладно, это может подождать. Предположим, что это настоящее?
– Да нет, – раздраженно ответил Сэмми.
– Совершенно верно, – подтвердил Джим.
– Откуда ты знаешь? – спросил Баки.
Глаза Сэмми сверкнули за стеклами солидных очков.
– Прежде всего каждый, кто посмотрит на эту штуку, сразу же увидит, что все это чушь, – сказал он. – “Рапорт отдела детективов” – что это за дерьмо?
– А? – спросил Баки.
– О господи. Баки, я тебя очень прошу, пошевели мозгами. “Рапорт отдела детективов”. Ха! Тебе известно, что это такое?
– Что?
– Это штука, которую отправляют знакомым, и они посылают подарки, что-нибудь вроде игрушечного пистолета или свистка, чтобы ночью будить всех соседей.
– Мне кажется, тут все в законе, – сказал Баки.
– Кажется, да? Здесь где-нибудь напечатано название города? А? Скажи мне.
– Нет, но...
– И когда ты только вырастешь, Баки? – поинтересовался Джим. – Это такая же штука, какую ты получил от Роджерса, только там было написано: “Рапорт космического отдела” и к писульке был приложен игрушечный дезинтегратор и декодер.
– Ну, а сам текст?
– А что текст? – возразил Сэмми.
– Посмотри на него – женщина с револьвером и бутылкой нитроглицерина! Ну и ну!
– А что тут такого?
– Совершенно невероятно, – заявил Сэмми. – Скажи мне, если эта ненормальная дамочка сидит у них с револьвером и бутылкой нитроглицерина, как смог этот детектив, как его там, напечатать рапорт и выбросить его на улицу, а? Невероятно, Баки. Совершенно невероятно.
