— Нокаут, — констатировал Котя.
Над холмом снова установилось напряженное молчание.
На Чижикова никто не бросился, никто не попытался достать его копьем — разбойники были слишком потрясены внезапным исходом поединка. Котя беспрепятственно сделал пару шагов, поднял с земли амулет-переводчик, завязал узлом порванный шнурок, повесил на шею. После чего вернулся к Ляну, встал над ним. Увидев, что глаза разбойника открылись и в них появилось осмысленное выражение, протянул руку:
— Вставай, старший брат.
ЭПИЗОД 12
И благовещий зверь снизошел
Поднебесная, разбойничий стан, III век до н. э.
Памятуя о том, что осмотрительность есть высшая форма храбрости, Шпунтик следовал за плененным неизвестными людьми хозяином скрытно. Ни на минуту не упуская их из вида, кот незаметно двигался через лес параллельным курсом: чуть в стороне и чуть позади. Нужно было правильно оценить обстановку, а потому Шпунтик отбросил посторонние мысли о всяких несущественных теперь материях вроде лягушек и всецело посвятил себя слежке.
По лесу шли довольно долго: Шпунтику уже изрядно надоело красться сквозь все эти ветки, завалы и буреломы. В какой-то момент скорбное однообразие происходящего заставило кота почувствовать себя крайне несчастным и брошенным — ведь он остался сирота-сиротой в раскинувшейся вокруг необозримой природе. Вот совсем рядом в кустах кто-то страшно захрустел ветками: явно крупный, больше Шпунтика в несколько раз — а вдруг выскочит и напрыгнет на одинокого кота? Природа была прелестна, когда хозяин рядом, но и опасна, когда тот далеко.
Шпунтик, высоко поднимая лапы, затрусил прочь от пугающих кустов. Тут же раздался подозрительный хруст слева, и кот на всякий случай взлетел по ближайшему дереву на пару метров вверх, замер, вцепившись в ствол когтями, и огляделся.
Никого не было видно. То есть — опасного, кто хрустел. Хозяин и другие люди по-прежнему шли в одном им известном направлении и совсем не обращали внимания на отсутствие кота. Шпунтик хотел было заорать от обиды, но тут ему прямо на голову нагадила какая-то дерзкая птица, и кот от изумления сполз на когтях вниз по стволу. Вот за что он всегда не любил птиц, в частности — голубей: они гадят, где попало и на кого попало, совершенно не заботясь о том, чтобы убрать за собой. Зарыть, например, в землю! Не говоря уже о том, чтобы чистоплотно вылизаться после похода в туалет.
Туалет! Шпунтик вспомнил об их с хозяином туалете с нежностью. Какой прекрасный, теплый и удобный был у них в квартире туалет! Как приятно и уютно было в нем греметь когтями о бортики пластмассовой кюветы, разгребая катсан! И как всегда хвалил его хозяин, когда Шпунтик, гордый собой, покидал туалет с чувством выполненного долга! Хозяин!
Кстати, где он?
Шпунтик увидел, что, увлекшись страхами и нахлынувшим одиночеством, он вовсе упустил хозяина из виду. А тот вместе с новыми знакомыми уже вышел из леса и теперь поднимается по пологому, лишенному растительности склону холма.
Шпунтик без труда последовал за ними, умело укрываясь в ложбинках и за чахлыми кустиками, и когда хозяин достиг вершины, кот тоже был практически рядом: скользнул ужом в пышные заросли и затаился в них, найдя хорошую точку для наблюдения.
— …Вставай, старший брат, — повторил Чижиков.
Разбойник Лян сфокусировал взгляд над склонившимся над ним Котей, потом в глазах его промелькнуло понимание, он схватил Чижикова за руку и рывком поднялся на ноги. Ляна заметно повело — все же нокаут есть нокаут, но Котя незаметно поддержал его, и разбойничий вожак устоял.
Его соратники взирали на них вопросительно.
— Его рука крепка так же, как его слово! — провозгласил Лян. — В битве он поверг наземь доблестного брата Куна! Все вы знаете, какова отвага нашего брата, сколь стремителен удар его! Секира брата Куна до сего дня не знала промаха!
Кругом согласно загудели: «Да, да, правда!» Кун со своей разящей секирой стоял в первом ряду и смотрел на Чижикова во все глаза, с восхищением.
— Он поверг наземь и меня! — продолжал Лян. — Меня! Ляна Большого! Того, кто кулаком валит насмерть дикого кабана, когда кабан несется на него со всех ног!
Толпа притихла.
— Он великий воин и благородный человек! — выкрикнул Лян, затем повернулся к Чижикову и взял его за другую руку.
