Впрочем, скоро все осталось позади. Лайнер DC-10 устремился по взлетной полосе и взлетел. Несколько минут спустя он находился над международными водами, унося Куати и Госна в нейтральную страну, где их ждала безопасность. Еще одна пересадка, думали они, замкнувшись каждый в своей собственной тишине. Кто мог предполагать, что все пройдет столь удачно?
* * *
— Инфракрасное излучение поразительно по своей силе, — размышлял вслух фотоаналитик. Это был его первый ядерный взрыв. — По моим данным, повреждения и пожары охватили территорию в радиусе одной мили от стадиона. Сам стадион виден плохо. Слишком много дыма и помех инфракрасного происхождения. При следующем пролете, если повезет, сумеем сделать визуальный осмотр.
— Что можете сказать нам о возможном числе пострадавших? — спросил Райан.
— Мои данные будут не окончательными. В моем распоряжении главным образом снимки в видимом диапазоне, которые показывают дым, закрывающий все остальное. Уровни инфракрасного излучения очень впечатляющие. Огромное количество очагов огня вокруг самого стадиона. По-видимому, автомобили, пылают топливные баки.
Джек повернулся к начальнику научно-технического отдела.
— Кто у нас в фотографическом отделении?
— Сейчас — никого. Не забудьте, уик-энд. Мы передаем всю работу НЦФ — если только не ждем чего-то особенного.
— Кто наш лучший специалист?
— Энди Дэвис, но он живет в Манассасе. Ему никак не добраться сюда.
— Черт побери. — Райан снова поднял трубку телефона. — Вышлите нам десять лучших снимков, имеющихся у вас, — сказал он, обращаясь к НЦФ.
— Вы их получите через две или три минуты.
— Кто сможет оценить воздействие взрыва бомбы?
— Я сам займусь этим, — сказал начальник научно-технического отдела. — Раньше служил в ВВС. Занимался фоторазведкой для стратегической авиации.
— Принимайтесь за работу.
* * *
Девять американских танков «Эйбрамс» подбили уже почти тридцать русских Т-80. Советские войска отступили на юг, чтобы найти укрытие. Ответным огнем они уничтожили еще три М1А1, но теперь силы оказались более или менее равными. Капитан, командовавший боевой группой, послал свои бронемашины «Брэдли» на разведку. Как и во время первого броска, за ними продолжали наблюдать берлинцы, но теперь они выглядывали из окон, где был погашен свет. Уличные фонари вызвали беспокойство у командира одной из бронемашин, который взял винтовку и, к ужасу берлинцев, осмелившихся следить за происходящим, стал расстреливать фонари.
— Was num? — спросил Кейтель. — Что теперь?
— Теперь уносим ноги и исчезаем. Мы выполнили свое задание, — ответил Бок, поворачивая руль влево. Самым лучшим путем к безопасности казался северный. Они бросят грузовик, переоденутся и скроются. Не исключено, им, может быть, даже удастся спастись, подумал Бок. Вот было бы замечательно! Но он торжествовал уже потому, что отомстил за смерть своей Петры. Причиной ее гибели были американцы и русские. Немцы оказались только пешками в руках великих игроков, и вот теперь великие игроки расплачиваются, подумал Бок, расплачиваются сейчас и будут расплачиваться и дальше. В конце концов, месть не такое уж холодное блюдо, правда?
* * *
— Русский штабной автомобиль, — заметил стрелок, — и грузовик ГАЗ-69.
— Автоматическая стрельба. — Командир бронемашины внимательно осмотрел приближающиеся цели. — Подожди.
— Обожаю убивать офицеров… — Стрелок навел на цель перекрестие своего прицела на 25-миллиметровой автоматической пушке. — Цель принял, сержант.
* * *
Несмотря на свой огромный опыт террориста. Бок не был военным. Он принял приземистый квадратный корпус в двух кварталах от себя за большой грузовик. Итак, его план осуществился. Тревога, объявленная американцами, совпала с такой точностью, что стало ясно — Куати и Госн выполнили свою задачу, как они предвидели пять месяцев назад. Его взгляд сместился, когда он увидел что-то похожее на вспышку света и луч, мелькнувший над его головой.
* * *
— Огонь — полей их как следует!
