— Это все тот парень Джейк Райли. Ты говорил с ним, Арн? — спросил Мерфин.
— Нет, хозяин.
— Тогда я к нему. Ты знаешь, где он живет?
— У рыбной лавки за церковью Святого Павла.
— Я с тобой, — объявила Керис.
Они вернулись по мосту в город и направились на запад. Приход Святого Павла располагался в рабочем районе у реки: скотобойни, кожевенные мастерские, мельницы, сукнодельни, красильни, после того, как наладилось производство кингсбриджского алого сукна, расплодившиеся словно грибы после дождя. У церкви Святого Павла с приземистой башней, возвышающейся над крышами низких домов, Мерфин по запаху нашел рыбную лавку и постучал в высокую обшарпанную дверь соседнего дома. Открыла Сэл Сойерс, бедная вдова наемного плотника, умершего во время чумы.
— Джейк приходит и уходит, олдермен, — рассказала она. — Я не видела его неделю. Парень может делать что угодно, пока платит за жилье.
Суконщица спросила:
— Он уходил с Лоллой?
Сэл с опаской глянула на Мерфина.
— Не люблю сплетничать.
— Пожалуйста, — взмолился мастер, — скажите мне, что вам известно. Я не рассержусь.
— Они часто вместе. Девушка делает все, чего хочет Джейк, больше ничего не скажу. Найдете его, найдете и ее.
— Куда они могли пойти?
— Вот уж мне Райли никогда не сообщал.
— А кто может знать?
— У него здесь не много друзей, кроме Лоллы. Но кажется, его дружки пасутся у «Белой лошади».
Зодчий кивнул:
— Спасибо, Сэл.
— Да все с ней в порядке, — успокоила вдова. — Просто бешеный возраст.
— Надеюсь, вы правы.
Мерфин с Керис пошли к мосту, к «Белой лошади». Архитектор вспомнил, как на пике эпидемии стал свидетелем оргии, когда чумной Дэви выставил эль. После этого таверна несколько лет пустовала, но теперь возродилась. Интересно, почему здесь так оживленно, думал строитель. Помещения тесные, грязные, частые драки, раз в год непременно кого-нибудь убивали.
Зал был весь в чаду. Еще не наступил вечер, но на лавках уже сидели около десятка пьянчуг. Несколько человек сгрудились вокруг стола для игры в триктрак, а стопки серебряных пенни говорили о том, что игра шла на деньги. Краснощекая проститутка по прозвищу Утеха с надеждой вскинула голову, но, узнав вошедших, вновь погрузилась в апатию. В углу мужчина показывал какой-то женщине дорогой плащ, вероятно, предлагая купить, однако, заметив пристальный взгляд, быстро свернул его и убрал с глаз долой. Мерфин понял, что плащ краденый. Хозяин Ивен обедал поздно. Дожевывая жареную грудинку, он встал и нервно вытер руки о тунику:
— Добрый день, олдермен. Какая честь видеть вас в моем заведении. Можно предложить вам эля?
— Я ищу дочь Лоллу, — быстро ответил Мерфин.
— Не видел ее уже неделю.
Сэл то же самое говорила про Джейка. Мастер добавил:
— Не исключено, что она с Джейком Райли.
— Да, я заметил, они дружат, — вильнул Ивен. — Его тоже не видел примерно неделю.
— Ты не знаешь, где они?
— Да неразговорчивый он, этот Джейк. Спросите его, сколько миль до Ширинга, покачает головой и скажет, что это его не касается.
— Зато щедрый. Что правда, то правда, — встряла Утеха, слушавшая разговор.
Зодчий строго посмотрел на нее.
— А откуда у него деньги?
— Лошади, — ответила она. — Ходит по деревням, покупает жеребят и продает в городах.
Мерфин с грустью подумал, что наверняка и приворовывает у беспечных путников.
— Так парень и сейчас этим занимается? Барышничает?
— Возможно, — пожал плечами Ивен. — Приближается ярмарочный сезон. Должно быть, покупает впрок.
— И может, Лолла отправилась с ним?
— Не хочу никого обидеть, олдермен, но вполне вероятно.
— Это не ты обидел, Ивен, — ответил Фитцджеральд, коротко кивнул и вышел из таверны, а за ним Керис. — Все ясно. Она удрала с Джейком. Наверно, считает, это большое приключение.
— Боюсь, ты прав. Надеюсь, не забеременеет.
— Молюсь, чтобы с ней не случилось чего похуже.
Суконщица и архитектор задумчиво двинулись в сторону дома. На мосту Мерфин остановился и посмотрел поверх крыш предместья на лес. Его девочка где-то там, с сомнительным барышником. Дурочка в опасности, а он не может ее защитить.
На следующее утро, зайдя в собор посмотреть, как движется строительство башни, архитектор обнаружил, что работа стоит.
