Форма входа
Читем онлайн Лето - Оскар Лутс
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
– Ах так, так, – отвечает кистер, вполне удовлетворенный этим простым объяснением.
Таким образом портной, выложив свой последний козырь, ничего не выиграл, а лишь нарушил общую беседу. Как назло, Тоотс снова заводит разговор о России, попутно изводя и терзая беднягу Кийра всевозможными озорными сравнениями, в которых высмеивает «любезного однокашника» без всякой пощады и жалости. Верно, случается иногда, что ищущие находят, но при этом надо уметь искать; а ежели кто ничего не видит дальше своего длинного стола, тот пусть довольствуется ножницами и катушкой ниток номер сорок. В мусорном ящике не найдешь жемчужин, пальмы не растут у твоего крыльца – скорее портной пройдет через игольное ушко! – нет, их находят после долгого и трудного пути. Иной всю жизнь стучится, а когда ему наконец перед смертью откроют, то стукнут его по черепу и спросят – зачем побеспокоил. Разве не так, хм, а? Большим куском подавишься, а птицу видно по полету; выше головы не прыгнешь, а если кто считает, что он может другому жизненный путь усыпать розами, так пусть не обижается, если ему велят выбросить из рук лопухи, чертополох и крапиву, а потом уже идти к тому, чью жизнь он хотел украсить.
Вначале кистеру, видимо, хочется серьезно возразить против последних сентенций управляющего имением, но хихиканье его супруги и раяской барышни нарушает ход его мысли. Он только делает резкое движение головой и тихо, про себя, усмехается.
Бокалы поднимаются еще несколько раз, затем кистер произносит короткую заключительную речь, в которой благодарит за любезное участие в «скромной трапезе, ниспосланной всевышним». Встав из-за стола, Тоотс кладет руки на спинку стула, вежливо благодарит и, покашливая, почти торжественным током выражает пожелание отправиться в классную комнату: ему хочется хоть минутку побыть в этом милом его сердцу помещении, которое он покинул много лет назад, уезжая на чужбину. Предложение принимается, причем раяская барышня встречает его шумным одобрением, Имелик – тихой усмешкой, а Кийр – громким сопением. Куслап, на лице которого отразился было проблеск надежды вернуться на церковный двор, снова впадает в меланхолию – он чувствует, что визиту не будет конца. Вся компания направляется в классную комнату. На пороге Тоотс останавливается и, полный милых воспоминаний, устремляет взор в потолок. Хозяйка дома и раяская барышня многозначительно переглядываются – они уверены, что и здесь трогательные слова не заставят себя долго ждать. Для барышни Эрнья эта комната не связана ни с какими воспоминаниями, но и она вопросительно посматривает на красноречивого молодого человека, который, видимо, является душой этого довольно скучного общества. Помолчав с минуту, управляющий имением вздыхает, вытирает платком свой лоснящийся лоб, вздыхает еще раз и шагает к сдвинутым в угол школьным партам.
– Да, – произносит он наконец, – если бы парты эти умели говорить, они рассказали бы многое. – Он постукивает по партам согнутым пальцем, как бы желая убедиться, не стала ли какая-нибудь из них совсем полой внутри.
– О да, – подтверждает кистер, – в самом деле, им есть что рассказать, но не о тех временах, когда ходили в школу вы, дорогой Тоотс. Это уже новые парты, их сделали, если не ошибаюсь, лишь года три назад.
– Я и сам сейчас вижу, – с грустью отвечает Тоотс, – это не те… не прежние. О, на многих старых партах было мое имя.
– Ну как же, ножичком… – с кислой улыбкой вставляет Кийр.
– Разумеется, ножичком, – оборачиваясь к нему, быстро парирует Тоотс, – ведь ножниц в то время и у тебя еще не было, дорогой мой. Но все же один мой старый друг в классной сохранился. Да, он еще здесь.
С этими словами Тоотс отступает на несколько шагов в сторону и нежно гладит классную доску и ее рамку. На доске виднеются еще полустертые следы прошлой школьной зимы: голова крокодила, бородач с длинной трубкой, дом с дымящейся трубой и прочее. Тоотс разглядывает все это с явным удовольствием.
– Самое любимое занятие малышей, – говорит он, указывая на дом. – Любят они и на своих, и на классных досках малевать домики. И смешно: раньше всего рисуют трубу.
– Да, дорогой Тоотс, – произносит кистер, глубокомысленно покачивая головой, – и в жизни то же самое. Не только малыши, но и взрослые очень часто задуманное ими дело начинают с трубы, вместо того, чтобы начать с фундамента. Неудивительно, что многие из них оказываются потом перед развалинами, в которые превратились плоды их труда.
– Вот именно, вот именно, – живо откликается Тоотс, – именно на это обстоятельство мне и хотелось сейчас обратить ваше внимание. Ведь жизнь человеческая, как говорила моя блаженной памяти… то есть не блаженной – она еще жива… ну да, как говорит моя мать, жизнь не бьет и не треплет, а все же учит. Да… что это мне хотелось сказать… ах да (тут управляющий окидывает комнату взглядом): крошечной стала классная комната… удивительно крошечной. Черт, хм, хм… в России я всегда представлял ее себе большой и светлой и… сам не пойму, откуда я взял, что она большая и светлая?
– А вы не замечали, господин Тоотс, – говорит Тээле, – что в воспоминаниях все кажется красивее?
