Ягудин под руководством Мишина стал чемпионом Европы и чемпионом мира. Воспитал и вырастил его Алексей Николаевич, именно он научил его кататься, научил технике. Он действительно отдавал ему все.
В спорте бывает всякое. Случается, что спортсмены уходят от тренеров. Если испортились отношения, если ты видишь, что тебе уделяют недостаточно времени, если понимаешь, что младшие в твоей группе становятся серьезными соперниками и начинают тебя обыгрывать. Но не стоит при этом проявлять неблагодарность к человеку, который слепил из тебя чемпиона. Уйти и потом на каждом углу говорить неправду — это не по-мужски.
Представляю, что чувствовал Мишин, когда слышал эти слова. Как ему было обидно.
Алексея Николаевича предал еще один ученик.
Андрей Грязев приехал из Перми, и Мишин его принял. Делал для него все: поставил технику, научил делать обороты, поднял до определенного уровня.
Андрей общался с Ягудиным, когда тот уже жил в Америке. Вот в голове у Грязева и отложилось: Тарасова — хорошая, Америка — супер. И ему так захотелось за океан! Ну, он, конечно, уехал.
И, оказавшись не нужен ни Тарасовой, ни Америке, вернулся домой, в Россию.
Когда-то мы все катались на одном льду, три будущих олимпийских чемпиона — Урманов, Ягудин и я.
Мишин тогда говорил:
— У меня сейчас группа, с которой я могу соревноваться со сборной мира! И не факт, что проиграю.
Да, мы все были в одной группе. Но командой никогда не были. Одиночное фигурное катание — это индивидуальный вид спорта, где каждый — только за себя. И нам было трудно на одном льду.
Когда Алексей Урманов ушел, оставались мы с Ягудиным. Два спортсмена, которые соревнуются между собой. У обоих — очень хороший уровень, оба готовы бороться за первое место.
Мишину, наверное, нужно было работать с нами раздельно: на одной тренировке заниматься с одним, на следующей — с другим. Чтобы мы не видели и не мешали друг другу. И тренер при этом уделял бы достаточно времени и внимания обоим своим ученикам. Но тогда эта мысль почему-то никому не пришла в голову.
Позже, когда к Мишину приехала тренироваться Лена Соколова, я сразу сказал:
— Алексей Николаевич, я не буду с ней кататься. Она должна тренироваться на одном льду, а я на другом. Если хотите, чтобы был результат, всем должно быть уделено достаточно времени.
Тогда было принято решение, что мы будем тренироваться на разных льдах.
С Андреем Грязевым мы тоже не катались на одном льду. У меня не было никакой ревности, но тренироваться на общем катке я отказывался категорически.
Нас разделили — это пошло на пользу обоим, появился результат.
И я очень рад, что тогда Алексей Николаевич прислушался к моему мнению, рад, что со временем мы научились слушать друг друга.
Отношения мои с тренером менялись на протяжении многих лет.
Сначала он, естественно, был начальником, командиром, боссом. С ним нельзя было спорить, выражать свое мнение, делать нужно было только то, что он скажет. Я долго его боялся.
Но постепенно отношения менялись, перерастали в дружеские, уважительные. Алексей Николаевич стал со мной считаться. И это давало свои результаты — когда серьезно занимаешься любительским спортом, спортсмен и тренер обязательно должны слушать друг друга.
У нас давно уже такого нет: я — начальник, ты — дурак.
Бывают тренировки, когда я точно знаю, что в этот день мне не стоит делать, предположим, четверной прыжок. Алексей Николаевич понимает, что это не блажь. Просто в данный момент мой организм не готов к бешеным нагрузкам.
— Давай займемся чем-нибудь другим, — предлагает он в таких случаях. — Будем делать другие элементы, полегче.
Когда изо дня в день постоянно тренируешься, одним из слагаемых успеха становится отдых. Хотя бы ради хорошего результата. Случалось такое, что я чувствовал: все, я «объелся» тренировками, меня от них уже тошнит.
Звоню Мишину:
— Алексей Николаевич, я не могу прийти сегодня. Нужна пауза.
— Хорошо, давай сделаем паузу.
Это очень важно, когда спортсмен и тренер — два профессионала — понимают друг друга. Многие тренеры используют палочную систему, диктуют своим спортсменам:
— Никаких «нет», приходи, будем работать!
Они давят. И в результате проигрывают. Когда начинают анализировать свои ошибки, главных ошибок не видят, им кажется странным: вроде все правильно делали, а ничего не получилось.
Мишин прекрасно понимает, что ни с того ни с сего я не буду увиливать от тренировок, лениться. И если прошу паузу, значит, она мне действительно необходима.
Сейчас очень много фигуристов учится по системе Мишина. Но мы ее постоянно разрабатываем и совершенствуем.
Вообще-то мне не нравится, что российские тренеры работают с нашими соперниками по всему миру. Но их можно понять — ведь надо выживать, зарабатывать. В России раньше даже у прославленных тренеров такой возможности не было.
Однажды я предложил Алексею Николаевичу:
— Тренируйте иностранцев по какой-нибудь другой системе!
— Женя, я не могу! Когда работаю, я выкладываюсь полностью.
В результате с системой Мишина хорошо знакомы знаменитые фигуристки Саша Койн и Мишель Кван, а также мои соперники Стефан Ламбьель и Брайан Жубер.
15. Меня вычеркнули из списка
После Олимпиады в Солт-Лейк-Сити мой главный на тот момент соперник Алексей Ягудин ушел из любительского спорта в профессионалы. Я не испытывал к нему неприязненных чувств, он выиграл все, о чем только можно было мечтать. А для меня все начиналось сначала.
Но в какой-то момент я расслабился. Я забыл одну вещь: время идет и постепенно подрастают конкуренты. Дыхание в затылок, которое я ощущал на протяжении нескольких лет, исчезло. Но неумолимо приближалось чье-то новое, незнакомое дыхание, которого я еще реально не чувствовал.
Это произошло неожиданно. В 2004 году, на чемпионате Европы, я проиграл своему неожиданно подросшему сопернику, французу Брайану Жуберу. Тогда все газеты кричали о моем проигрыше.
И я понял, что расслабляться ни в коем случае нельзя, надо бороться дальше. Лучшим быть трудно. Если просто хороший спортсмен может позволить себе проиграть, мне нужны только чемпионские титулы, ведь за последние годы у меня уже выработался имидж победителя.
И спустя несколько месяцев я восстановил статус-кво, снова став чемпионом мира.
А потом случилась беда.
В 2005-м, за год до Олимпиады в Турине, я выиграл чемпионаты России и Европы. Все шло идеально.
Но уже на чемпионате Европы я почувствовал сильные боли в области паха. Подумал, что потянул мышцы или нанес себе легкую травму. Не обратил внимания, решил: пройдет как всегда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
