Чижиков хотел было спросить про Ян Гэ, но вовремя прикусил язык.
— Вот отчего я, пользуясь первой же возможностью, покинул город и со всех ног поспешил сюда. Сунь, если ты хочешь вернуться в Сышуй, я не буду тебе препятствовать!
— Нет, мой господин, — твердо сказал Сунь Девятый. — Если позволите, я последую за вами. Не гоните меня.
— Хорошо, хорошо, — закивал Лю Бан. — Тогда живо собирай вещи! Надо уничтожить следы костра. Поторопитесь, добрые господа, поторопитесь! Я иду с вами!
Собрались довольно быстро, если не сказать стремительно: Лю Бан не подгонял, но после того, как смотритель самолично принялся заливать и затаптывать кострище, даже медлительный Сумкин в два счета обулся в непослушные древнекитайские лапти. Чижиков же, одолеваемый тяжелыми мыслями, собирался на автопилоте.
Когда, покинув окрестности храма, они взошли на вершину ближайшего высокого холма, Лю Бан указал пальцем назад и вниз, и, вглядевшись, все, кроме подслеповатого Сумкина, увидели отряд: неразличимо-темные фигурки как раз пересекали открытое пространство; впереди ехал человек на коне. Гвардейцы направлялись в сторону от беглецов, шли неспешно.
— А они нас не увидят? — спросил Чижиков смотрителя, воровато заглянув ему в глаза и зацепившись за них взглядом.
— Нет, господин Килэки, — успокоил его Лю Бан. — Гвардейцы не знают наверняка, что вы здесь. И уж определенно не думают, что здесь я, — вздохнул он. — Долг уездного смотрителя быть в своей управе и неустанно следить за вверенными ему землями, а я… — Лю Бан махнул рукой. — Но видит Небо, не я первым предал свой долг!
С этими словами он быстро зашагал вперед.
— Слушай, что-то я уже запарился по местным косогорам бегать, — потихоньку сообщил Чижикову Сумкин, поравнявшись с ним. — Как думаешь, старик, долго мы еще по полям, да по долам скакать, что твои козы, будем? Не пора ли пообедать?
— Все бы ты ел, — буркнул не меньше друга притомившийся Чижиков. — Вон посмотри на благовещее животное: бежит и не жалуется.
Шпунтик и правда уже который час терпеливо трусил параллельным курсом, иногда наведываясь в исследовательских целях в подходящие кусты. Нельзя сказать, что у кота был совершенно довольный жизнью вид, но пока Шпунтик точно не жаловался.
Не жаловалась и Ника: девушка шла ровно, не запинаясь и не останавливаясь. Как автомат.
Наконец последний довольно длительный спуск с холма закончился, и путешественники уперлись в лес. Не в очередную рощу, но именно в лес — густой, обширный, высокий! Под кронами деревьев было темно. Идти туда откровенно не хотелось.
— Позвольте предложить вам, добрые господа, найти в лесу подходящую поляну и уже там, в безопасности, дать отдых усталым ногам и вкусить чаемой пищи, — предложил Лю Бан.
— Было бы… неплохо… смотритель Лю, — в три приема одобрил запыхавшийся от спуска Сумкин. — А… там действительно безопасно?
— Что может угрожать путнику в лесу? — ответил Лю Бан.
— Лишь дикие звери да лихие люди. Но у нас нет ценностей, вдобавок с нами мечи и благовещий зверь мао! — простер смотритель руку в сторону Шпунтика.
— Действительно… — пробормотал Котя. — С нами зверь.
— Аминь, — шепотом закончил Сумкин и поправил очки на носу. — Очень курить хочется, — пожаловался он Чижикову. — Может, покурим, старик?
— Терпи, — велел тот. — Вот остановимся дать отдых ногам и придумаешь, как объяснить ему, — Котя кивнул на Лю Бана, — и ему, — Котя кивнул на мальчика Суня, — что это у тебя за дьявольская дымящаяся палочка торчит изо рта.
— А тебе будто не хочется? — горячо зашептал Сумкин, блестя очками.
— Хочется, — согласился Чижиков. — Но я терплю, потому что так надо для дела. Понял?
И они вошли в лес.
Попервости Сумкин радовался: скорость движения заметно снизилась, к тому же в лесу было прохладно, хотя уже начинало припекать. Но вскоре Федор нахмурился: идти по густому, нетронутому лесу, где никто не потрудился прорубить просеку, удовольствие сомнительное, тем более в древнекитайских, как великий китаевед их назвал, лаптях, подо швы которых позволяли во всем разнообразии ощущать сучки, палки и прочую почву. Волевым усилием догнав Чижикова и заковыляв рядом, Федор шепотом потребовал, чтобы ему немедленно разрешили переодеться в привычные разношенные туфли, болтавшиеся в дорожном свертке за спиной, но получил мотивированный соблюдением конспирации отказ.
