Драконище!
Когда я убеждаюсь, что мои сокровища надежно спрятаны в декольте, Арен вместо почти привычного полета через окно предлагает спуститься вниз.
Буквально через пару этажей становится понятно, почему: в желтой гостиной, напротив стола с нашим с Ареном оружием, сидит дедуля.
— Лера! — он бросается навстречу, обнимает крепко-крепко. — Лерусик, наконец-то ты проснулась. Я так боялся, что Великий дракон не отпустит ваши души.
— Да он... добрый, — отзываюсь с нервной улыбкой: только сейчас до меня начинает доходить, с кем и как я говорила! Как он меня на месте не испепелил за такую дерзость — просто чудо.
— Я все сделал, — бормочет дедуля, поглаживая меня по волосам, задыхаясь от навернувшихся слез. — Маяк перенастроили, нашим нормально передадут, что мы в порядке, чтобы у них ум за разум не заходил.
«Как трогательно», — вздыхает Рассекающая.
«Дедушки часто бывают излишне сентиментальными», — небрежно замечает Пронзающий.
И только Хаос традиционно молчит.
— Как остальные? — я тоже поглаживаю дедулю, только осторожно, чтобы не перестараться с драконьими силушками. — Ты ребят моих видел?
— Они в надежных лапах имперского целителя. Не отпустит, пока не убедится, что они полностью оправились, — дедуля чуть отстраняется, поправляет мои волосы, нежно всматривается в лицо. — Кажется, они не особо рады такой опеке, но кто же возразит дракону.
Посмеиваюсь: да, сбежать от целителя-дракона осмелится разве что такой же дракон.
Целители... ледяным уколом в сердце — воспоминание о профессоре Огнаде. Бедная миссис Клэренс и ее ребенок. Надеюсь, они в порядке. И надо...
«Арен, надо как-то отметить подвиг Огнада, ведь он добровольно стрелял из проклятого лука, он уговорил Магарет дать ему несколько выстрелов, он уговорил ее на то, чтобы проклятие действовало и на вестников тоже. Его жертва стольких помогла спасти от армии зомби, и о миссис Клэренс надо позаботиться, чтобы она ни в чем не нуждалась».
А ведь Огнад не единственный погибший, сколькие пали в той битве, сколько семей разбилось, а детей осиротело...
«Да, так и сделаем».
— Леруся... — С ресниц дедули срываются слезы, он прижимает меня к себе, шепчет. — Ты такая молодец, я так тобой горжусь.
Сердце екает.
— Дедуля, ну что ты...
«Он прав», — в ответе Арена чувствуется улыбка, а Пушиночка подбирается сзади и обнимает меня за ноги.
Усилием воли сбрасываю с себя выедающую сердце грусть. Мы победили. Многие погибли, но еще больше выжило, намного большим мы помогли, и Безымянный ужас больше не угрожает ни Эерану, ни Нараку, ни другим магическим мирам. Спасенных несоизмеримо больше, об этом надо думать, чтобы не сходить с ума от тоски. Это единственный способ улыбаться дальше, жить, радоваться победе, готовиться к свадьбе...
Арен поглаживает меня между лопаток в глубоком вырезе под крылья.
Поцеловав дедулю в щеку, приподнимаю шуршащий вышивкой подол и подхожу к сверкающему оружию: меч Арена лежит вдоль длинной стороны стола, посередине вертикально расположена Рассекающая, слева — большой Пронзающий, справа — маленький, но ужасный в своей силе Хаос с трещиной в кристалле у курка.
— Спасибо за все, что вы сделали, спасибо за поддержку, помощь, за то, что не бросили меня.
Я глубоко кланяюсь.
«Это была славная битва, — польщенно отзывается Пронзающий. — Если решите повторить — я с вами».
От одной мысли об этом кровь отливает от лица. Я выпрямляюсь, растерянно глядя на него.
«Думаю, повторения никто не хочет, — посмеивается Рассекающая. — Такие битвы случаются не каждое тысячелетие, а тебе уже вторую подавай, вояка».
Хаос молчит, и я...
— Как думаете, — почти шепчу я. — Он в порядке?
«Он определенно жив и все так же чудовищно силен», — тоже шепчет Рассекающая.
«Похоже, спит, — в голосе Пронзающего непривычное почтение. — И я бы его не тревожил. Так, на всякий случай».
