– Но… – протянула Гермиона. – Ладно, я понимаю, почему Люциус Малфой не хочет, чтобы люди думали, что Фоукс имеет какое-то значение, но почему не только плохие люди верят этому?
Гарри Поттер слегка пожал плечами. Он опустил ложку обратно в тарелку и начал помешивать кашу.
– Почему любого рода цинизм привлекает людей? Потому, что он кажется признаком зрелости, мудрости, как будто циник уже видел всё и знает лучше. Или потому, что, принижая, чувствуешь, будто сам становишься выше. Или у них самих нет фениксов, и потому их политические инстинкты говорят им, что нет никакой выгоды в том, чтобы хвалить фениксов. Или потому, что циникам кажется, будто им известен некий секрет, недоступный обычным людям, не знаю…
Гарри Поттер посмотрел в сторону Главного стола, и его голос упал почти до шёпота:
– Думаю, быть может, именно в этом его ошибка – он цинично относится ко всему, кроме самого цинизма.
Гермиона тоже зачем-то посмотрела в сторону Главного стола, но кресло профессора Защиты всё ещё пустовало, так же как в понедельник и вторник. Заместитель директора ранее объявила, что сегодняшние занятия профессора Квиррелла будут отменены.
Позже, когда Гарри съел пару кусочков лимонного пирога и вышел из-за стола, Гермиона взглянула на Энтони и Падму, которые совершенно случайно завтракали неподалёку и совсем даже не подслушивали.
Энтони и Падма посмотрели в ответ.
Падма спросила неуверенно:
– Это только мне кажется, или Гарри Поттер в последнее время правда стал разговаривать как в более сложной книге? Я слушаю его не так долго…
– Не только тебе, – подтвердил Энтони.
Гермиона не сказала ничего, но её беспокойство росло. Что бы ни случилось с Гарри Поттером в день, когда феникс появился на его плече, это изменило его, в нём появилось нечто новое. Он не стал холоднее, он стал твёрже. Иногда она замечала его отрешённо смотрящим в окно с мрачной решимостью на лице. В понедельник на уроке травоведения Венерина огнеловка вырвалась из-под контроля, и Гарри отбросил Терри с траектории огненного шара в тот же миг, когда профессор Спраут выкрикнула заклинание Заморозки огня. Поднявшись с пола, Гарри просто вернулся к своему месту, как ни в чём не бывало. И позже, в тот же понедельник, когда впервые на контрольной по Трансфигурации она набрала баллов больше, чем Гарри, он улыбнулся ей, будто поздравляя, вместо того чтобы гневно стиснуть зубы, и… это сильно её беспокоило.
У неё появилось ощущение, что Гарри…
…отдаляется от неё…
– Кажется, будто он внезапно стал намного старше, – сказал Энтони. – Не как настоящий взрослый – не могу представить Гарри взрослым – а как будто тот Гарри, которого мы обычно видели… кем бы он ни был… превратился в четверокурсника.
– Ну, – протянула Падма, со вкусом намазывая глазурь с ароматом булочки на булочку с ароматом шоколада, – я думаю, Драконам и Солнечным лучше бы вступить в союз в следующей битве, или мистер Гарри Поттер нас раздавит. Мы заключали союз в прошлый раз, но и тогда Хаос чуть не победил…
– Да, – согласился Энтони, – вы правы, мисс Патил. Передайте генералу Драконов, что мы хотим встретиться…
– Нет! – оборвала Гермиона. – Нам вовсе не нужно объединяться против генерала Поттера лишь для того, чтобы получить шанс. Это бессмыслица. Особенно теперь, когда всем запретили использовать артефакты маглов. В каждой армии всё ещё по двадцать четыре солдата.
И Падма, и Энтони промолчали.
* * *
Тук-тук, тук-тук.
– Входите, мистер Поттер, – сказала она.
Дверь со скрипом открылась, и Гарри Поттер проскользнул в её кабинет. Он закрыл за собой дверь и молча сел в мягкое кресло, стоявшее перед её столом. Ей так часто приходилось трансфигурировать это кресло, что иногда оно менялось само, подстраиваясь под настроение хозяйки без малейших движений палочкой, без заклинаний и даже без осознанного намерения с её стороны. Сейчас кресло оказалось настолько мягким, что Гарри просто утонул в его объятиях.
Гарри как будто и не заметил этого. От мальчика исходила спокойная решимость, он невозмутимо встретил её взгляд и ни на секунду не отрывал глаз.
– Вы вызывали меня? – спросил мальчик.
– Вызывала, – ответила профессор МакГонагалл. – У меня есть для вас две хорошие новости, мистер Поттер. Первая, вы знакомы с мистером Рубеусом Хагридом, лесничим? Он был старым другом ваших родителей.
