Язверь
Глава 1. Опасные связи
В емкости без маркировки спирт. Пустые пробирки — в штативе. Вата в круглой прозрачной банке. Резиновая лента для пережатия вены — в лотке. На столике безупречный порядок, а в воздухе — полное безразличие к чувствам человека, попавшего в лабораторию.
Гера притихла. В смежной комнате хозяйничала уборщица, мешая Кате накидывать поверх цветастого платья халат. Катя наверняка не до конца застегнулась, и верхняя пуговица осталась свободной. Светлые волосы она привычно убрала под накрахмаленный чепчик и только после этого «нырнула» в туфли на шпильке. Туфли были ей маловаты: кожа над вырезом собралась в некрасивые складки. Она мелодично напевала что-то знакомое, и уборщица стала ей подпевать.
Если бежать, то сейчас.
— Я ухожу, — сообщила она в пустоту.
Катя выставила в дверной проем средний палец.
— Славик так и не объявился? — спросила она.
Говорить о Славике Гере не хотелось, совсем. Тема исчерпала себя неделю назад.
Подруга сочувственно улыбнулась, напрашиваясь на ответный выпад:
— Обувь не жмет?
Подобрав края халата, Катя уселась напротив:
— Жмет. Слегка. Тридцать восьмой велик, а тридцать седьмой маловат. Просто беда.
— Растяни их.
— Зачем? — Катя готовилась к процедуре, натягивая медицинские перчатки. — Испорчу же. Туфли такие симпатичные. Жалко их.
Безымянный палец левой руки оказался зажатым. Белокурая «нимфа» удерживала его натренированной хваткой. Теперь от Кати можно было сбежать только с применением силы.
Гера начала торговаться:
— Давай экзекуцию на завтра перенесем. Ведь боюсь до смерти.
— Хватит, не маленькая, — тон Катиного голоса переменился, — сколько можно!
— Ну пожалей ты меня, — в нос ударил запах медицинского спирта, и она отвернулась.
Катя обработала палец проспиртованной ватой и, не глядя, выбросила вату в корзину. Потянулась к чашке Петри за иглой. Укол! Острый конец быстро сделал надрез и сразу же отскочил, оставив на кончике темную каплю.
— Дальше ничего интересного, — успокоила Катя, — расслабься.
Гера с детства боялась уколов. В день прививок вела себя одинаково глупо: притворялась больной и наотрез отказывалась куда-то идти. Если матери удавалось выпроводить ее, она незаметно пряталась в школьной раздевалке.
— Вылезай-ка из-под банкетки! Вижу, вижу тебя! — командовала Катя с сияющем выражением на лице, а потом тащила ее за руку на процедуру.
Катя в те времена была худенькой кудрявой девчушкой. Гера не заметила, когда она успела превратиться в даму неопределенного возраста.
Катя поднесла к онемевшему пальцу стеклянный «карандаш» и со свистом втянула в него кровь, выполняя сложные пассы руками.
— И все-таки Славик — змей, каких поискать. До полусмерти девушку зацеловал, в койку ее затащил, а сам в бега.
— Ой, подруга, помолчала бы ты.
Прозрачная сердцевина стеклянной трубки быстро наполнилась кровью. Пару капель Катя нанесла на специальные стекла, ловким движением размазала кровь и отложила взятые образцы.
— Вот и вся процедура. Позже заведующая отделением твой анализ проверит, и сможешь гулять. Только смотри, не загуливайся.
— С моим-то больным горлом? Шутишь? Да и Славика рядом нет… а все было так серьезно. Я не знала, что будут проблемы.
— Об этом не обязательно знать, — назидательным тоном внушала Катя, — помнить — обязательно. Особенно, когда знакомишься на улице. Ладно, иди. Следующего позови.
Катя ослабила палец, и кровь из «карандаша» скользнула в пробирку.
