на Соль, и речь их становилась еще более быстрой, словно они о чем-то спорили. Посовещавшись между собой, ведьмы, наконец, обратили внимание на Феликса, а затем протянули ему меч обратно.
— Знаешь ли ты слова его имени? — спросила та, что помогала Феликсу распрягать Соль. За ее спиной еще продолжались разговоры, а некоторые даже похлопали свою подругу по плечу, будто предостерегая ее.
— Увы, но мы только-только познакомились, и я не успел узнать, как его зовут. — развел руками Феликс. — Признаться, у меня даже и времени-то толком рассмотреть его не было. Но, как я погляжу, для вас он имеет большую ценность. Я-то не особо разбираюсь в клинках, уж простите. Этот вот мне Хольф подарил, но вы и так уже слышали. А вот где он его откопал, это уж простите, не ведомо мне. Мы, конечно, его расспрашивали, Хольфа-то, но тот молчит как рыба, да и все тут.
Внимательно выслушав Феликса, ведьма переложила в его руки меч, а затем сказала:
— Имя ему Эозаль и Эльзир — это на арлекинском; на нашем же, древесном — Эхишис; а на общем, кальдерийском — Звездорожденный. Изначально он никем не был откован, и никому не принадлежал. Когда-то он упал с неба с рассветной звездой, и хранился в ее каменных ножнах. Затем им владели прославленные герои и великие цари. Видишь, у него нет ножен, и никогда не будет. За бесчисленные века он принял в себя множество таких же легендарных клинков…
Феликс слушал вполуха. После слов о царях, он почему-то вспомнил Арка, и в его памяти всплыла смутная картина, где тощий мальчуган вытаскивает меч из груды костей. Взглянув на железную рукоять, он только сейчас понял, что это был тот самый меч, которым когда-то владел первый претор юга. Но тогда, как казалось Феликсу, меч вроде бы был чуть длиннее.
— Что, простите? — переспросил Феликс, отрывая взгляд от темных узоров на лезвии меча. — Что значит «принял в себя множество клинков»?
Ведьма явно не поняла вопроса, и повернулась к своим древесным подругам за советом. Перекинувшись с ними парой коротких фраз, она снова повторила то, что сказала.
— Эльзир не был рожден в земных кузнях, но не раз перековывался в наших древесных чертогах. — раздалось за спиной Феликса еще одно запредельное эхо.
От неожиданности Феликс чуть не выронил сверкающий клинок на землю. Он резко повернулся, и еще больше изумился, когда увидел новую собеседницу.
По ее виду было понятно, что она была главой этой деревни, так как на ней были надеты пышные наряды, а ее серебряные косы, которых было две, доходили чуть ли не до земли, и переплетались между собой. На голове же был солнцеподобный кокошник из сот, в которые были вправлены драгоценные камни. Да и сама она была на целую голову выше своих подопечных. Приблизившись к Феликсу, она изящно протянула длинные руки, и так же, как и остальные ведьмы, бережно провела пальцами по сверкающему лезвию. Сделав это, она обратила свой немигающий взор на Феликса.
— Мое имя Унлаха, и я предводительница этой небольшой древесной общины. — сказала она потусторонним голосом.
— Очень приятно, госпожа Унлаха. — поклонился Феликс. — А меня зовут Феликс, если вам так угодно. А это… — он обернулся, чтобы представить остальных, но все его спутники уже успели разбежаться кто куда. На месте был лишь Серафиль, который уже, как подозревал Феликс, был знаком с аркалийскими ведьмами. Он тоже учтиво поклонился, приложив руку на сердце. — Впрочем, не важно. — немного растерянно закончил Феликс. — Мы тут толковали о именитых мечах, как вы слышали. Вот ведь, а я и не знал, что у меня в руках такая ценная вещица. Вы, как видно, о нем много чего знаете. Сам я больше по другим сокровищам, хотя оценить красоту умело выкованного клинка тоже в состоянии. Пусть и не так хорошо, как вы.
— Вижу, что слова ваши идут от чистого сердца. — проговорила Унлаха и подалась вперед. — Вы позволите? — и не дожидаясь разрешения, она ловко, всего лишь двумя пальцами, вытянула из ножен Феликса арлекинский клинок, который был поврежден одним из вороньих всадников. — Работа Салавье. — проговорила она, уложив клинок на руки и внимательно изучая его. Другие ее подопечные тоже сгрудились вокруг, словно любопытные сороки, и, как и с предыдущим клинком, стали водить пальцами по черной ране, которую оставил обсидиановый меч. — Да, его руку я сразу узнаю. Хмм… Альвакир, значит. Хорошее имя.
— Вы узнали имя меча лишь взглянув на него? — приподнял брови Феликс. — Я вот даже и не знал, что он так назывался.
— А я не только смотрела на него. — спокойно ответила Унлаха. — И почему вы сказали, что он «назывался»? Этот меч по-прежнему так зовется.
— Так он ведь сломан, видите. — осторожно ответил Феликс, указав на черную трещину. Он понял, что подбирать слова касательно мечей нужно с большой осторожностью, а то вдруг чего ни того взболтнет, и поминай как звали — заварят в супе, как и говорил Милу.
— Клинок и правда поврежден, но не умер. — сказала Унлаха, обхватив пальцами трещину, словно ей хотелось услышать сердцебиение под этой раной. — Твой друг тоже истекал кровью, когда прошлый раз посещал нас. — она повела взглядом в сторону Серафиля. — Но сейчас он снова на ногах.
— Так значит его еще можно использовать? — задумчиво спросил Феликс, переводя взгляд с меча на ведьму.
— Мы можем его восстановить. — кивнула Унлаха, снова погладив клинок. — Но будет куда правильнее соединить Альвакир и Эльзир. Звездорожденный примет в себя этот меч и станет еще более крепким и смертоносным.
Феликс призадумался. Арлекинский клинок прослужил ему совсем недолго, но маленький никс успел привязаться к нему. Странное это чувство, Феликс редко испытывал такое — разве что к деньгам и другим, более приземленным ценностям. Меч, подаренный Хольфом, тоже был хорошим и лежал в руке как влитой, но при этом у него не было ножен и таскать его с собой было не очень удобно.
— Хорошо. — наконец согласился он, передав ведьмам сверток с мечом. — Вам все-таки виднее что к чему. Мне главное, чтобы было чем отбиваться от злодеев, особенно от зургалов с их каменными клинками.
— Шулгуры. — глаза-светлячки Унглахи вспыхнули злобным огнем, и она сильнее сжала кулак, в котором покоился меч. — Слезоскорбные клинки. Они богохульно были выдраны из каменных корней горы Вазураль, чтобы творить темные дела. Не удивительно, что Альвакир не выдержал их разрушающего напора. — взяв оба клинка, Унлаха замотала их в один сверток и передала подручным. — Чтобы извлечь священную сердцевину Альвакира понадобиться несколько дней, а