— Могу ли я звать тебя старшим братом, неизвестный воин? — спросил Лян, кланяясь. — Примешь ли ты мои жизнь и дружбу после того, как я и мои люди по глупости причинили столь много вреда тебе и твоим благородным спутникам?
И Лян опустился перед Котей на одно колено.
Разбойники замерли в ожидании.
Чижиков догадывался, что даже с его невеликими знаниями о том, как дерутся в двадцать первом веке, он запросто может прослыть в древнем Китае величайшим воином всех времен и народов, но все же произведенный эффект был велик и внезапен. Дальше Котя действовал, полагаясь на интуицию. И на многочисленные гонконгские боевики, к которым питал известную слабость.
— Брат Лян, — сказал он проникновенно. — Мне не по чину звать тебя младшим. Ты и старше, и опытней, и благороднее меня. Ты дрался с честью и не твоя вина, что ты оказался побежден. Мне не нужна твоя жизнь, но дорога дружба, которую ты предлагаешь. Поднимись скорее на ноги и зови меня младшим братом, старший брат Лян!
Вокруг возник легкий шепот, по лицу Ляна пробежала чуть заметная тень облегчения, и разбойник поднялся.
— Как мне называть тебя, мой благородный младший брат? — спросил разбойничий вожак. — И каковы драгоценные имена твоих спутников?
— Зови меня Килэки, — представился Чижиков. — И не удивляйся моему имени, а также и именам моих друзей, потому что мы пришли с далекого севера. Мы чужестранцы здесь, а имена и обычаи в нашей стране отличаются от ваших. Это мой верный спутник Сыпокэ, мудрец и предсказатель, — представил Чижиков Сумкина, которого, равно как и прочих, освободили от веревок. Сумкин хотел было что-то сказать, но вовремя сдержался. — Это сестра моя Кэсы, а это — наш проводник и верный спутник Лю и его помощник Сунь Девятый.
— Мы счастливы приветствовать столь высоких гостей в нашем захолустном становище! — ответил с легким поклоном Лян Большой. Он быстро оправился от нокаута и снова обрел неторопливое достоинство разбойничьего лидера. — Дозвольте же нам немного о вас позаботиться и накормить простою и грубою пищей!
— С удовольствием! — вклинился Сумкин. — И если ты, благородный брат Лян, как истинный поборник справедливости, велишь своим людям вернуть нам наше жалкое имущество, то мы будем безмерно благодарны.
Имущество тут же оказалось у ног Федора — хвала Будде, разбойники не спешили на месте поживиться награбленным: несли добычу в лагерь, в общий котел, и донесли в целости и сохранности. А то всякое могло случиться, если бы они увидели наручные часы или, скажем, мобильник, или же российский заграничный паспорт!
К великому восторгу Сумкина очки оказались совершенно целы, только весьма заляпаны нечистыми древнекитайскими пальцами. Протерев очки краем рубахи и умудрившись не стряхнуть с дужек засохший слой грязи, Сумкин тут же нацепил их на нос.
— Это чудесное изобретение из далеких краев, помогающее моим слабым глазам оставаться достаточно зоркими, — пояснил он, указывая на очки.
Разбойники глубокомысленно закивали, хотя было видно, что ничего не поняли.
— Мой благородный брат Килэки… — Лян явно хотел о чем-то попросить, но не решался.
— Говори смелее, старший брат, — подбодрил его Чижиков, чувствуя настоятельную потребность присесть: от пережитого начали мелко дрожать ноги.
— После того, как мы немного отдохнем и попируем, не мог бы ты показать нам еще немножко своего волшебного боевого искусства?
— Ну, если только немножко… — смущенно буркнул Котя.
— Ха! — вскричал Лян Большой и воздел мускулистые руки к синему небу. — Так давайте пировать! Пировать! — провозгласил он под одобрительный рев членов своей банды, широкими шагами направляясь к костру. — Эй, братья, живо несите наилучшую посуду и чаши! Тащите отборное вино! Мы будем пить в честь наших новых братьев!
— Интересная мысль, — вполголоса заметил Сумкин. — Ты, старик, кстати, где так драться научился? Раз-раз, и мужик уже лежит.
— По фильмам с Джеки Чаном, — ответил Котя.
— Не ожидал от тебя, не ожидал…
Договорить Федор не успел — сильно толкнув его, к Чижикову бросилась Ника и повисла на шее, уткнувшись лицом в плечо.
— Э-э-э… Сестра Кэсы, — позвал ее Котя, машинально обняв девушку и почувствовав, что это приятно. — Ты это… Ну того…
— Действительно, — шепнул Сумкин. — На нас уже оглядываются. Варвары-то варвары, а тут все же иные нравы.
Ника разжала руки, отстранилась. Расцвела счастливой улыбкой. Глаза ее сияли. Чижиков вдруг покраснел, сам не понимая отчего.