До метро от медицинского центра метров четыреста, одна остановка на транспорте. Гере захотелось пройти эти метры пешком, подставить лицо не по-осеннему теплому солнцу. Она решила, что ей наплевать на работу, на шефа, на заказчиков и даже на Трудовой кодекс плевать. Сегодня и без нее обойдутся. И что она имеет право взять выходной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дома Геру ничего хорошего не ожидает, ведь в последние дни разговор всякий раз сводился к упрекам: «Как же так получилось, что ты заболела? Что же ты так неосторожно?».
Гера на это отвечала: «Мам, мне двадцать семь лет. Я уже давно не ребенок. Горло у меня разболелось, что здесь такого? Пропью лекарства, рано или поздно поправлюсь».
Гера познакомилась со Славиком месяц назад, на улице, в обеденный перерыв. Он подошел к ней первым и с серьезным видом представился:
— Преподаватель реликтовой уфологии, ведущий сотрудник NASA Мстислав Изнуренков.
Когда она спросила, как же к нему обращаться, он попросил называть его Славиком.
— Так где же вы все-таки работаете, если без шуток?
— В секретной лаборатории разрабатываю биологическое оружие, — отвечал он, переходя на шепот, — только ты об этом никому не рассказывай.
К новому приключению Гера отнеслась с восторженностью тринадцатилетней нимфетки. Славик выглядел моложе ее; разница в возрасте не была очевидной — года три, от силы четыре. И все-таки Катя заметила: «Вступаешь в неуставные отношения с малолетками?». Гера привычно отразила удар: мол, юношей сбивать с пути истинного гордость не позволяет, а Славик ведь сам подошел, поэтому она как бы не при делах. А то, что он моложе выглядит, их отношениям не мешает.
До Славика Гере и без мужчин отлично жилось. Роман с сотрудником по работе не в счет, хотя нервы тот человек ей потрепал. Были и другие приятели, но в памяти их имен не осталось. Все они теперь казались ей обычными, не выдающимися, почему и исчезли из ее биографии навсегда.
Славик отличался от всех — легкостью, незлобливостью, чувством юмора и яркой фантазией. Ему удалось за несколько дней привязать к себе Геру надежным «морским узлом» — так, что все трещинки в любовной биографии зарубцевались.
Он тянулся к ней, забрасывал sms-ками, и от этого ее самооценка зашкаливала. Ведь раньше она считала себя непримечательным существом: представительницей серой массы офисного «планктона», девушкой-готовой-на-жертвы. Любовь к спортивной одежде: джинсам и куртке а-ля «унисекс» — усиливала общее «серенькое» впечатление. И даже стрижка под мальчика — способ выделиться в толпе — не работал как нужно: Геру часто принимали за юношу. Она давно привыкла к таким «знакам внимания».
Матушка на днях задала ей провокационный вопрос: «Вдруг твоя болезнь вызвана неизвестной инфекцией? Если Славик все же работает в лаборатории, как утверждает, то случайно может прихватить с работы любую заразу. Ты же не брала с него расписки о состоянии здоровья?».
Но как она могла, не задев чувства Славика, потребовать у него справку из вендиспансера? Подобная блажь ей бы в голову никогда не пришла.
Славик ухаживал так по-особенному, что в первый же день она почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Конфеты, цветы, приятные мелочи скреплялись чувственными поцелуями, в которых, как и в подарках, он хорошо разбирался. Они без оглядки целовались в вагонах метро, на остановках, в подъезде, в переходах, на парковке, в ближайшем Макдональдсе, в круглосуточных магазинах, куда заходили за очередной коробкой конфет.
А потом любимый пропал. Перестал звонить ей на работу. Она не имела ни малейшего представления о месте жительства Славика. Где работает? Кем? И вообще, действительно ли он — Славик? Может, у него и имя было другое?
Дня через три после исчезновения Славика у Геры разболелось горло. Ни говорить, ни есть она не могла.
Пришлось обратиться за помощью к Кате.
— Мне нужен доктор, — визгливо выдавила она из себя.
— Завтра же приезжай, проведу по врачам.
На следующий день она явилась в ЛОР-кабинет с невыносимой болью в горле, готовая на любые, самые жестокие манипуляции, лишь бы ее подлечили. Со слухом и обонянием у нее все было в порядке, но как только она открыла рот, медики ахнули.