– Да, да, разумеется, и все же… – бормочет Тоотс.
– Я, например, – продолжает девушка, – всегда смеюсь, когда вспоминаю, как этот самый господин Тоотс пригласил меня однажды в этой же классной комнате на танец.
Как бы в подтверждение своих слов девушка звонко хохочет и принимается рассказывать барышне Эрнья я хозяйке дома историю этого удивительного танца, показывает даже то место, где кончился танец и начались неприятности.
– Да, – ухмыляется Тоотс, – чего только не творили.
– Да, – повторяет за ним Кийр, склонив голову набок, – верно говорит мой школьный друг Тоотс: чего только не творили!
Все это время рыжеволосый чуть не трясся от злости, и ему не терпится еще что-то добавить, но в разговор снова вмешивается Тээле.
– Вы и теперь так хорошо играете на каннеле, как тогда? – спрашивает она Имелика.
Тот пожимает плечами и приглаживает рукой волосы.
– Да, все еще… изредка… когда время есть. Но хорошо ли, не знаю. Об этом вам следует спросить Куслапа, он мой слушатель.
– Ну, Куслап, – обращается Тээле к Тиуксу, – как вы считаете – он и сейчас так же хорошо играет, как бывало в школе?
– Да, играет, – коротко и почти угрюмо отвечает Тиукс.
– О, тогда мы обязательно еще раз послушаем его игру. Господин Тоотс, конечно, окажет мне любезность и пригласит на танец. Но нет, нет, это совсем не должно походить на тот медвежий танец.
– С величайшим удовольствием, – отзывается Тоотс и отвешивает поклон.
– А правда, – говорит Тээле, вопросительно поглядывая на барышню Эрнья, – мы могли бы иногда где-нибудь собираться, чтобы потанцевать. Как вы думаете? В Рая, например…
– Да и здесь, у нас, – любезно добавляет хозяйка.
– Разумному веселью и развлечениям молодежи никто мешать не станет, – замечает кистер.
– Да-а, – произносит рыжеволосый Кийр, снова цепляясь за нить своей мысли. – Мой дорогой однокашник Тоотс прав: чего тут только не творили! К этим словам ничего не добавишь. Но если мой милый приятель с таким старанием ищет дорогие воспоминания, то больше всего он их найдет там вот… там, в углу у печки, да… хм, хм… Мой милый соученик только что назвал классную доску своим старым другом. Нет, эта классная доска не старый друг ему, он это сказал лишь ради красного словца; на самом деле классная доска – его старый враг. Дорогой однокашник никогда не простит этой доске, что не смог написать на ней русское «ять». Кроме того, мой дорогой однокашник всегда был не в ладах с арифметикой, и если бы он не списывал у Куслапа и других, так ему вообще нечего было бы на этой доске писать. Думаю, что Имелик и Куслап все это прекрасно помнят. Помнят они и то, как наш приятель Тоотс вечно ругался, бормотал заклинания, как он с чужих ботинок пуговицы срезывал и как стрелял по окнам.
– Кийр, Кийр! – восклицает Тээле. – Кто старое помянет, тому глаз вон.
– Нет, нет, пусть говорит, не мешайте, – выступает Тоотс в защиту Кийра. – А не то он опять чихнет и расплачется. Мой школьный приятель Кийр страшно чувствительный человек, с ним надо обращаться нежно. Его надо носить, как на лучинке, осторожненько, не то еще уронишь и до места не донесешь.
– Да, – говорит кистер, – действительно лучше бы все это оставить. К чему говорить о вещах, которые неприятны твоему ближнему? Прежде всего мы должны смотреть на минувшее совсем другими глазами: ведь, как заметила ваша соученица, время делает милее все воспоминания, не так ли, дорогой Кийр?
– Но, уважаемый и любимый учитель, – продолжает Кийр, обнаруживая вдруг неожиданное упрямство, – я не хотел никому причинять неприятностей. Я хотел лишь поправить моего однокашника, когда он говорил о старых друзьях и своих воспоминаниях. Я подумал так: раз мой дорогой соученик Тоотс искажает даже всем известные вещи, то словам о его нынешнем положении в России и подавно нельзя верить. Точно так же и я, Куслап или Имелик могли бы на некоторое время уехать из Паунвере, а потом, вернувшись, стали бы рассказывать, будто нас в некоей стране посадили на королевский трон; но это ведь еще не значит, что мы и в самом деле стали королями. Черный сюртук и тросточка не могут заставить нас поверить всем его басням, так как их обладатель мог приобрести эти вещи таким же точно способом, как он в школьные годы приобрел пуговицы от ботинок.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Лето - Оскар Лутс бесплатно.
Похожие на Лето - Оскар Лутс книги
- Оливия Лэтам - Этель Лилиан Войнич - Классическая проза
- Мертвые души. Поэма - Николай Васильевич Гоголь - Классическая проза
- In convertendo. Рассказы - Артур Мейчен - Классическая проза
- Портрет Дориана Грея - Оскар Уайльд - Классическая проза
- Прозрачные предметы - Владимир Набоков - Классическая проза
- Любовь живет три года - Фредерик Бегбедер - Классическая проза
- Бракосочетание Рая и Ада - Уильям Блейк - Классическая проза
- История привидения - Эрнст Гофман - Классическая проза
- Соки земли - Кнут Гамсун - Классическая проза
- ВРАТА - Сосэки Нацумэ - Классическая проза