44
Он услышал шум внизу и увидел, как из ямы выскочил пес — уши прижаты к спине, хвост между лап — и, мельком взглянув на него, промчался мимо. Увидел, как из пасти животного свисает кусок окровавленного перекрученного сухожилия, и хотя ему необходимо было уточнить по справочникам, находящимся в его кабинете, но он был почти уверен в том, что бешенство может передаваться через загнивающее мясо животных. Пистолета у него с собой не было, да если бы и был, он все равно не знал, как с ним обращаться. Но стой рядом с ним Слотер, он попросил бы его либо пристрелить пса, либо попытаться поймать его. Но ловить его было очень рискованно, да, и собака могла быть очень острожной и умной. Лучше просто пристрелить. Неважно, кто ее хозяин. Неважно, что лучше бы иметь живого зверя, чтобы провести все надлежащие тесты. Эта собака представляла собой опасность. Она огромными скачками неслась к выгонам скота, нетрудно было подсчитать, каков будет ущерб, если в здешних местах действительно вспыхнет эпидемия водобоязни. Нет, конечно, сейчас еще рано пугаться, к тому же собака может и не искусать коров, но ведь она может есть с ними из одного корыта и таким образом иметь контакт с копытными. Он увидел, как собака исчезла в кустах возле выгона, и стадо зашевелилось, разбредаясь и собираясь вновь. Затем Аккум облизал губы и посмотрел на солнце.
Полдень, жара, хочется пить. До смерти. Пиджак он оставил в машине и теперь, приспустив узел галстука, стал негнущимися пальцами расстегивав верхнюю пуговку рубашки. Потом закатал рукава рубашки и пошел к вымоине.
Каждый издаваемый им звук казался четким и ожившим, как, например, скрип сухого песка под подошвами ботинок — он не носил ковбойских сапог, как это делали многие горожане, а костюмы его были еще тех времен, когда он покупал их на Востоке. Когда он приблизился к убитой кошке, ему стало совершенно ясно, что осмотр того, что кучей лежало у его ног, — пустая трата времени. Это были лишь отдельные куски и брызги мозга и, что еще хуже, на них уже виднелись мушиные яйца, и повсюду витал запах разложения. Зверюга действительно была огромной: черный массивный кот. Он понимал, почему Слотер сначала не увидел животное и потом, когда оно прыгнуло ему на горло, так перепугался. Но уж лучше бы он не убивал кота или хотя бы выстрелил куда-нибудь за голову — в шею, например. Да, тут уж ничего поделать нельзя. Конечно, нельзя убитое животное так оставлять… В том случае, если останки заразны, следует запечатать их в пластиковый пакет, а затем уничтожить.
Он работал внимательно. Надел лабораторный халат, резиновые перчатки, повязал маску и пользовался тяжелыми хирургическими щипцами, беря куски разложившегося животного и засовывая их в пластиковый мешок, который он держал одной рукой. Вся процедура заняла полчаса. Когда в пакет отправился последний кусок, он кинул туда же и щипцы. Высохшая кровь на песке ему очень не понравилась и, подойдя к машине, он вытащил из багажника лопату, которую всегда возил с собой, и мешочек щелока, и через пятнадцать минут песок оказался в том же пакете, что и останки кота, а вымоина побледнела от щелока. Он завязал пластиковый мешок, положил его в другой, и только после этого поместил свой страшный груз в багажник. Потом снял халат, маску и, осторожно стянув перчатки, бросил все это вместе с лопаткой в мешок со щелоком, запер багажник и подумал о том, что, пожалуй, больше ничего сделать не может.
Внезапно он почувствовал тишину. Ветра, шума проезжающих машин и даже, звуков коровьего стада не было слышно. Как и разговоров людей. «Ну, что же, это понятно, — подумал он, — суббота, особо делать в городе нечего». Но у него появилось странное ощущение, будто он не один здесь. «Еще бы, — подумал он. — Халат, резиновые перчатки и маску я спрятал. Кажется, будто я пришелец с другой планеты. Просто, видимо, соседи, что сидят по домам, смотрят и наблюдают за моими действиями из-за планок жалюзи». Но, оглянувшись на дома, он не заметил никакого движения и, отгоняя от себя дурные предчувствия, сел в машину и отъехал.
