– Хорошо мы продвинулись, Николай Александрович? – спросил меня Огнев, тоже оглядываясь на пульсирующий клокочущий звук. – Гейзер, должно быть?
– Возможно, – ответил я, подавая руки своей помощнице, выбиравшейся из трактора. – Но шум от него несколько странный… Прошли мы, я думаю, километров двести шестьдесят – двести семьдесят, так что половина пути хоть как позади. Да, вот что, Иван Ильич! Для питья топите лёд – там дальше я целые глыбы видел. А в глубину долины никого не пускай!
Несколько минут мы с Наташей молча стояли рядом – мой заместитель отправился отдавать распоряжения о подготовке к длительной стоянке, и мы остались одни – только Адмирал, исполненный обычного для него чувства достоинства, важно прошёлся вперёд-назад, а потом уселся у моих ног.
– Устали, Николай Александрович? – заговорила первой моя спутница, и по её голосу я понял, что девчонку угнетает окружающая нас обстановка. – Отдохнете, как установят палатку?
– Да, конечно… – несколько рассеянно отозвался я. – Пока даже ни думать, ни делать ничего не хочется…
Палатку по моему указанию установили в нескольких метрах от трактора с правого борта, вогнав штыри в не очень крепкий лёд, а потом быстро накачали надувной пол и принесли спальные принадлежности. Я занял одно из отделений, не забыв прихватить с собой оба ружья, запас боеприпасов и кемпинговый фонарь.
– Я прилягу в отделении рядом, – сообщила мне Наташа, а потом добавила таким невесёлым тоном, что я едва удержался от того, чтобы не пригласить её в своё отделение… – Как-то тоскливо здесь… И даже немного страшно.
Впрочем, когда я лёг, пристроив вокруг себя весь свой арсенал, я услышал, как укладывается и моя помощница – она и без того была рядом, менее, чем в метре… Правда, не в моих объятиях…
Проснувшись через некоторое время, я внимательно прислушался, но кроме тихого разговора наших мужиков несколько поодаль от палатки ничего не разобрал. Глянул на слабосветящийся циферблат своего подводного хронометра – прошло лишь чуть больше часа, устроился поудобней и уснул опять. Второй раз я проснулся уже часа через полтора, приподнялся, сел и глянул в полуоткрытый клапан своего отделения наружу – центральный отсек был также открыт. Опять всё внешне казалось тихим и спокойным, даже голоса моих людей звучали едва различимо. Прихватив весь свой арсенал, я выбрался наружу и внимательно осмотрелся. Кругом заметно посветлело, но небо было по-прежнему скрыто плотной пеленой туч, зато туман сильно поредел, и теперь можно было разглядеть, что дно кальдеры на несколько сотен метров (насколько позволяла видимость) представляло собой преимущественно глинистую, местами переходящую невысокие нагромождения каменных плит, унылую бесплодную поверхность с поднимающимися в десятках мест белыми дымами различной интенсивности.
– Отдохнули, Николай Александрович? – подошёл ко мне Огнев с кружкой горячего чая (от неё шёл пар). – А мы тут между делом чайком балуемся… Наверное, пора что-нибудь на ужин сообразить?
– Да, распорядись, Иван Ильич, – отозвался я, наблюдая за бродившими поблизости нашими собаками, которые отчего-то не решались приближаться к окраине льдов. – Пусть Володя разогреет гусятину на сковородках, а на гарнир к ним проваренные овощи – тоже нужно хорошо прогреть, но уже в котле. Да собак покормите!
Пройдясь вдоль нашего санного поезда, я осмотрел все сцепки, а также крепёж грузов и, заметив, что местами капроновые тросы держащие их, заметно ослабели, подозвал Сергея и Александра, оказавшихся поблизости, и распорядился всё как следует подтянуть. Когда я вернулся к трактору и тщательно осмотрел всё, что внешне было доступно для этого, ко мне подошла Наташа, которая на этот раз была одета лишь в штормовку (под ней был свитер) и чёрные тёплые колготки, а на ногах – сапожки на меху…
– Ругаться не будете, Николай Александрович? – сразу спросила она, поправляя одновременно двумя руками (теперь уже просто на удивление привычное и такое милое для меня движение) свои распущенные роскошные волосы. – В брюках просто не повернуться…
– Будете прятаться за меня, – отозвался я, наклоняясь и заглядывая под трактор скорее, впрочем, для отчистки совести – что там можно было разглядеть! – Хотя наши бородачи все равно не поймут, что к чему.
– Я тоже так решила, – сообщила мне собеседница, остановившись совсем близко (я даже коснулся своей шевелюрой её колен, когда немного передвинулся, заметив небольшое подтекание масла сразу под картером дизеля). – Разве что Иван Ильич, но он из деликатности промолчит…
Выпрямившись, я ободряюще улыбнулся девчонке и ещё раз обошёл трактор, осматривая теперь гусеничные траки. На этот раз то, что я разглядел, понравилось мне куда меньше: если звенья и находились в удовлетворительном состоянии, то износ некоторых пальцев уже превышал допустимые пределы, и они нуждались в срочной замене. Постояв минуту-другую (моя помощница, успевшая соскучиться за время сна, опять подошла ко мне, и я машинально обнял её за плечи), я решил оставить всё как есть – замена пальцев гусеничных звеньев в походных условиях весьма хлопотливая задача, а нам осталось всего лишь немногим более двухсот километров пути.
Через несколько минут мы сели ужинать, расположившись в «жилой зоне» на последних санях. Мы с Наташей устроились с самого края у откидной стенки, и на её наряд действительно никто не обратил внимание. Я был молчалив: беспокоился о состоянии нашей гусеничной машины и мысленно подсчитывал, сколько топлива ещё необходимо для преодоления оставшихся двухсот двадцати – двухсот сорока километров – часовой расход солярки заметно превышал те нормативы, на которые я ориентировался при отправлении в путь через Ледовый барьер. Мужики тихо переговаривались между собой, Володя о чём-то расспрашивал Огнева, а Наташа сейчас не тревожила меня вопросами, очень удобно прислонившись к моему плечу.
– Долго нам ещё ехать, Николай Александрович? – не удержался от вопроса доктор, которому (как, впрочем, и всем остальным) было не слишком уютно на дне кальдеры. – Как-то мрачновато здесь – того и гляди, кто-нибудь выползет…
– А мне кажется, здесь вообще нет ничего живого, – заметила моя помощница, разламывая очередную плитку шоколада (наверстывала упущенное). – Пар, дым и глина…
– Вот какая-нибудь хищная тварь и захочет погреть косточки паром и поваляться в горячей глине, – протягивая Володе, рядом с которым стоял котелок с чаем, пустую кружку, проворчал Козырев, глянул в сторону насторожившегося Огнева, очень не одобрявшего панических настроений и добавил. – А потом проголодается и нагрянет сюда…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
