– Мистер Поттер!
Гарри смотрел ей прямо в глаза.
– Да, Минерва? Я знаю, это не ваша идея, но я хочу пережить то, что уготовано мне директором. Пожалуйста, не препятствуйте.
Это чуть не сломило её.
– Гарри, – едва прошептала она, – дети не должны думать подобным образом.
– Вы правы, не должны, – сказал Гарри. – Но многим детям приходится рано взрослеть, не только мне. И большинство детей с радостью бы поменялось со мной местами. Я не собираюсь жалеть себя, профессор МакГонагалл, когда есть люди в реальной беде, а я не один из них.
Она с трудом сглотнула и произнесла:
– Мистер Поттер, тридцать часов в день, вы станете… старше, вы будете быстро стареть…
Как Альбус.
– И на пятом курсе я буду примерно в том же физиологическом возрасте, что и Гермиона, – заметил Гарри. – Это не кажется таким уж страшным.
Теперь на лице Гарри была кривая улыбка.
– Честно говоря, возможно, я бы хотел этого, даже если бы Тёмного Лорда не было. Волшебники живут долго, и либо волшебники, либо маглы, вероятно, ещё увеличат продолжительность жизни в течение следующего столетия. Нет причин не упаковывать столько часов в один день, сколько я только могу. У меня большие планы, и хорошо бы их реализовать побыстрее.
Повисла тишина.
– Хорошо, – наконец почти шёпотом сказала Минерва.
Она повысила голос:
– Хорошо, мистер Поттер, я поговорю с директором, и, если он согласится, то так и будет.
Глаза Гарри на мгновенье сузились.
– Понятно. Тогда, пожалуйста, напомните директору о последних словах Годрика Гриффиндора, который сказал, что если что-то правильно для него, то он не посоветует кому-либо поступать иначе, даже самому юному ученику Хогвартса.
И она поняла, ощутив пустоту внутри, что её надежда на Альбуса, который мог бы не допустить это, не допустить хоть что-то из этого, только что канула в небытие. Именно эти слова Альбус говорил ей, когда она возражала, что Кэмерон Эдвард ещё слишком молод, и позже, когда она возражала, что Питер Певенси ещё слишком молод, и в конце концов она просто перестала возражать.
– Кто рассказал вам об этом, мистер Поттер?
Не Альбус. Альбус ни за что не сказал бы такое ученику.
– Я много читал в последнее время, – ответил Гарри. Он начал подниматься из обхватывающего его кресла, но остановился. – Могу я спросить о второй хорошей новости?
– О, – спохватилась она, – профессор Квиррелл очнулся и сказал, что вы можете…
* * *
Лазарет Хогвартса представлял собой большой зал без перегородок, залитый светом, струящимся из окон во всех четырёх стенах, несмотря на то, что лазарет вроде бы находился глубоко внутри замка. В зале стояли длинные ряды белых кроватей, но сейчас заняты были только три. Друг напротив друга неподвижно лежали юноша и девушка с закрытыми глазами. Вероятно, они были без сознания и зачарованы на время, пока какое-то лечащее заклинание или зелье перестраивало их тела неприятным образом. Вокруг кровати третьего пациента были установлены занавески, для чего, видимо, были свои причины.
Мадам Помфри сурово подтолкнула Гарри в спину и сказала, чтобы он перестал глазеть. Гарри пришлось резко напомнить себе, что некоторые люди до сих пор не знают, кто такой Мальчик-Который-Выжил. Ну или мадам Помфри привыкла безраздельно властвовать на своей территории.
За рядами кроватей находились пять дверей, ведущих в отдельные комнаты, где размещались пациенты, лечение которых занимало дни, а не часы, но чьё состояние при этом не требовало транспортировки в больницу Святого Мунго.
Комната за средней дверью оказалась без окон и освещалась единственным бездымным факелом, укреплённым на каменной стене. Гарри задумался, могут ли профессора просить Хогвартс менять обстановку, или в лазарете была предусмотрена такая комната для людей, которые не любят свет.
В центре комнаты, между двумя одинаковыми прикроватными столиками, которые выглядели так, будто они вырезаны из того же серого мрамора, что и стены, стояла белая больничная кровать. В свете бездымного факела она казалась слегка оранжевой. На кровати, слегка опираясь на изголовье, сидел одетый в больничную пижаму и укрытый простынёй по пояс профессор Квиррелл.
Было немного страшно видеть профессора Квиррелла на одной из кроватей мадам Помфри, даже при том, что профессор Защиты, казалось, не был ранен, и даже помня о том, что профессор Квиррелл поддался в поединке с Северусом, чтобы дать себе возможность восстановить силы после Азкабана. На самом деле Гарри никогда не видел умирающих на больничной койке, но он видел слишком много фильмов. Это был намёк на смертность, а профессор Защиты не должен быть смертным.
