Подъём кончился неожиданно: трактор с грохотом и лязганьем (на первой передаче) тяжело перевалился через ледяной гребень – очередное, весьма характерное для местного рельефа, «волновое» образование, но вместо некоторого до сих пор всегда следующего за ним выравнивания склона, мы вдруг увидели прямо перед собой красное, низко стоящее солнце, и только потом разглядели неширокое, весьма протяжённое ущелье с высоченными скалистыми стенами и сравнительно ровным, покрытым свежим снегом дном.
IV
Лишь только трактор вытянул за собой наверх весь наш санный поезд (без пробуксовки гусениц опять не обошлось, когда очередные сани переваливали ледяной гребень), я сделал короткую остановку на пять-семь минут, не собираясь, конечно, глушить дизель. Приоткрыв дверцу, я выглянул наружу, осторожно вдыхая морозный воздух: здесь было градусов пятнадцать – семнадцать ниже нуля, а потом, захватив куртку и шапочку, выбрался наружу, сказав своей помощнице, чтобы при выходе также одевалась потеплее. Мои люди уже выпустили собак, и теперь сами, разминая ноги, прохаживались вдоль саней.
– Я уже тревожиться начал, Николай Александрович, что застрянем где-нибудь на подъёме! – поделился со мной Огнев, когда я подошёл к «жилой зоне». – Трактор-то вы водите будь здоров! Не хуже, чем готовите, дерётесь и стреляете!
– Мастер он во всём… – начал было Володя одну из своих любимых фраз, но заметив мой отрицательный жест – трудно выслушивать одну и ту же остроту в сотый раз, поперхнулся.
– Долго ехать нам ещё, Николай Александрович? – спросил доктор, приблизившись к нам с кружкой в руках – пил чай, когда я остановил наш санный поезд.
– До победного конца! – усмехнулся я. – Так что настраивайся, Олег Сергеевич, на сон и обеды-ужины прямо на ходу!
– Доктор-то наш молодцом держался! – ухмыльнулся мой заместитель. – Сани порой так кренились, того и гляди перевернутся – наши мужики и те совсем извелись. А Олег Сергеевич знай себе чаёк подливает!
– Чего уж тут бояться, – буркнул Козырев, выплёскивая остатки чая на свежий снег. – После тех дымных монстров…
– Да я и не сомневался, что Олег Сергеевич у нас не из слабонервных мужиков! – охотно поддержал я своего заместителя, а потом с одобряющей улыбкой добавил. – Помню, как он саблезубого тигра шестом угостил!
– Николай Александрович! – пробасил Василий от вторых саней (даже шум от работающего тракторного дизеля ему не помешал), что-то там выискивая. – Солярки-то, поди, пора подлить в бак?
– Давай, Вася! – кивнул я. – Заливай всё, что осталось!
– Хватит горючки-то, Николай Александрович? – чуть обеспокоенно спросил Огнев, наблюдая за тем, как Василий вытягивает из саней одну за другой канистры с соляркой. – А то как встанем посередине снежной пустыни…
– Николай Александрович! – тут же заволновался доктор. – У нас же бензину для снегоходов немерено – его нельзя для трактора использовать?
– Ну, разве что всё наше растительное масло в него залить… – усмехнулся я, быстро глянув на Володю и Огнева (оба засмеялись), стоявших рядом. – Пара ящиков, кажется, у нас ещё есть.
– Да ты не переживай так лишний раз-то, Олег Сергеевич! – добродушно ухмыляясь в бороду (настроение у него было по случаю благополучного подъёма из кальдеры превосходное), проговорил мой заместитель. – Отсюда мы и пешком дня за три доберёмся.
– Ну, ты умеешь подбодрить, Иван Ильич! – сокрушённо вздохнул врач. – Хоть бы сказал: если что, то дальше на снегоходах двинемся…
– Да так-то оно так, конечно, – всё с той же усмешкой, поглаживая бороду, отозвался Огнев. – Боюсь вот только, что на таком морозе «двухтактники» толком и не заведёшь…
– Налей себе ещё чаю, Олег Сергеевич, – с улыбкой посоветовал я врачу. – Да шоколад к нему не забудь для снятия стресса… Обещаю тебе, что через день будешь уже отдыхать в своей каюте!
– Вот это другое дело, Николай Александрович! – заметно повеселел доктор и, покосившись на Огнева, добавил. – А то тут кто-то по сугробам собрался пешком тащиться!
Через пару минут мы двинулись дальше, и я сразу переключился на высшую передачу – заснеженное дно ущелья вполне позволяло это, а невидимые сейчас мелкие углубления и трещины для тяжёлой гусеничной машины были не страшны. За время остановки солнце успело скрыться за высоченными скалами, и в ущелье от как-то вдруг наступившего сумрака теперь было не очень уютно.
– Опять у нас тревожно стало, Николай Александрович, – поделилась со мной Наташа. – Мне уже давно кажется, что вы предчувствуете все неприятности… Скажите, скоро будет очередное приключение?
– Я думаю, моя милая помощница, что уже часов через десять-двенадцать вы будете принимать ванну в моих апартаментах, – улыбнулся я, чуть притормаживая правую гусеницу, чтобы отвернуть от подозрительного бугорка. – А после отдыхать в настоящей удобной кровати.
– Тоже в апартаментах? – немедленно поинтересовалась моя собеседница и, тут же спохватившись, добавила. – Я вовсе не о том, Николай Александрович, что вы могли подумать!
– На этот раз, Наташа, я и вправду подумал совсем не о том, что вы имели в виду! – невольно рассмеялся я. – С моим весьма богатым воображением трудно порой не отдаться полёту фантазии…
Минут через сорок мы миновали ущелье и оказались в бескрайней унылой (несмотря на продолжавшее ярко светить в почти безоблачном небе солнце) снежной равнине, покрытой бесчисленными рядами застругов. Теперь можно было ориентироваться уже по компасу, и я взял направление на несколько градусов западнее южного – так, по моим подсчётам, мы должны были выбраться к побережью максимально близко от стоящего в бухте «Странника», что была расположена в десятке километров от сооружённой нами пирамиды с продовольствием. Оставшийся путь не представлял особой сложности – трактор легко двигался по твёрдому насту равнины и практически не замечал весьма умеренные возвышенности и низины, а солнце светило непрерывно (стоял полярный день и сравнительно хорошая, редкая для этих мест, погода). Правда, от однообразия этой снежной дороги меня очень скоро стало клонить в сон, а моя спутница вновь удобно устроилась на своём импровизированном ложе и почти сразу крепко уснула – так утомилась за время, проведённое в нашем санном пути, что её не разбудила даже наша очередная остановка, которую я сделал через пару часов. Снежная равнина оставалась прежней – всё тот же унылый однообразный пейзаж, глядя на который так хотелось прибавить скорость! Но мы и без того «ползли» на максимуме – одиннадцать с половиной километров в час, тратя на каждый пройденный километр почти два литра дизельного топлива, и я, беспокоясь об этом, кажется, почти физически ощущал, как понижается уровень солярки в расходном баке. Разумеется, в случае недостатка топлива для трактора никакой бы катастрофы не произошло – у нас были снегоходы, буксировщики и значительный (порядка тонны) запас двухтактной смеси. Просто пересадка на нашу лёгкую технику потребовала бы много времени и уж конечно отняла бы немало сил. Пока, впрочем, в топливном баке гусеничной машины оставалось ещё достаточно солярки, а дизель продолжал сравнительно ровно грохотать, и трактор уверенно тащил за собой весь наш санный поезд, обеспечивая моим людям даже некоторую долю комфорта в бескрайней снежной пустыне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
