– У нас наверняка есть два дня, Мистер. Возможно, три. Завтра я смогу сказать точнее. Но не больше трех.
Когда он внес меня обратно в пещеру и уложил, я чувствовала себя настолько утомленной, что едва могла поднять голову.
– Послушай меня, Джейни, – заговорил он. – Слава Богу, ты настолько разумна, что с тобой можно разговаривать как со взрослой, и я собираюсь вполне откровенно объяснить тебе твое положение. С дифтерией ты справилась, но еще недели через три, а, может, позже, ты, скорее всего, снова будешь плохо себя чувствовать, хотя и по-другому. Просто потому, что ты перенесла это заболевание. Я не доктор и не могу объяснить почему, но в нашей семье несколько лет назад был случай дифтерии, и я помню все очень хорошо, – Он посмотрел на меня и нахмурился. – Итак, предположим, мы спустились по перевалу в Галдонг и пошли на юг, в Непал. Из Покхары через Тансинг мы можем добраться до Горакхпура. Там есть больница, которая находится в ведении монахинь, так что о тебе будет кому надлежащим образом позаботиться. И они смогут устроить, чтобы потом тобой занялась Ассоциация армейских вдов и сирот. Разумеется, когда тебе станет лучше. – Он замолчал, погрузившись в размышления. – Если мы нигде не задержимся во время дороги, то сможем доехать до Горакхпура меньше, чем за три недели, а, значит, ты окажешься в хороших руках раньше, чем снова заболеешь.
Мне было тошно думать обо всем, что сейчас сказал Мистер. О том, что я снова заболею, о долгом путешествии на юг и о том, что случится со мною, когда меня отдадут странным «хангличанам» из мира столь непохожего на тот, что был известен мне.
– Если нам предстоит долгая дорога, Мистер, то, пожалуй, мне стоит отдохнуть пару дней, чтобы набраться сил.
– На это есть три дня, – сказал он, – раз ты говоришь, что снега пока не будет. Я строго отмерял корм лошадям, а к тому же принес и другие мешки, которые вы выбросили. Хватит на то, чтобы понемногу кормить их каждый день. До Галдонга, однако, им придется идти голодными, но это не беда.
Он молча приготовил горшок тушенки и так же молча покормил меня. Я поняла, что его мысли где-то далеко, возможно, он размышляет о предстоящем путешествии. Поев, я почувствовала себя намного бодрее.
– Не сделаете ли вы мне одолжение, Мистер? Не подогреете ли вы в ведре немного воды, чтобы я могла принять ванну?
Он удивленно посмотрел на меня:
– Ванну?
– Ну, конечно, не настоящую ванну. Просто сполоснуться. Я потихоньку помоюсь по частям. Наверное, от меня ужасно пахнет. Потная, и все такое. Терпеть не могу быть такой.
– Ах да, конечно. Ведь тебя же воспитал полковой старший сержант.
– Что?
– Твой отец был «Ахрессем». Само собой, он должен был быть дисциплинированным, аккуратным и чистоплотным.
Я поняла, что он говорит о Сембуре, но в этот момент мне вовсе не хотелось расспрашивать о том, кем был «Ахрессем», или говорить, что я не верю, будто Сембур – мой отец.
Наполнив ведро теплой водой, Мистер соорудил около костра для меня ширму, но я была настолько слаба, что упала, когда наклонилась, чтобы вымыть ноги. Ему пришлось прийти мне на помощь, что он и проделал, все время хмурясь. Когда все было кончено, и я расчесала свои спутанные волосы, то, устроившись в постели, чувствовала себя так, будто родилась заново. Мистер приготовил большую чашку тушенки, и я впервые самостоятельно и жадно ее съела. Только наевшись, я обратила внимание, что сам он ест не тушенку, а полоску сушеного ячьего мяса. Огорчившись, я спросила:
– А когда вы будете есть, Мистер?
– У меня осталось только три банки, а тебе нужны силы. Я не останусь голодным, сушеного мяса предостаточно. – Он посмотрел на меня с раздражением. – О, пожалуйста, девочка, не хнычь. Что еще случилось?
Я вытерла слезы со щек, сердясь на собственную слабость.
– Я не хнычу. Ну, не по-настоящему. Я раскисла просто из-за того, что вы так добры ко мне.
– О, Христа ради, – он поднялся и пошел заняться лошадьми.
Я оглядела пещеру. Груда деревяшек и огромный слой сухого навоза, которыми мы пользовались в качестве топлива, почти иссякли. Скоро у нас не будет огня. Тогда я приняла твердое решение набраться достаточно сил за два дня, чтобы отправиться в дорогу. С этой мыслью я и уснула.
Весь следующий день я проспала, просыпаясь только поесть. Утром я почувствовала себя окрепшей. После завтрака я поднялась, умылась, оделась и минут десять походила, проверяя силу ног. Полежав около часа, я снова поднялась и вышла из пещеры, сделав маленький круг под выступом. Так продолжалось целый день: я отдыхала, потом упражнялась, потом снова отдыхала и опять упражнялась.
Мистер и я не обменялись почти ни словом. Я полностью сосредоточилась на том, что делала, а ему, по-видимому, нечего было мне сказать, хотя пару раз я замечала, что он наблюдает за мной то ли с удивлением, то ли с беспокойством.
Когда наступили сумерки, я вышла, чтобы посмотреть на небо и понюхать воздух. Вернувшись в пещеру, я сказала:
– Нам нужно будет отправиться завтра с рассветом.
– А у тебя хватит сил?
– Да, Мистер. Возможно, вам придется привязать меня к спине Иова, но я выдержу.
Он пристально посмотрел на меня и кивнул:
– Хорошо, Джейни. Завтра.
Когда на следующее утро мы вывели лошадей, я поняла, что времени у нас мало. Небо на севере было низким, обещавшим новый снегопад, а температура резко упала. Я несколько минут постояла около могильника, мысленно прощаясь с Сембуром и благодаря его за то, что он так хорошо обо мне заботился. Тут мне вспомнился разговор между Мистером и Сембуром, который произошел, когда я лежала, мало что соображая из-за лихорадки. Сембур спокойно признался, что он убил – кого же?.. Махарани и ее мужа?..
Я примерно знала, что махарани – это что-то вроде индийской княгини, и мысль о том, что Сембур мог убить какую бы то ни было женщину, показалась мне совершенно невероятной. И потом он сообщил Мистеру, что я – его дочь, а в это я тоже не верила. Посмотрев на груду камней, под которой лежал Сембур, я подумала, что какова бы ни была правда, она больше ни для кого не имеет значения.
Однако наступит день, когда я узнаю, что эта страшная и странная правда имеет значение для очень многих, причем отнюдь не в последнюю очередь – для меня самой и для человека, который в эти дни спас мне жизнь.
ГЛАВА 5
Мистер помог мне сесть в седло, и мы отправились в путь по перевалу. Сам он шел впереди пешком, стараясь проложить дорогу и тем самым облегчить задачу для лошадей, которые к этому времени были уже весьма голодны. За ним следовал Флинт, груженный палаткой и нашим багажом, я ехала на Иове последней.
Нелегко было даже сидеть в седле, потому что мы то и дело скользили, качались и шатались. Под стенами перевала глубина снега достигала трех футов, и я восхищалась тем, как Мистер прокладывает путь, чтобы мы могли следовать за ним по этой узкой тропинке. За первый час мы прошли около полумили, в следующий час – целую милю, потому что снег был уже менее глубоким, и за третий час – еще одну милю.