Стрелок поставил переключатель на беглый огонь. Его 25-миллиметровая автоматическая пушка действовала поразительно точно, а трассирующие снаряды позволяли корректировать огонь. Первая длинная очередь попала в грузовик. Стрелок решил, что в нем могут оказаться вооруженные солдаты. Первые несколько снарядов вдребезги разбили двигатель, а следующая очередь прошлась по кабине и кузову. Грузовик опустился на передние разорванные шины и со скрежетом встал, ободы колес прочертили грубокие борозды в асфальте. В следующее мгновение стрелок изменил прицел и всадил короткую очередь в штабной автомобиль. Тот всего лишь свернул в сторону и врезался в стоявший у обочины БМВ. Чтобы не оставалось сомнений, стрелок пустил еще одну очередь по автомобилю и грузовику. Кто-то все-таки сумел выскочить из грузовика — судя по тому, как он двигался, уже раненный. Пара 25-миллиметровых снарядов покончила и с ним.
Командир бронемашины тут же двинулся вперед. Никогда не следует оставаться там, где ты убил кого-то. Две минуты спустя они нашли другое удобное место для наблюдений. По улицам мчались полицейские автомобили с мелькающими голубыми огнями. Командир бронемашины заметил, как один из них остановился в нескольких сотнях метров от «Брэдли», дал задний ход, развернулся и исчез вдали. Ну что же, он всегда считал, что немецкие полицейские отличаются сообразительностью.
Еще через пять минут «Брэдли» занял другую наблюдательную позицию. Лишь после этого первый берлинец, поразительно смелый доктор, вышел из двери своего дома и приблизился к штабному автомобилю. Оба сидевших в нем офицера были мертвы; их тела были разорваны на части снарядами автоматической пушки, хотя лица остались только забрызганными кровью. Грузовик являл собой еще более ужасное зрелище. Лишь один из находившихся в нем мог остаться в живых, но, когда доктор подошел к нему, было уже поздно. Немцу показалось странным, что все убитые одеты в мундиры русских офицеров. Не зная, что делать дальше, он вызвал полицию. Лишь позднее доктор понял, насколько превратно он истолковал события, происшедшие рядом с его домом.
* * *
— Они совершенно правильно обратили внимание на инфракрасное излучение. Это была, наверно, очень мощная бомба, — заметил начальник научно-технического отдела. — А вот повреждения кажутся несколько странными, правда… гм…
— Что ты имеешь в виду, Тед? — спросил Райан.
— Видишь ли, наземные разрушения должны быть более значительны, чем здесь… должно быть, тени и отражения. — Он поднял голову. — Извини. Ударные волны не могут проходить сквозь предметы вроде холма, например. Здесь были, судя по всему, отражения и тени, вот и все. Вот эти дома не должны были уцелеть.
— Я все еще не понимаю, что ты хочешь сказать, — сказал Райан.
— В подобных случаях всегда возможны аномалии. Я все объясню, после того как разберусь с этим, ладно? — спросил Тед Айрес.
* * *
Уолтер Хоскинс сидел в своем кабинете, потому что не знал, что предпринять; к тому же как старшему из присутствующих ему приходилось отвечать на телефонные звонки. Ему нужно было всего лишь повернуться, чтобы увидеть развалины стадиона. Столб дыма поднимался всего в пяти милях от его окон, одно из которых треснуло. Что-то говорило ему, что нужно бы послать туда группу сотрудников, но у него не было на то указаний. Хоскинс повернул кресло, чтобы снова взглянуть в окно, продолжая удивляться, что стекло осталось почти целым. В конце концов, это был, должно быть, взрыв ядерной бомбы и всего в пяти милях. Остатки облака уже миновали первые предгорья Скалистых гор, все еще сохраняя форму, так что можно было сказать, что оно собой представляло, а позади него, подобно следу, двигалось еще одно черное облако — от пожаров в районе взрыва. Разрушения были, наверно… недостаточно большими. Недостаточно большими? Какая безумная мысль. Поскольку делать все равно было нечего, Хоскинс поднял трубку телефона и набрал номер Вашингтона.
— Соедините меня с Мюрреем.
— Слушаю тебя, Уолт.
— Скажи, ты очень занят?
— Не слишком, по правде говоря. А как дела у тебя?
— У нас отключены телевизионные станции и телефоны. Надеюсь, президент приедет сюда, когда мне придется объяснить все об этом происшествии судье.
— Уолт, сейчас не время…
— Но я позвонил тебе не поэтому.
— Ну, что же ты хочешь сказать?
— Я вижу из своего кабинета место взрыва, Дэн, — сказал Хоскинс почти мечтательно.
— Насколько это ужасно?
— Все, что мне видно отсюда, это дым, откровенно говоря. Грибовидное облако уже почти перелетело горы, оно оранжевое. Сейчас закат, и облако достаточно высоко, чтобы быть освещенным солнцем. Я вижу множество мелких пожаров. Они освещают дым в районе стадиона. Ты слушаешь меня, Дэн?
