ловко прикрыла нижнюю часть лица, предохраняясь от дружелюбного слюноизвержения собеседницы, Протушняк никак не отреагировала на этот недружественный жест, оживлённо беседуя, подруги скрылись за поворотом, чувствуя приступ дурноты, я добрёл до кабинета, и с наслаждением умылся над раковиной. До звонка оставалось пять минут, схватив книжку с тестами, я зашёл в канцелярию, и начал ксерокопировать работы. Размеренный шум ксерокса вверг меня в полусонное состояние, сквозь дрёму настойчиво пробивался диссонирующий звук, какой – то полухрип – полустон, я насторожился, не понимая природу звуковой помехи, ксерокс барахлит что – ли?
– Убийца! Изверг! Что вы делаете?
Секретарша хватала ртом воздух, издавая невнятное сипение, словно полу сдутый контрацептив.
– Отойдите от ксерокса!
– Это почему, простите, я должен отойти?
– Ксерокс нужен для того, чтобы я могла размножить важные документы, приходящие на имя Милены Власьевны. Вот придёт сейчас письмо из департамента, а порошок закончился – что я буду делать?
– Обратитесь к завхозу, у неё должны быть картриджи..
– У школы нет на это денег!
– А куда они делись?
– Их нет!
– Правильно ли я вас понял, наша школа настолько бедна, что не может себе позволить такую роскошь, как копировальная техника?
– Вы отойдёте, или нет?
– Нет, не отойду, пока не закончу копировать.
Секретарь схватила трубку телефона, и начала набирать номер дрожащими руками – Милена Власьевна? Это Жлобицкая, я звоню, чтобы сказать вам, что я увольняюсь. Почему? Я прихожу, а здесь.. этот наглый молодой человек.. такое вытворяет…Что? Нет, он ксеро – ко пи – рует! И делает это цинично, развязно…я его прошу отойти.. не драться же мне с ним… он игнорирует… это недопустимо.. да, я даю ему трубку…это вас..
–Да?
– Роман Викторович, что вы себе позволяете?
– Я ксерокопирую тесты для седьмых классов – это очень серьёзное преступление, или я могу рассчитывать на амнистию?
– Попросите об этой услуге кого – нибудь из коллег, почти в каждом кабинете есть ксероксы.
– Уже пробовал, сложилась плачевная ситуация – у всех кончился порошок, или замятие в лотке, или потерян электропровод, и так в каждом кабинете, в школе просто коллапс, ни один человек не смог мне помочь, пришлось прийти в канцелярию, и воспользоваться копировальным аппаратом.
– Мурена Вонифатьевна – очень хороший человек, ранимый, она всей душой болеет за школьное имущество, чтобы впредь не травмировать её, вы предварительно ставьте меня в известность, а я буду информировать её о том, что вы будете пользоваться ксероксом.
– Слишком сложно получается, я говорю вам, вы ей, она мне.. Ксерокс установлен в канцелярии, и является школьным имуществом, как сотрудник школы я имею право пользоваться копировальной техникой, вот я и осуществляю моё право..
– Да я совсем не против, просто извещайте меня предварительно, чтобы избежать подобных ситуации впредь, договорились?
– Я прошу прощения, но ситуация кажется мне нелепой, по – моему тут нечего обсуждать, я буду пользоваться ксероксом и впредь.
«Ранимый человек» тем временем вытащила мои листки из ксерокса, не дав завершиться процессу, отсоединила шнур от аппарата, сложила его в сумочку, и пошла к выходу.
– Медуза Горгоньевна .. или как – вас там, вы куда? Постойте, мне надо закончить!
Владычица писчей бумаги, волшебница печати, кудесница ксерокса вышла из канцелярии торопливой походкой, оставив меня со стопкой наполовину распечатанных тестов. Собрав бумажную массу, я вышел из канцелярии и столкнулся с завхозом, от удара я упал на пол, листы бумаги рассыпались по коридору. Завхоз, возвышаясь надо мной (никакого впечатления на неё наше столкновение не произвело), выстреливала в меня фразами:
– Вы будете делать медкнижку?
– А что там надо сделать?
– Голограмму, всех врачей пройти надо..
– Буду.
– Сами будете?
– А что, есть вариант, когда кто – то сделает это за меня?
– Да, три пятьсот платите, и я всё сделаю..
– Три тысячи пятьсот рублей?
– Да.
– А это вообще законно?
– Не хотите, делайте сами, езжайте, проходите. (она непринуждённо, очаровательно рыгнула) – ой, межпозвоночная грыжа сказывается, надо заняться здоровьем (быстро положила что – то в рот, и начала ожесточённо жевать), ещё язва покоя не даёт, сплошные неприятности.. ну так, что – сами будете делать, или заплатите?
– Сам, всё сам.., съезжу, сделаю..
– Смотрите, дело ваше..
К этому моменту я собрал бумаги с пола, и немного пошатываясь (у нас с завхозом разные весовые категории) побрёл по направлению к своему кабинету.
– Роман Викторович! Подождите!
Несколько старшеклассниц бежали за мной по коридору.
– Вы ко мне обращаетесь?
– Да, к вам. От имени 11 «а» класса мы хотим пригласить вас на последний звонок, вот – одна из них протянула мне открытку – приглашение.
– Приходите, пожалуйста!
– Спасибо, обязательно приду.
В кабинете разрывался от натуги внутренний телефон – да? Алло?
– Это Навсикая Алкиноевна, они всё знают!
– Какие «они»? Чего «они» знают?
– Паулина заходила сегодня ко мне, спрашивала как мои дела, всем ли я довольна – это неспроста! Она что – то подозревает!
– Дорогая моя Навсикая (что вы со мной делаете – стихами заговорил), не надо паники, это мог быть обычный визит вежливости..
– Вежливости? От Паулины? Да вы смеётесь надо мной? Она спрашивала меня о том, насколько хорошо я владею компьютером, зачем ей это знать? Они меня подозревают, это же ясно!
– Даже если так, подозрение это ещё не доказательство..
– Легко вам говорить, не к вам же пришли. Я подумала, и решила во всём признаться, скажу что погорячилась, Милена меня простит..
– Подождите признаваться, это всегда успеется, у меня такой вопрос – когда у нас будет распределение нагрузки на следующий учебный год?
– Обычно бывает в конце мая, перед отпуском, а что?
– Дайте мне время до распределения нагрузки, а потом можете признаваться, если захотите.
– Это почему?
– Не все мы умрём, но все изменимся, как говаривал сторож моего детсада после неудачного удаления грыжи.
– Не поняла?
– Потерпите ещё чуть – чуть, немножко, как бы это ни было тяжело, вспомните, ради чего мы всё это с вами затеяли..
– Это не «мы с вами» затеяли, это вы затеяли, втянули меня в омерзительные дела с анонимками, а зачем? Неужели мне плохо жилось, а что теперь.. меня уволят.. придётся уйти, не доработав до пенсии..
– Навсикая Алкиноевна, голубушка, успокойтесь, вы хотите опустить руки и сдаться, в тот момент, когда до победы осталось несколько мгновений, не пройдёт и двух недель, и вы не узнаете нашей школы, я даю вам слово – вы мне верите?
– Если честно – не очень..
– Ну, хорошо, можете вы ещё две недели потерпеть – четырнадцать дней, из них только десять рабочих –