Мадам Помфри сказала Гарри, что ему абсолютно запрещено утомлять её пациента.
Гарри ответил, что он понимает, хотя формально это ничего не говорило о том, что он подчинится этому требованию.
Суровая пожилая целительница повернулась и начала объяснять профессору Квирреллу, что он абсолютно не должен перенапрягаться и… беспокоиться…
Мадам Помфри прервалась, торопливо повернулась и покинула комнату.
– Неплохо, – заметил Гарри, когда дверь закрылась за сбежавшей смотрительницей лазарета. – Надо и мне как-нибудь такому научиться.
В улыбке профессора Квиррелла не было ни капли юмора. Его голос прозвучал гораздо бесстрастнее обычного:
– Спасибо за вашу высокохудожественную критику, мистер Поттер.
Гарри смотрел в бледные голубые глаза, и думал, что профессор Квиррелл выглядит…
…старше.
Ощущение было неуловимым, может, даже воображаемым, возможно, всё дело было в плохом освещении. Но волосы надо лбом Квиринуса Квиррелла вроде бы немного поредели, а те, что остались, казалось, истончились и поседели, лысина, уже заметная на его затылке, продвигалась дальше. Лицо как будто слегка осунулось.
Однако взгляд бледно-голубых глаз оставался как прежде острым и пронзительным.
– Я рад, – тихо сказал Гарри, – что вы выглядите здоровым.
– Внешность, конечно, может быть обманчивой, – ответил профессор Квиррелл. Он шевельнул пальцами, и когда движение было завершено, в руке его оказалась волшебная палочка. – Представляете, эта женщина думает, что конфисковала её у меня.
Профессор Защиты произнёс шесть заклинаний. Шесть из тех тридцати, которые он обычно использовал в качестве меры предосторожности во время важных разговоров в ресторане «У Мэри».
Гарри недоумённо поднял брови.
– Это всё, на что я сейчас способен, – сказал профессор Защиты. – Думаю, этого будет достаточно. Тем не менее, есть поговорка: если вы не хотите, чтобы вас подслушали, – промолчите. Сейчас она применима целиком и полностью. Итак, вы хотели меня видеть?
– Да, – ответил Гарри. Он помедлил, собираясь с мыслями. – Директор или кто-нибудь ещё передали вам, что мы не сможем больше обедать вместе?
– Что-то подобное было упомянуто, – произнёс профессор Защиты. И, не меняясь в лице, добавил: – Разумеется, мне было ужасно грустно это услышать.
– На самом деле, всё куда хуже, – сказал Гарри. – Я на неопределённое время заперт на территории Хогвартса. Я не могу покидать замок без охраны и без веских причин. Я не поеду домой летом, а может, и вообще никогда. Я надеялся… поговорить с вами об этом.
Повисла тишина.
Профессор Защиты коротко выдохнул и произнёс:
– Тогда нам придётся рассчитывать на известный факт, что заместитель директора лично убьёт любого, кто попытается донести на меня. Мистер Поттер, я намерен повести этот разговор так, чтобы мы могли завершить его быстро. Вам понятно?
Гарри кивнул, и…
Свет единственного факела, смещённый к красному концу оптического спектра, зелёные чешуйки змеи отражали плохо. Синие и белые полосы – едва ли лучше. Тёмной казалась змея в этом свете. А глаза, что раньше были похожи на серые ямы, теперь отражали свет факела и казались ярче, чем всё остальное.
– Итак, – прошипело ядовитое существо. – Что ты хотел с-сказать?
Гарри прошипел в ответ:
– Директор с-считает, что женщ-щину из тюрьмы на с-самом деле с-спас-с её прежний лорд.
На этот раз Гарри обдумал этот вопрос тщательно и решил, что он расскажет профессору Квирреллу лишь о том, что директор убеждён в возрождении Тёмного Лорда. Он не будет рассказывать ни про пророчество, из-за которого Волдеморт нацелился на родителей Гарри, ни про то, что директор воссоздаёт Орден Феникса… Это был риск, причём значительный, но Гарри был нужен союзник в этом вопросе.
– Он с-считает, что тот жив? — наконец отозвалась змея. Раздвоенный язык заметался из стороны в сторону, изображая сардонический змеиный смех. – Почему-то я не удивлён.
– Да, — бесстрастно прошипел Гарри, – очень вес-село, нес-сомненно. Ес-сли не с-считать, что я зас-стрял в Хогвартс-се на с-следующ-щие ш-шес-сть лет ради безопас-снос-сти! Я реш-шил, что дейс-ствительно буду с-стремитьс-ся к влас-сти, но заточение не очень с-спос-собс-ствует. С-следует убедить директора, что Тёмный Лорд ещ-щё не вернулс-ся, что бегс-ство женщ-щины – вмеш-шательс-ство каких-то иных с-сил…