Понимаю его опаску.
— Отдыхайте, мои дорогие, — я улыбаюсь им.
Арен обнимает меня за плечи и разворачивает к двери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Идем, нас вызывают очень срочно. Отец... негодует. И отказывается объяснять причину, по которой мы немедленно ему нужны.
Пушиночка радостно подпрыгивает.
Когда купалась, я вспоминала, какими насыщенными были мои дни в Эеране, приключений за сутки порой хватало на целую жизнь, и робко надеялась, что теперь будет спокойнее. Кажется, я преждевременно решила, что свадьба — это самое хлопотное, что ждет нас в ближайшие дни.
Императорский дворец вернулся к прежней жизни: сняты укрепления цитадели, строем ходят гвардейцы, в саду мелькают платья и камзолы придворных.
...хорнорд флегматично жует фигурный куст.
Я останавливаюсь, глядя на мохнатого гиганта с устрашающими рогами на морде.
— А это откуда? — восклицаю изумленно.
Пушиночка, молниеносно преодолев разделяющий нас и его газон, настороженно оглядывает четырехлапого громилу.
— Орки подарили принцу Элоранарру, — поясняет идущий следом дедуля. — Кажется, принц в восторге.
Еще бы нет, если учесть, с каким рвением он пытался утащить себе одного такого. Чуть не надорвался ведь!
И тут такая радость: сами привезли.
Попадающиеся навстречу гвардейцы, вопреки протоколу, кланяются. Несколько заметивших нас издалека придворных застывают, во все глаза рассматривая и не смея приблизиться. Тоже кланяются, только с запозданием.
Арен уверенно ведет меня вглубь сверкающего золотом дворца.
— Лера, я тут отойду переговорить с лордом Шианом, — бросает дедушка в спину.
Оглядываюсь, но он уже сворачивает в ответвление коридора. Подумав, Пушиночка тоже убегает за ним.
Мы же выходим в широкий коридор. Судя по размеру дверей, к которым ведет меня Арен, там не просто гостиная, а тронный зал. Восемь гвардейцев на карауле почтительно кланяются.
Огромные двери с золотым чеканным изображением дракона раскрываются сами.
И правда там тронный зал: на центральном троне восседает очень мрачный император, встречает меня неожиданно суровым взглядом. Ланабет традиционно невозмутима. Устроившийся на малом троне Элоранарр красный, кусает губу и, заметив меня, отворачивается, сотрясается от смеха.
Перед возвышением, на котором выставили большие троны и для нас с Ареном, стоят на коленях шестеро маленьких серых существ в довольно неплохих камзолах. Болотные гоблины, как бывший завхоз Академии Фабиус. Только эти скованы наручниками и кандалами.
Обернувшись, гоблины все как один смотрят на меня, и в алых глазах появляются слезы.
— Валерия Великая! — восклицает самый сморщенный.
— Прекрасная, как болотная жижа!
— Сияющая, как болотные огни!
— Неподражаемая, как бескрайние болота!
— Вдохновляющая, как звуки ночного бурления!
— Загадочная, как сияние гнилушек в ночи!
И уже хором, распластываясь по полу, выдают:
— Мы приветствуем тебя, путеводный свет болотных гоблинов, наша надежда, наше спасение, великая
Валерия, наша вдохновительница и спасительница нашей чести.
У Ланабет дергается уголок губ, император прикрывает лицо рукой.
Хохот Элоранарра наполняет зал, он корчится на троне, хлопает себя по колену.
Что здесь происходит?
Глава 13
— Кто-нибудь объяснит? — строго спрашивает Арен.
Император указывает на гоблинов и предлагает:
— Пусть они отвечают.
Гоблины смотрят на меня так влюбленно, что хочется спрятаться за Арена. Просто так, на всякий случай. И подальше от их специфического запаха.
Элоранарр чуть не рыдает, фыркает:
— Вдохновительница, достойный пример для подражания.
Император грозно взглядывает на него, но на Элоранарра это традиционно не действует.
Самый морщинистый гоблин складывает ладони вместе и лепечет:
— Валерия Великая, непревзойденная расхитительница сокровищ, позвольте выразить вам безмерное восхищение и благодарность за удивительный пример мужества, изворотливости и свершения невозможного, которые дали нам силы защитить свою поруганную честь.