— Приказ аббата, — объяснил Томас. Ему было уже под шестьдесят, и возраст сказывался. Выправка не та, пошатывается. — Из-за обрушения в южном приделе.
Мерфин посмотрел на старого поджарого каменщика из Нормандии Бартельми Француза, который сидел перед сторожкой и точил долото. Тот молча покачал головой.
— Обрушение случилось двадцать четыре года назад, брат Томас, — напомнил мастер.
— Ах, нуда, конечно. Знаешь, память начинает подводить.
Мостник потрепал его по плечу.
— Все стареем.
Бартельми пояснил:
— Аббат на башне, если хотите его видеть.
Конечно, зодчий хотел его видеть и, пройдя по северному рукаву трансепта через маленькую арку, поднялся по узкой винтовой лестнице в стене. Пока он переходил от средокрестия к новой башне, грозовые тучи на утреннем небе рассеялись и камни из темно-серых стали перламутровыми. Долгий подъем: башня возвышалась уже на триста футов, — но Мерфин привык. В течение одиннадцати лет он почти каждый день поднимался по лестнице, которая от раза к разу становилась все длиннее. Ему пришло в голову, что у растолстевшего Филемона должна была иметься веская причина втаскивать по этим ступеням свою тушу.
Ближе к вершине в башне оборудовали небольшое помещение с деревянным колесом диаметром в два человеческих роста, при помощи которого поднимали камни, строительный раствор, дерево. Когда шпиль будет готов, колесо останется. Мало ли что понадобится будущим строителям, пока не прозвучит трубный глас Откровения.
Наверху дул резкий холодный ветер, хотя на земле было тихо. Освинцованные мостки спиралью прилепились изнутри к стене верхнего яруса башни. Восьмиугольное основание шпиля окружали леса. Тут же лежал тесаный камень, а на деревянной доске сохла почем зря груда раствора. Рабочих ни души. На дальнем конце Мерфин увидел погрузившихся в беседу аббата Филемона и Гарольда Каменщика. Заметив Мостника, они виновато умолкли. Ему пришлось перекрикивать ветер:
— Почему ты остановил стройку?
Ответ у Филемона был готов:
— У тебя чертежи хромают.
Зодчий посмотрел на Гарольда.
— Ты хочешь сказать, кое-кто не может в них разобраться?
— Опытные люди говорят, так строить невозможно.
— Опытные люди? — презрительно переспросил Мерфин. — А кто в Кингсбридже опытный? Кто строил мост? Кто работал с самыми крупными архитекторами Флоренции? Кто видел Рим, Авиньон, Париж, Руан? Уж наверно, не Гарольд. Не обижайся, Гарольд, но ты не был даже в Лондоне.
Тот хмуро ответил:
— Не я один считаю, что невозможно поставить восьмиугольный шпиль без опалубки.
Мастер хотел съязвить, но вовремя остановился. Он вдруг понял, что настоятель наверняка основательно подготовился к этому сражению и имеет в запасе оружие более мощное, чем мнение Гарольда Каменщика. Наверное, заручился поддержкой кого-то из членов гильдии. Но как? Чтобы строители подтвердили нереальность плана Мерфина, нужно чем-то их заинтересовать. Вероятно, заказом.
— Ну, говори! — крикнул он Филемону. — Что ты собрался строить?
— Не понимаю, о чем ты, — фыркнул аббат.
— Ты задумал построить что-то еще и предлагаешь заказ Гарольду и его друзьям. Что именно?
— Да что ты такое несешь!
— Новый дворец? Еще больше? Новое здание капитула? Только не госпиталь, их у нас уже три. Давай выкладывай, пока окончательно не опозорился.
Архитектор таки ужалил аббата, и тот ответил:
— Монахи хотят построить капеллу в честь Девы Марии.
— Вот оно что.
Все обретало смысл. Поклонение Деве Марии было повсеместным и приветствовалось церковными властями, так как служило противовесом безверию и ересям, распространившимся среди паствы в связи с чумой. К восточной — самой священной — части многих соборов и церквей пристраивали небольшие капеллы, посвященные Богоматери. Они Мерфину не нравились, как правило, создавая впечатление, будто архитекторы задним числом спохватились. Так оно на самом деле и было. Но зачем это Филемону? Прохвост все время перед кем-нибудь лебезит — таков его modus operandi[20] — и, несомненно, рассчитывает на то, что капелла Марии в Кингсбридже вызовет благосклонность высоких клириков.
Это уже второй выпад Филемона. На Пасху он в проповеди осудил вскрытия тел. Мостник догадался, что аббат вышел на тропу войны. Но с какой целью? Олдермен решил ничего не предпринимать до тех пор, пока не поймет его планы. Не сказав ни слова, он ушел с башни и успел домой как раз к обеду. Через несколько минут из госпиталя вернулась Керис.
