— Я убью тебя! — Блекберри постарался вытащить шпагу, но это ему не удалось, потому что за руку его схватил лейтенант Стюарт.
— Постыдитесь, полковник, — сказал он. — Иначе, как офицер, я будут вынужден вызвать вас на дуэль, защищая часть британской подданной.
— Она не британская поданная! Она наймитка бирманцев!
— Господи! — закричала тогда Дороти. — Миссис Уиттли, вы всегда были так добры ко мне! Неужели вы оставите меня на растерзание этому злодею?
— Ты сама виновата в своей судьбе. — Неожиданно для Дороти хозяйка решила отдать ее на растерзание. Почему? Впрочем, видно, в душе Регины любовь к лучшей вещи потерпела поражение в борьбе с осторожностью. Сейчас представился случай расправиться с собственным прошлым. И сохранить мир с опасным полковником.
Регина резко повернулась, и платье треснуло спереди по шву.
— Ах, простите, — воскликнула смущенная миссис Уиттли и спешно покинула веранду.
— Прочь с дороги, лейтенант! — заявил Блекберри. — Если вы не хотите попасть под полевой суд, в котором я же буду председательствовать. Я вам обещаю навсегда загубить карьеру, если вы сейчас же не отойдете от этой… этой…
— Подождите, полковник, не волнуйтесь так, — произнес грузный мистер Пимпкин, его большие слюнявые губы кривились в сладострастной усмешке. Ему так понравилась эта девица. — Вы склонны к преувеличениям. Наверняка мисс…
— Мисс Дороти Форест! — доложил лейтенант Стюарт, уже отступивший было на шаг под напором полковника и теперь стремившийся вернуться на утраченные позиции.
— Наверняка мисс Дороти не виновата в серьезных преступлениях, в которых вы ее обвиняете. Я глубоко убежден, что вам нужен отдых…
Мистер Пимпкин перевел взгляд на стоявшие неподалеку на траве носилки с телом плотника. Тело было накрыто грубой холстиной, из-под которой торчали лишь ноги в серых чулках и пыльных башмаках.
— Это ваш агент? — спросил мистер Пимпкин.
— Вот именно! — с вызовом ответил Блекберри.
— Как же вы в такой опасный и, я бы сказал, критический момент, — наставительно загудел человек-слон, — допускаете хождение по туземному городу своих подчиненных поодиночке, в европейском платье, да еще, полагаю, вооруженных. У нас в Бенгалии я бы тотчас снял с должности любого офицера, который бы посмел так неразумно и легкомысленно распоряжаться жизнями своих подчиненных во враждебной стране. Когда остались считаные дни до выступления и любой конфликт с туземцами может вызвать срыв всего великого предприятия, некоторые много возомнившие о себе полковники ведут себя как неразумные сержанты. Я прошу вас, полковник, пройти со мной в кабинет к уважаемому фактору Уиттли, и там мы продолжим разговор.
— Слушаюсь. — Блекберри выглядел как побитая собака.
— Он как побитая собака, — проговорил негромко вслед ему лейтенант Стюарт. — Но, как побитая собака, он вдвойне опасен, потому что будет пробовать клыки не на слоне, а на зайчонке. Ты поняла, Дороти?
— А вы готовы были меня оставить на растерзание, — печально произнесла Дороти.
— А что поделаешь? — развел руками лейтенант. — У меня лишь одна жизнь и одна карьера. Ну, кто мог подумать, что Пимпкин такой юбочник, что при виде тебя разрушит весь замок полковника Блекберри.
…Когда Дороти вернулась в дом фактора, Регина встретила ее у своей двери неделикатным вопросом:
— А разве тебя не посадили в тюрьму?
— Меня оправдали, — ответила Дороти. — А теперь тюрьма угрожает вашему другу полковнику Блекберри.
— Не мели чепухи! — неуверенно произнесла Регина и, подобрав юбки, ринулась в главный дом узнать, что же произошло.
Дороти же поставила корзинку с мангустинами на столик в гостиной семьи Уиттли, прошла к себе и сидела взаперти до темноты. Воображение рисовало ей картины сладостной встречи с Алексом, но тут же жестоко заставляло вспомнить о скорой казни молодого штурмана, и слезы накатывались на глаза Дороти.
Когда же стемнело, она рискнула, вышла во двор, чтобы посмотреть, нельзя ли подойти к солдатам и уговорить или подкупить их, чтобы они дозволили перекинуться словом с Алексом. Для подкупа у нее было несколько рубинов, которые ей дал с собой дядя.
Но подойти к тюрьме оказалось невозможно. На плацу рядом с тюрьмой при свете фонарей и факелов кипела работа: возводили помост и к двум столбам сверху приколачивали могучий поперечный брус. Дороти поняла, что сооружают виселицу…
Она не смогла там оставаться и побежала к себе.
Она спряталась в комнате и, пока не заснула, строила планы: то мысленно мчалась по горам навстречу дяде, чтобы он прислал отважных воинов, которые в последний момент спасут приговоренных, то сама с пистолетом в руке всходила на помост, чтобы освободить возлюбленного. Но, конечно, ничего она не придумала.
* * *
Дороти заснула лишь под утро и неожиданно для себя проспала все на свете. Госпоже, поднявшейся раньше, пришлось идти к двери горничной, стучать и требовать, чтобы та встала наконец и помогла Регине совершить туалет — начинался большой день. День казни. День решений. День победы Регины над правдой. Правда не именовалась правдой в ее устах, для нее было другое слово: предательство.
— А когда… когда это будет? — спросила Дороти, причесывая госпожу.
— К закату полковник обещал со всем управиться, — радостно сказала птица. И Дороти поняла, что это такое — необратимое желание задушить человека.
Как? Что сделать, чтобы спасти Алекса? Ведь даже если дядя прибудет сюда через неделю или через три дня, все равно будет поздно. Не исключено, что после смерти офицеров с «Глории» полковник выполнит свою угрозу и Дороти последует за Алексом.
— Тебе его жалко? — спросила Регина. Теперь Дороти была убеждена, что госпожа нарочно дразнит ее, ибо ей доставляют радость страдания Дороти.
— Да, мне его очень жалко, — сказала Дороти. — Я отдала бы все мои драгоценности, чтобы спасти их…
— У тебя есть драгоценности? Откуда? Ты же нищенка! — Регина насторожилась. Зря ты, Дороти, так легкомысленно заговорила с хозяйкой. Она же насторожена, как птица.
— У меня их немного…
— Вранье! Ты была голой на корабле. А потом у тебя появилось серебряное зеркало, я видела его…
— Это не зеркало… оно не отражает.
— Знаю, — ответила Регина. — Иначе бы я его у тебя отобрала. Тебе не положено иметь такое зеркало. Но я тебе должна сказать, что, когда полковник отрубит тебе голову, мне все равно достанутся и твое зеркало, и твои рубины, которые ты так неосторожно зашила в дно своей шанской сумки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