Гарри помедлил, а затем сказал:
– Мистер Хагрид сказал мне пару слов после моего прибытия в Хогвартс. Кажется, это было во вторник моей первой недели в школе. Он даже не упомянул, что знал моих родителей. В тот раз я подумал, что он лишь хотел представиться Мальчику-Который-Выжил… У него были какие-то скрытые мотивы? Он не походил на человека, у которого…
– А, – вздохнула она. Ей потребовалось мгновенье, чтобы собраться с мыслями. – Это долгая история, мистер Поттер. Мистер Хагрид был ошибочно обвинён в убийстве ученика пятьдесят лет назад. Его палочку сломали, а его самого – исключили. Позже, когда профессор Дамблдор стал директором, он предложил Хагриду должность хранителя земель и ключей.
Гарри не сводил с неё внимательного взгляда.
– Вы упоминали, что пятьдесят лет назад в Хогвартсе последний раз погиб ученик, и вы уверены, что пятьдесят лет назад кто-то в последний раз слышал тайное сообщение Распределяющей шляпы.
Она ощутила слабый холодок: даже директор и Северус не смогли бы так быстро заметить связь.
– Да, мистер Поттер. Кто-то открыл Тайную Комнату, но никто в это не поверил. И мистер Хагрид был обвинён в случившейся смерти. Однако директор определил дополнительное заклинание на Распределяющей шляпе и предъявил это специальной комиссии Визенгамота. В результате приговор мистера Хагрида был отменён, как раз сегодня утром, и ему разрешили приобрести новую палочку, – она помедлила. – Мы… ещё не говорили мистеру Хагриду, мистер Поттер. Мы не хотели давать ему ложную надежду после стольких лет и потому ждали окончательного решения. Мистер Поттер… можно ли сказать мистеру Хагриду, что именно вы помогли ему?…
По выражению его глаз она поняла, что сейчас он взвешивает…
– Я помню, как мистер Хагрид держал вас на руках, когда вы были младенцем, – добавила она. – Я думаю, он будет очень рад, когда узнает.
По лицу Гарри она легко могла заметить мгновение, когда он пришёл к выводу, что Рубеус для него бесполезен.
Гарри покачал головой:
– И так плохо, что кто-то может догадаться, что в этом году среди первогодок появился змееуст. Думаю, будет более благоразумно держать всё в тайне, насколько это возможно.
Она вспомнила Джеймса и Лили, которые без колебаний приняли дружбу огромного грубовато-добродушного человека, несмотря на то что Джеймс был наследником богатого Дома, Лили была подающим надежды Мастером Чар, а Рубеус – всего лишь полу-великаном, чья палочка была сломана…
– Это потому, что вы не считаете его для себя полезным, мистер Поттер?
Повисло молчание. Она не хотела этого говорить, но слова вырвались у неё сами.
По лицу Гарри скользнула печаль.
– Может быть, – сказал он тихо. – Просто я не думаю, что мы с ним поладим. А вам так не кажется?
Слова застряли у неё в горле.
– Кстати, об использовании людей, – заметил Гарри. – Кажется, меня вскоре бросят на войну с Тёмным Лордом. И пока я в вашем кабинете, я хочу попросить, чтобы мой цикл сна был расширен до тридцати часов в день. Невилл Лонгботом собирается обучаться дуэльному искусству – один из старшекурсников Пуффендуя предложил ему свою помощь, и они пригласили меня присоединиться. Я хотел бы изучать и другие предметы. Если вы или директор считаете, что я должен обучиться чему-то конкретному, чтобы стать могущественным волшебником, дайте мне знать. Будьте добры, укажите мадам Помфри, чтобы она выдала мне соответствующее зелье, или что там необходимо…
– Мистер Поттер!
Гарри смотрел ей прямо в глаза.
– Да, Минерва? Я знаю, это не ваша идея, но я хочу пережить то, что уготовано мне директором. Пожалуйста, не препятствуйте.
Это чуть не сломило её.
– Гарри, – едва прошептала она, – дети не должны думать подобным образом.
– Вы правы, не должны, – сказал Гарри. – Но многим детям приходится рано взрослеть, не только мне. И большинство детей с радостью бы поменялось со мной местами. Я не собираюсь жалеть себя, профессор МакГонагалл, когда есть люди в реальной беде, а я не один из них.
Она с трудом сглотнула и произнесла:
– Мистер Поттер, тридцать часов в день, вы станете… старше, вы будете быстро стареть…
Как Альбус.
– И на пятом курсе я буду примерно в том же физиологическом возрасте, что и Гермиона, – заметил Гарри. – Это не кажется таким уж страшным.