У него было ощущение, что он запутывается, или же кто-то его запутывает. Если бы он не принимал все так близко к сердцу, то не находился бы сейчас на грани нервного срыва, и вся проблема в абстрактном, чисто научном плане представляла бы несомненный интерес. Загадка должна быть решена. Тайна, которую следует раскрыть. Он проезжал мимо кота, распростершегося во всей кошачьей красоте на прогретом солнцем крыльце. Проехал мимо парнишки, выгуливавшего кокер-спаниеля. И так как денек выдался жаркий, он выставил в окно руку, и волоски на коже поднялись, сопротивляясь потоку воздуха, вдуваемого внутрь кабины. Его изумил подъем, который он чувствовал в душе. Через десяток кварталов он повернул к автостоянке возле больницы. Помахал рукой выезжавшему из парковки врачу из детского отделения. Заехав задом на освободившееся место, он вылез из машины, держа в руках ключи, чтобы открыть багажник, но тут что-то его поразило, он замедлил движения, а потом и вовсе остановился.
Он настолько привык к этому, что давным-давно перестал обращать на это внимание. Но сегодня, когда все, о чем он думал, сбивало его с толку, звук изменился и привлек к себе внимание.
Он задержал руку, которая уже хотела открыть багажник. Даже когда все его тело развернулось в сторону деревьев, рука все еще был вытянута, пока он этого не заметил и не опустил ее. Почувствовав, что мускулы свело так, что он едва мог двигать ногами, Аккум прошелся мимо зарослей, вглядываясь в просветы между деревьями. Все те годы, что он здесь работал, ему в голову не приходило проверить, что там в лесу. Понаслышке он знал, что внизу есть русло пересохшего ручья, которое весной заполняется гудящим потоком тающих снегов, сбегающих с гор. Но приближаться к такому бешеному ручью было небезопасно, поэтому доктор наблюдал за ним со стоянки автомобилей. Все деревья здесь были покрыты листвой, а ранней весной, когда сквозь ветви открывался спокойный вид в глубину леса, Аккуму казалось, что никакая беда оттуда не может исходить. Но сейчас, в июне, когда переплетение ветвей сильно напоминало заросли в джунглях, а толстые стволы деревьев, нависающих вьющихся растений, кустов, покрытых ползучим плющом, казались непроходимой стеной, не говоря уже о проржавевшей металлической ограде, отделявшей дорогу от леса, все было иначе. Ему стало не по себе.
Аккум боялся змей и вообще того, что ползало и чего он не мог увидеть в траве, но сейчас все его мысли были заняты звуком, доносившимся из-за деревьев. Он добрался до ограды, взялся рукой за проседающий в почву столб и, пытаясь удержать равновесие, поставил ногу на проволочное ограждение. Столб еще сильнее накренился, но Аккум продолжал давить на него, столб мягко разломился пополам и наклонился к земле, где и повис на покачивающейся проволоке.
Доктор взглянул вниз и увидел муравьев: сотни, может быть, тысячи. Они спасались бегством из разрушенного гнезда, находившегося в гнилом сломавшемся столбе, муравьи-няньки хватали матово-белые яйца и разбегались в разных направлениях. Аккум отпрянул назад. Черт, все эти мерзкие ползучие твари. Кожу начало покалывать. Во рту появился кисловатый привкус. Ему показалось забавным то, что он вполне спокойно может наблюдать за сгоревшими и расчлененными телами, покрытыми бесчисленным множеством мушиных личинок, думая лишь о том, какой, например, вред причинен оставшимся легким, и не в силах видеть насекомых, в панике разбегающихся от него. «Что ж, — подумал Аккум, — это можно отчасти объяснить неожиданностью их появления». В морге он прекрасно знал, с чем столкнется на сей раз и брал все эмоции под контроль, здесь же ситуация управляет им. Между тем звук, шедший из-за деревьев, стал еще более отчетливым, поэтому ему пришлось взять себя в руки и снова подойти к ограде. Он переступил через провисшие провода, избегая мест, где суетились муравьи, и продолжал смотреть на них даже тогда, когда почти добрался до деревьев.
Аккум почувствовал, как кустарник вцепился в брюки, когда он шагнул вперед, наклонившись, чтобы пройти под низко нависшей веткой дерева, и вскоре попал в настоящие заросли. Земля уходила под уклон, трава была высокой, а ползучие плети обвивались вокруг ног. Все вокруг нависало, создавало ощущение кокона, темного и влажного. Внезапно деревья разошлись и открыли вид на сухое русло ручья. Берега были крутые, на дне лежал сухой песок и кое-где виднелся торчащий из него камень или отполированный кусок сухого дерева. На песке четко отпечатались следы различных животных. Проследив за одной такой цепочкой, Аккум заметил в десяти футах справа по берегу какое-то движение: бурундук, присев на задние лапки, наблюдал за ним, а затем стремглав кинулся в нору за древесным корнем. Затем зверек высунул любопытную мордочку и уставился помаргивая на пришедшего.
