командовал Каган, - Посечём их при высадке! А потом обойдём по обоим берегам озера и захватим лагерь!
- Государь не слишком ли рискованно сворачивать фланги в Центр? – спросил один из воевод.
- А что им там делать? – уверенно отвечал Каган, - Когда здесь сейчас начнётся сеча, они там что просто стоять и смотреть будут? Всех сюда!
- Как прикажешь, государь.
- А что нам делать? – спросил на ходу лихой командир полавских всадников, - Моим всадникам здесь очень тесно. Нам тут не развернуться для атаки.
- Биться в пешем строю! Сокрушим врага здесь и сейчас!
Лодки, наконец, достигли берега и ткнулись носом в песок. Лучники и пращники немедленно отступили за линию своих ратников, чтобы стрелять из-за их спин. Уцелевшие воины Яррилы выпрыгивали из лодок на берег и с отчаянием обречённых врубились в плотную стену щитов святоградских ратников, ринувшихся на них сверху. Началась рубка. По-звериному жестокая и беспощадная. Люди, словно лишившись рассудка, остервенело рубили друг друга.
Всё смешалось в утренней мгле, звон оружия, треск разбиваемых щитов, крики командиров и вопли умирающих. С трудом можно было различить где свои, а где чужие. Постепенно картина боя стала вырисовываться. Уцелевшие старградцы, теснимые со всех сторон значительно превосходившими их силами противника стойко и умело оборонялись, нанося врагу большой урон. Эти неукротимые воины бесстрашно умирали, один за другим, со странными предсмертными выкриками, но не отступали и не сдавались. Весь берег был уже устлан телами павших с обеих сторон. Воины Кагана, хотя и ценой больших потерь, постепенно одерживали верх. Тем более, что к ним с двух сторон уже спешили на подмогу, прикрывавшие фланги полавы и другие союзники.
Однако, склавинских ратников немало удивило, что большинство их противников были обнажены по пояс и вообще не имели доспехов. Зато обеими руками умело орудовали большими топорами и секирами. В тесноте рукопашной свалки лучники не могли стрелять, опасаясь попасть в своих. Это давало шанс безумным обнажённым воинам продержаться дольше, умело укладывая всё больше и больше врагов вокруг себя. В рассеивающей предутренней мгле уже можно было различить даже лица воинов.
- Погодите-ка! Да это же берсерки – нурландские смертники! – закричал вдруг один из воевод, перекрикивая шум боя, - Тут бьются только одни сунеи, да и тех не много! Почему они не повернули лодки назад, когда их план провалился и их обнаружили. Они ведь могли уйти. Атаковать было – чистое самоубийство!
- Глядите туда! – крикнул другой воевода.
Он указал на лодки нападавших, брошенные у берега. Быстро светало и вскоре стало заметно что в них полно поленьев с насаженными на них шлемами и прикреплёнными копьями. Многие поленья были утыканы стрелами. Вокруг лодок валялись брошенные щиты, которыми прикрывались сунейские берсерки, подплывая к берегу. Затем они их отбросили, чтобы освободить обе руки для рукопашного боя, единственной целью которого была геройская смерть во имя Великих Ассов.
Полная бессмыслица, с точки зрения склавинов и большинства народов Эврипении. Но у сунеев была своя религия и свои традиции. Только воин-берсерк, геройски павший в бою с оружием в руках мог получить гарантированный пропуск в город Богов Ассгард, чтобы вечно пировать рядом с Богами и всеми своими умершими ранее родичами. При этом смерть не должна была быть пустой. Ассы вели счёт и чем больше врагов сразил воин, тем больше почёта он имел в Ассгарде и тем ближе к Великим Ассам было его место за их столом на пиру! Поэтому они и стремились как можно дороже продать свою жизнь.
- Для чего всё это? – восклицал удивлённо воевода, - И где вся остальная рать Яррилы?
