Он такой лапочка! Я сняла с него мерки, когда он вчера он заглядывал сюда, передавал мэтру Пугтаклю и мэтру Вигу благодарности от короля Гудерана. Как только вернусь домой, найду глину и слеплю его статую. Попрошу Нэмба и Нумура — они отольют из бронзы.
Теперь о самом тяжелом и печальном.
Мой Черно-Белый Кот, мой милый питомец, которого я собиралась перековывать в сторожевого леопарда, обзаведясь соответствующим опытом в гиджапентийских гробницах, оказывается, сбежал на поиски меня и мэтрессы Далии. Если, конечно, Ньюфун не врет. Он — в смысле, Ньюф, — утверждает, что едва мы уехали, котик начал сохнуть с тоски, рваться на волю, и в один прекрасный день сбежал.
Где он теперь? Встретимся ли мы снова?
Напа грустно вздохнула. Ее блуждающий печальный взор случайно зацепился за того пелаверинца, который, оказывается, путешествовал с ее братом. Огги что-то обсуждал с господином Вапути, размахивая руками, время от времени надувая щеки, фырча и совершенно по-кошачьи округляя глаза. Странные всё-таки создания, эти люди, — подумала гномка и вернулась к письму.
А Рутфер, закончив разговор, вышел из-под полосатого тента под лучи палящего солнца и остановился, млея от жары.
Его звало на подвиги.
Нет, правда! Никаких шуток! Его действительно звало на подвиги!
Дожив до тридцати четырех лет и сделав неплохую, по меркам Бёфери, карьеру у фрателлы Раддо, Огги никогда не испытывал такого душевного подъема и деятельной мании. Ему хотелось сделать что-нибудь значительное, великое, или просто полезное!
Что восславить Великого Кота, да прогремит в веках его фырчание!
Когда с некоторым опозданием на битву у Львиного Источника явились маги и священники Иберры, Брабанса и Кавладора и занялись исцелением раненых, какой-то четверть-эльф немного смущенно предложил Рутферу излечить его от последствий какой-то там интоксикации. Дескать, его укусила какая-то тварь, да потом он отравился недодержанным самогоном, да и вообще вел жизнь не слишком праведную — вот внутренние аффективно-побудительные ресурсы и не выдержали, и теперь, якобы, заставляют беднягу Огги совершать глупые поступки.
Ученые словечки вызвали у пелаверинца искренний смех. Ты что, с дуба рухнул? Никогда в жизни Огги не чувствовал себя таким нужным и общественно-полезным! Он действительно понял, в чем смысл жизни! Теперь и навсегда он посвятит свою жизнь новому божеству!
Для начала Огги навестил бывшего босса.
Фрателла Раддо страдал. В его шатре было темно, душно, разом постаревший, похудевший Бонифиус лежал на смятой постели, весь какой-то отекший, опухший и желтовато-зеленоватый. Увидев своего помощника, он обрадовался (достаточно вяло), рассердился, что тот где-то ходит, когда его помощь так нужна (совершенно не убедительно) и тут же нагрузил списком дел. Для начала — отыскать Хрумпа и Фломмера, куда эти два идиота подевались, потом — выяснить, чем все-таки закончились состязания за право стать Покровителем Года, навестить судью Раджа, вернее, старшую из его маменек — она хотела продать кой-какие драгоценности по сходной цене…
Фломмер отыскался сам. Он шел по опустевшему лагерю участников, сейчас представлявшему нечто среднее между походным лазаретом и армейским обозом, весь из себя гордый и счастливый. За ним шла совершенно жуткая деваха — Огги показалось, что он ее где-то видел. Но где могут встречаться подобные богатырки с лицом одновременно угрожающим и довольным, в потрепанном розовом сарафане, жутких зеленых бусах? Когда Рутфер окликнул приятеля, Фломмер поприветствовал его героическим тычком в плечо и со смущенным смешком представил девицу как свою жену. Дескать, вот. Отыскалась, счастье мое… «Счастье» посмотрело на Рутфера взглядом оценивающим и жадным, отчего вновь обретенное кошачье верование Огги немедленно потребовало издать тягучий весенний вопль, задрать хвост, выпустить когти и вступить в бой с Фломмером за право обладания подобной «красотой». Увы, исход подобной драки был заранее предрешен. "Погоди, моя мяуууррлыка," — пообещал себе Огги, провожая молодоженов к шатру Бонифиуса, мило улыбаясь Фломмеру и как бы не взначай подмигивая Любомарте, — "Мы еще поуммяукаем, сидя на крыффше…"
После чего поплевал на ладошку, вымыл несуществующие усы и отправился дальше.
Царство мёртвых
Хрумп бежал, бежал и снова бежал, петляя, как заяц, захлебываясь обжигающим воздухом, отчаянно стараясь выбраться из темных, пропахших пылью глубин. Иногда он видел тяжелую дверь, чуть приоткрытую — последний, кто прошел по этой тропе, не позаботился затворить за собой тяжелую украшенную бронзовыми фигурками и магическими рунами дверцу. И Хрумп бежал, падал, пытался дотянуться кончиками пальцев, выбраться…
Один раз он сглупил, позвал на помощь. Помощники не замедлили явиться на зов- закутанные в льняные саваны, из-под которых тянуло мертвечиной, они посмотрели на отчаянные попытки Хрумпа, вяло зевнули, выпустив облачко пыли, и предложили присоединиться к ним. Дескать, так уж распорядилась Судьба, парень…
Нет, никогда! Ни за что! Он не сдастся, он выберется! И Хрумп снова бежал, тянулся к выходу из Царства Мертвых…
И снова срывался, скатывался вниз, в мрачное подземелье, в котором медленно усыхали его бренные останки.
Иногда он рыдал, иногда пытался вытащить собственную голову, разбитую упавшей дланью давно почившего правителя. Гораздо чаще проклинал и обещал, что вернется. Он вернется, обязательно! И отомстит клятой алхимичке, которая так подставила его! Заманила в ловушку! Посулила сокровища Золотого Города!
Один раз в подземелье к Хрумпу заглянул — кто бы, вы думали? Старый знакомый, Фил Пункер!
— Привет, — поздоровался призрак Филеаса. — Ты теперь тут обретаешься?
Хрумп посмотрел на приятеля, которого когда-то пырнул ножом, и популярно, на дворовом диалекте Бёфери объяснил Филу, куда он может пойти и чем заняться.
— А я теперь свободен. Посидел несколько недель в шкатулке у одной некромантки, осознал свою вину перед дедом — вот, попросился сюда, охранять его секреты. Жаль, конечно, что такой памятник древности разрушился…
Филеас Пункер посмотрел на гигантский завал, под которым скрылись обломки Золотого Города, открытого его дедом.
— Но ничего, теперь мы с тобой вместе будем воров отпугивать! — жизнерадостно заявил один призрак другому и хлопнул бывшего приятеля по плечу.
Наверное, это и есть ад, которым пугают несмышленышей, — понял бывший вор.
Между Ильсияром и Хетмирошем
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
