Коммодор приказал поднять пары и объявить боевую тревогу. Приготовиться к выборке якоря, а также быть готовыми отдать жвако-галсы, освободившись от якорных цепей. Похоже, якоря с цепями оставшимся трем крейсерам больше не понадобятся…
Уильям Спенсер прошел долгий путь, поднявшись по карьерной лестнице до коммодора Королевского флота. И он не строил иллюзий относительно исхода предстоящего боя. Три его корабля — один броненосный крейсер и два бронепалубных, запертых между берегом, отмелями и минами станут практически неподвижными мишенями для трех русских броненосцев. Русским даже не придется вводить в бой свои крейсера, броненосцы справятся сами, ведя огонь с выгодной для себя дистанции. А если он попытается маневрировать в этом стесненном пространстве, то напорется либо на мель, либо на мины. Да и места для маневрирования явно недостаточно. Если бы можно было уйти как можно дальше к берегу, в сторону бухты Асан! Тогда он был бы довольно далеко от линии мин, и русским пришлось бы стрелять на пределе дальнобойности своих орудий, на собственные мины они бы не полезли. Так в том то и дело, что этот проклятый "Амур" набросал мин вокруг рейда, и все попытки уйти с него неизбежно приведут к подрыву на минах. Поэтому, остается либо надеяться на то, что русские опять пришли не по их душу, а у них тут выяснения отношений с японцами, либо наплевать на риск подрыва и уходить в сторону берега, попытавшись выйти из зоны поражения двенадцатидюймовок русских броненосцев. Если даже корабли подорвутся, то все равно сумеют достичь мелководья и можно будет хотя бы спасти людей. В противном случае, если они останутся на рейде, то превратятся в неподвижные мишени для русских, которые расстреляют их, как на полигоне, с выгодной для себя дистанции. А пока можно попробовать еще одно средство.
Коммодор повернулся к вахтенному офицеру и отдал приказ.
— Спустить японский флаг, поднять британский. Передайте это на "Эдгар" и "Тезеус". Возможно, русские не станут стрелять, если увидят британский флаг.
"Восходящее солнце с лучами скользнуло вниз", и на кормовых флагштоках трех крейсеров снова взвились флаги Святого Георга. Коммодор решил до последнего попытаться не обострять ситуацию, как и в прошлый раз, так как прекрасно понимал — любой другой вариант равноценен самоубийству. Его положение даже хуже, чем у "Варяга" и "Корейца" в Чемульпо. Те, по крайней мере, не были окружены минами и имели хоть какую-то свободу маневра. Все смотрели на приближающуюся эскадру русских, в намерениях которых уже никто не сомневался. Крейсера отошли назад, а вперед выдвинулись три броненосца, разворачиваясь в линию и наводя башни главного калибра на корабли, стоящие на рейде. Три броненосца против трех крейсеров, два из которых бронепалубные. По одной цели на броненосец. Русские смогут устроить себе почти что учебные стрельбы…
Неожиданно русские броненосцы остановились, выдерживая дистанцию. С флагманского броненосца замигал ратьер. Коммодор удивился.
— Что им опять надо?!
— Передают, что высылают катер и просят не стрелять, сэр!
Коммодор удивился еще больше, и у него появилась надежда, что удастся выкрутиться и на этот раз. И где же эти дармоеды из Вэйхайвэя, черт бы их побрал?! Пять броненосцев!!! Какого дьявола они там делают?! Ведь несомненно, что русские, если захотят разделаться с ними, то предпочтут бить английский флот на Дальнем Востоке по частям! И если бы эскадра из Вэйхайвэя была здесь, то у русских ничего бы не получилось! Ни в прошлый раз, ни сейчас!
Такео Сугита стоял на палубе и смотрел на все это философски, с восточной невозмутимостью. В конце концов, этого следовало ожидать. Если Англия поступает, как хочет, весьма вольно толкуя понятия нейтралитета, то глупо предъявлять за это претензии к России. И так удивительно, что русские продержались очень долго. Обидно, конечно, если он сегодня погибнет. На чужом корабле, среди ненавистных гайдзинов. Которые, по своей сути, ничем не отличаются от русских. И даже хуже, так как ведут себя совершенно неподобающе. Не так, как положено себя вести настоящему воину. Вон, даже флаги поменяли на английские. Думают, что русских это остановит. Глупцы и трусы… Но зато он стал свидетелем очередного позора англичан. Удивительно, как с такой страной кто-то предпочитает иметь дело. Ведь они продадут своих союзников в первый же момент, когда это станет им выгодно. А если боги будут милостивы, и ему удастся пережить этот день, то он расскажет всем о том, что случилось сегодня. Конечно, его голос ничего не значит. Но возможно, если таких голосов будет много, то император услышит голос народа. И поостережется впредь связываться с этими торгашами-англичанами, готовыми содрать с тебя последнее, пообещать золотые горы, и бросить на произвол судьбы, если только возникнет угроза их интересам.
