доставлен и направлен на содержимое медной раковины. Тарелки поднялись в воздух, стали поворачиваться, двинулся сам собой клапан умывальника, полилась вода…
Санька даже в ладоши хлопнула — чуть посох при этом не выронила. Сказать по правде, ей сначала не особо поверилось, что получится в одиночку не только с хозяйством, но и с лесом справляться, а с такой-то магией, таким-то подспорьем — другое дело.
* * *
Три следующих дня Санька потратила на освоение магии волшебного посоха и изучение мира, в котором им с Альбинкой теперь предстояло жить.
Пока по книгам, но это тоже немало.
Страна Либрия находилась на большом материке, что по-местному звался Офтерра.
Огромная земля, основная суша Мирового океана, если не считать островов, практически опоясывала планету, но в кольцо окончательно не смыкалась. Север и юг в ледяных шапках — все как дома.
Государств на единственном материке находилось много. Примерно в районе сотни. Большинство из них принадлежало людям, часть — полукровкам различных магических рас, но тех люди уверенно вытесняли.
И тут люди самыми крепкими и живучими оказались, хотя казалось бы…
Важной особенностью нового мира было то, что магия здесь почти повсеместно заменяла науку. В особенности в быту. С ее помощью не только мылась посуда, готовилась еда, и стиралось белье, но и делалось многое другое. Санька уже познакомилась с аналогом сотовой связи — привет, изумруд на значке, в котором «утонул» свернутый магический договор.
Санька, кстати, проверила его работу, пару раз связавшись с Ярой. В энциклопедии писали про еще одно новомодное средство связи, с «видео». Для нее изготавливали специальные волшебные зеркала…
И по поводу еды.
Порывшись на кухонной полке, Санька нашла там затертую, латанную-перелатанную скатерть. Постелила временно на стол-пенек без всякой задней мысли. В это же самое время откуда-то с потолка упало несколько клочков мха, которыми, видимо, были заткнуты щели в крыше. Решив разобраться с сыплющимся сором, Настя закинула свесившиеся края скатерти на стол, прикрыв лежащие там яйца и чистые тарелки, после чего, встав на один из импровизированных стульев, разобралась с потолочной проблемой. Когда она слезла и снова откинула скатерть, удивлению не было предела.
На тарелках лежала свежеприготовленная яичница и даже паром исходила, будто ее только-только сняли со сковороды.
— Аль, иди-ка сюда! — позвала дочку Санька. — Смотри, у нас тут скатерть — почти самобранка.
— Почему почти? — пристально вгляделась в яичницу Альбинка.
— Потому что продукты и посуда свои нужны. Скатерть только готовкой занимается из того, что ей дашь.
— А если ей что-нибудь несъедобное дать? Что она сделает? — В Альбинке проснулся дух экспериментатора.
— Не знаю, Аль.
— Давай попробуем?
Саньку на миг захватило заразительное любопытство, но здравый смысл победил:
— Давай не будем. Вдруг испортим хорошую вещь?
— А тебе не хочется самой готовить, да? — хитрым голоском уточнила девочка.
— Да, — честно призналась Санька. — Не хочется… — Предложила: — Давай положим на нее муку, яйца, все остальное, что нужно для теста, и соберем диких яблок для начинки. Вдруг она и шарлотку печь умеет?
— Конечно, умеет, — не стала сомневаться в способностях скатерти Альбинка. — Если мультиварка умеет, то самобранка тем более должна. А где ты видела дикие яблоки, мам?
— Там, за курятником…
Они вместе дошли до яблони, прячущейся под сенью высокой сосны. Тяжело ей пришлось в лесу выживать — тянула, бедная, корявые ветви-руки к свету, как могла. Цвела в сухом сосновом сумраке, завязывала на удивление сладкие, водянистые с горчинкой плоды.
Санька с дочерью насобирали их целую корзину.
— Вкуснее магазинных, — с видом знатока оценила яблоки Альбинка, с усилием прогрызая твердый зеленый бок.
— В охотку всегда вкусно, — поддержала ее Санька, вспомнив, как до оскомины грызли похожие яблоки в деревне у одноклассницы Эли.
Вкус детства…
— Смотри, лошадь пришла, — обрадовалась вдруг Альбинка. — Ой… Не лошадь…
Санька посмотрела, куда показывала дочь, и у нее даже дух от восхищения захватило. Озаренный солнечными лучами, им навстречу шел прекрасный единорог. Его рог таил в крутых завитках переливы радужного перламутра. Рельефные мышцы перекатывались под белой лоснящейся шкурой.
— Ух ты! — выдохнула Санька и на автомате протянула единорогу яблоко. Он приблизился вплотную, понюхал угощение, громко фыркнул и ушел. — Ну вот…
С заблуднями и анчутками общий язык нашла, а с крупными обитателями леса пока никак не выходит. Что же они все такие недоверчивые…
— Мам, он еще придет? — оторвала от раздумий Альбинка.
Еще бы, единороги — ее особая страсть. На день рождения просила. Игрушечного…
— Придет, — не стала ее разочаровывать Санька. — Мне кажется, это не единорог, а единорожица.
— Она Листвянина? — продолжила расспросы дочка.
Как тут ответить? Санька задумалась. И действительно, кем все эти звери лесные лешей приходятся? Вроде не совсем питомцы. Не домашняя живность. А кто они тогда? Соседи? Знакомые? Друзья?
— Сама своя, — ответила Санька в итоге.
Зря она расстраивалась из-за того, что не со всеми смогла установить контакт. Все приходит со временем.
Вечером пришла Бурка. В десять, строго по расписанию, лосиха уже стояла перед домом и выжидающе смотрела в сторону кухни. В этот раз с Буркой пришел лосенок. Уже довольно большой, не грудной, он ловко ободрал ближайшую молодую ивку и принялся дурашливо взбрыкивать, бегая вокруг матери кругами.
Лосенок был необычный — пегий и голубоглазый. Санька не представляла, что бывают такие.
Бережно оттолкнув носом детеныша, Бурка встала посреди поляны и нетерпеливо топнула задней ногой. Мол, сколько уже можно просто так приходить?
Санька, вооружившись подойником, смело приблизилась к ней и сунулась под брюхо. Она пару раз в жизни доила козу и один раз корову. Навык, можно сказать, никакущий — в основном одна теория.
И все же что-то у нее да вышло.
Одной рукой держала подойник, другой доила. Потом меняла руки — доить-то с непривычки тяжело…
Альбинка за это время успела подружится с лосенком и теперь играла с ним в догонялки.
Перед сном снова читали, но немного.
Из-за птенца вставать приходилось рано. Как только за окном начинало светлеть, он просыпался и требовал еду. Делал он это с завидной регулярностью и невероятной настойчивостью, раз в пару часов, а то и чаще.
— Где ж твоя мама? — взмолилась Альбинка уже на второй день ухода за новым питомцем. — Как она с тобой справлялась?
— По всей видимости, не справлялась, — подметила Санька. — Поэтому птенчик теперь у нас живет…
На третий день дочка забыла о жалобах. Навострилась в уходе. Даже имя птенцу придумала — Глазунчик. Потому что у него большие глаза.
Глазунчик быстро привык к людям. Маленьким птенцам свойственно не обращать внимания на то, кто