В результате Сумкин отстал — плелся самым последним. Там, в арьергарде его атаковали комары. Комаров в лесу оказалось немного, но всем им крайне полюбились оттопыренные уши великого китаеведа.
Шпунтик, хоть и не очень Сумкина любил, тем не менее всячески поддерживал его: бежал рядом, иногда даже отставал — и когда Федор оглядывался, изображал крайнюю усталость. Сумкин, видя, что кому-то еще хуже чем ему, бодрился, хотя, конечно, до конца не верил лукавому коту. Потом Федор сообразил, в чем прелесть быть замыкающим, и тихонько, пряча сигарету в кулаке, закурил, что на время примирило его с лесом и отпугнуло комаров.
Примерно через час в густо стоявших на пути деревьях забрезжил просвет. Лю Бан и Сунь Девятый первыми выбрались на небольшую поляну. Чижиков шел следом и с ходу налетел на внезапно остановившегося смотрителя, ощутимо толкнув будущего основателя династии Хань. Тот не обратил на толчок никакого внимания — настороженно глядел вперед, взявшись показательно за рукоять меча.
Сзади уже тянули шеи, пытаясь понять, в чем дело, Ника и Сумкин.
Посреди поляны лежал плоский замшелый камень, а на камне лицом к пришедшим сидел странного вида человек. Был он гол по пояс и изрядно мускулист, мощный торс его покрывали многочисленные черные грубые татуировки. Сидел он, скрестив под собой ноги в широких темно-коричневых штанах. Смоляные волосы, длинные и спутанные, были перехвачены веревкой. Из-под кустистых неряшливых бровей на пришельцев смотрели маленькие злые глазки. Лицо этого человека, круглое и свирепое, произвело на Чижикова самое отталкивающее впечатление: весь вид его дышал первобытной свирепостью, а на щеке вдобавок багровело квадратное клеймо — отметина, которой владыка Поднебесной жаловал преступников.
Убедившись, что его заметили, волосатый человек медленно сомкнул короткие толстые пальцы на древке прислоненной к камню небольшой секиры с широким лезвием, медленно воздел ее вверх и столь же медленно вытянул в сторону Лю Бана и его спутников.
— Разбойники, — прошептал Лю Бан.
Человек с секирой сидел на камне с устремленной в сторону пришедших секирой, сверлил их взглядом и сохранял полное молчание.
— Бежим? — тихо предложил Сумкин.
Но отреагировать на его смелое предложение, равно как и последовать ему, никто не успел: разбойник внезапно захохотал утробным демоническим смехом и поднял секиру над головой; в то же мгновение путники ощутили, что они здесь далеко не одни. Заросли вокруг наполнились стремительным движением, и через какую-то пару секунд пришлые были взяты в плотное кольцо. Чижиков почувствовал, как в шею ему, царапая до крови кожу, уперлось острие копья, второе прокололо одежду между лопаток. Котя понимающе убрал руку с меча, замер.
— Э! Э! Стоп, стоп, стоп! — воскликнул рядом Сумкин, но в ответ получил могучий пинок под зад и ткнулся лицом в тра ву. — Ну ладно, ладно, — глухо проворчал он из травы, а над поверженным Федором уже стоял волосатый, полуголый, загорелый и кривоногий разбойник, и нечистой пяткой упирался Сумкину в поясницу, прижимая великого китаеведа к земле. Для полной ясности момента он приставил Федору к затылку копье — короткое, толстое, с большим бронзовым наконечником.
— Не сопротивляйтесь, — посоветовал Лю Бан и уронил меч в траву.
Никто сопротивляться и не думал: просто не успели.
В этот миг обладатель секиры картинно, рисуясь перед своею ватагою, поднялся с камня и неторопливо приблизился к пленникам. Остановился перед ними и внимательно осмотрел. Чижиков поморщился: от разбойника несло давно немытым телом и еще какими-то острыми звериными запахами.
Вглядевшись в Нику, разбойник довольно хмыкнул, по Суню Девятому лишь мазнул взглядом. Наибольший интерес у него вызвал Чижиков.
— Кто ты, варвар? — спросил главарь.
— Это торговые люди с севера, — начал было Лю Бан, но разбойник так на него зыркнул, что слова застряли у смотрителя в горле.
— Разве я тебя спрашивал?
— Нет, — отвел глаза смотритель.
— Нет, — утвердительно кивнул разбойник. — Нет.
И устремил взгляд на Чижикова.
Котя чувствовал себя отвратительно: по шее текла кровь, между лопатками было очень неуютно, со всех сторон его обступили неведомые люди. Они дышали ему в затылок и в любой момент могли сделать с Чижиковым что угодно, а он никак не мог этому воспротивиться. Никогда еще Котя не чувствовал себя столь беспомощным!