Между тем, с флагмана русских на воду спустили катер, и он быстро пошел в сторону рейда. Над катером развевался большой белый флаг, дабы никто не усомнился в его мирных намерениях. Множество взглядов было приковано к этому катеру и все гадали, какую же весть он несет. Но то, что ничего хорошего, ясно и так. Жерла русских двенадцатидюймовок, смотрящих на крейсера, говорили сами за себя.
Катер быстро подошел к борту "Абукира", но к удивлению англичан, никто с него на палубу подниматься не стал. Находящийся на катере офицер на хорошем английском сказал в рупор, что хотел бы видеть командующего отрядом. На предложение подняться на палубу и пройти к командующему ответил отказом, заявив, что хочет, чтобы его слышали все, а не только командующий. Доложили коммодору, и тому ничего не оставалось делать, как спуститься на палубу. Ситуация запутывалась все больше и больше, поэтому коммодор Спенсер решил ее прояснить.
— Я командующий отрядом, коммодор Королевского флота Спенсер. Что Вам угодно?
— Лейтенант Российского Императорского Флота Вилькицкий, сэр. Я уполномочен передать Вам предложение командующего русским Тихоокеанским флотом адмирала Макарова. Нам известно, что ваши корабли переданы Англией в распоряжение нашего противника — Японии и в данный момент считаются вражескими. Вы имеете статус наемников. Но мы не хотим бессмысленного кровопролития. Вы для нас не враги. Вас и ваших людей сделали заложниками большой политики, не спрашивая вашего согласия. Понимаем, что предлагать вам сдаться бессмысленно, вы на это никогда не пойдете. Поэтому, предлагаем Вам самим затопить корабли и высадиться на берег. В этом случае мы гарантируем вам полную безопасность, и не будем покушаться на вашу жизнь и свободу. Повторяю, нам не нужны ваши жизни. Нам нужно, чтобы ваши три крейсера больше не вышли в море и не воевали против нас.
— А если я отвечу отказом, господин лейтенант?
— Тогда мы вас уничтожим. Уйти вы не можете. Не приносите своих людей в жертву ради прибылей банкиров из Лондона, сэр. Ваши три крейсера мы пустим ко дну в любом случае. Но только либо вместе с вами, либо без вас. Причем, вы даже не сможете оказать серьезного сопротивления. У вас час времени. Если через час вы не затопите свои корабли, то это сделаем мы.
— Ясно… Взрывы на "Хоге" и "Кресси" — ваша работа?
— Простите, не понимаю?
— Перед вашим приходом погибли два моих корабля — "Хог" и "Кресси". Прямо здесь, на рейде от взрывов.
— Простите, сэр, но это точно не мы. Вы сами видели, что мы только что появились и не сделали пока ни одного выстрела. Какой нам смысл уничтожать два крейсера из пяти, а потом предлагать командам оставшихся трех затопить их самостоятельно? Мы могли бы сделать это сразу, если захотели.
— Пожалуй… Хорошо, господин лейтенант. Я принял к сведению ваше… предложение. Но почему Вы передали его в такой странной, устной форме? И даже не поднявшись на борт?
— Чтобы меня слышала вся команда "Абукира", а не только Вы, сэр. Пусть все ваши люди знают — мы не хотим войны между нашими странами. Ваши офицеры и матросы не виноваты в том, что их сделали пешками в большой политической игре. Но если нас вынудят, то мы пойдем на крайние меры, как бы ни старались этого избежать. Решение за Вами, сэр. А сейчас, прошу меня извинить, но то же самое я должен передать командам "Эдгара" и "Тезеуса". Надеюсь на Ваше благоразумие, сэр!
Катер дал ход и отвалил от борта, направившись к "Эдгару". Коммодор Спенсер растерянно смотрел ему вслед. Русские снова переиграли его. Не стали передавать ультиматум в письменном виде, который он мог бы и не обнародовать, а приказать вступить в неравный бой. Вместо этого русские высказали вслух все, что хотели, и это все слышали очень многие из тех, кто находился в этот момент рядом на палубе. И нет никаких сомнений, что через пятнадцать — двадцать минут эта новость разлетится по всем закоулкам "Абукира". Люди хоть и молчат, но ему хорошо известно о тлеющем недовольстве, вызванном этой чехардой с флагами и фактической войне с Россией. Причем, они в данном случае даже не считаются моряками Королевского флота, а фактически являются наемниками. В приказе четко было указано о передаче его отряда вместе с командами в распоряжение Японии. Никто ничьего согласия не спрашивал, приказали, и все. Там уже вообще заигрались… И сейчас может вспыхнуть бунт. Одно дело, когда приходится сражаться за свою страну. И совсем другое, когда тебя делают разменной монетой, вынуждая спасать этих макак, которые кругом облажались. И люди это прекрасно понимают. Не хватает искры, чтобы грянул взрыв. И этой искрой может стать его приказ открыть огонь. Все понимают, что это самоубийство. Причем самоубийство, совершаемое даже не ради защиты Британии от врагов. Самоубийство ради этих проклятых макак и лондонских банкиров, которые делают деньги на этой войне…
