Россия" выходит с лозунгами: сократить очередь на предоставление жилья с 10 до 3 лет. Не совсем реально? Но люди слушают. Предоставить каждому москвичу приусадебный участок. Но у нас сейчас требуется полмиллиона участков...»
Рассказывая о происходивших в то же время выборах на Украине, первый секретарь ЦК Компартии Украины В. А. Ивашко отметил, что антикоммунистическая группа среди депутатов Украины составляет примерно 25%. Впервые избрали много директоров. Вместе с этим он указал, что в республике распространяются слухи, что Украина из каждой тысячи килограммов зерна продает Москве 860. «Люди считают,— продолжал Ивашко,— на Украине остается только 5% промышленной продукции, которую она выпускает... Мы к этому готовы, потому что там будут подниматься вопросы немедленного выхода из СССР. Мы уже знаем, чем они занимаются... Я думаю, что в ближайшее время на Украине будет целая куча партий или так называемых партий. ...Мы не собираемся бороться против создания партий. Мы убедились в том, что это ни к чему, кроме укрепления их авторитета, сейчас не ведет. Мы за то, чтобы их у нас было как можно больше». Лидер украинской компартии, сетуя, что часть коммунистов республики поддержала националистическое, антикоммунистическое движение «Рух», рассказал анекдот, ставший популярным в то время на Украине, об одесском большевике, отметившем 70 лет своего пребывания в КПСС. На вопрос об обстоятельствах вступления в партию он вспомнил, что в 1920 году он записался сразу в 48 партий в надежде, что одна из них победит.
Юмористическое настроение лидера украинских коммунистов вовсе не разделял И. Т. Фролов. Его выступление на Политбюро граничило с истерикой. Он резко протестовал против недооценки опасности ситуации: «Надо здесь признать наше поражение, реально и недвусмысленно. ...Мне кажется, это очень сомнительный сейчас показатель: сколько мы голосов получили за членов партии и так далее, потому что знаем — есть раскол. И Попов в партии, и Юрий Афанасьев в партии... Но дело не в этом. Я думаю, что самое большое наше упущение заключалось в том, что не велась работа в производственных коллективах. Мы бросили рабочих и крестьян — вот что я вам скажу прямо и откровенно! Мы просто бросили их! И неудивительно, что сейчас в Ленинграде начинают развиваться самостоятельные движения... Афанасьев и другие не хотят выходить из партии, чтобы взорвать ее на съезде (приближавшемся XXVIII съезде КПСС.— Авт.). Нам нужно более энергично убирать старые кадры. Из-за них теряем партию. Наше положение мало отличается от положения в других странах Восточной Европы. ...И, наконец, последнее. Конечно, свои мощнейшие бомбы, я не знаю, какая, термоядерная или еще что-то, заложены в виде российских структур — ив виде партийных структур, и в виде вот этих Советов и т. д. Они вообще загубят всю нашу Федерацию в целом. Поэтому на их деятельность не случайно переключились вот эти поповы и другие — Афанасьев и Ельцин... Нужны какие-то именно партийные решения... Надо определяться. Надо принимать решения. Надо переходить в контратаку... Иначе съезд принесет такое — мы даже сами не заметим, как мы окажемся в другой, чужой нам стране и в другой, чужой нам партии...»
Ему вторили руководитель КГБ В. А. Крючков: «Наверное, мы оказались если не на последнем, то на предпоследнем рубеже — это наверняка»; Председатель Совета Министров СССР Н. И. Рыжков, утверждавший, что оппозиция «весь упор... сделала на Россию. ...Если они возьмут Россию, то тогда не надо им много тратить усилий для того, чтобы разрушить и Союз и сбросить центральное руководство: и партийное, и советское, и правительство».
Рыжков обвинил прессу, в том числе партийную, в том, что она «бьет по своим». Его поддержал Лигачев: «Но мы не предприняли никакого практического действия ни к какому печатному органу». Это вызвало своеобразную реакцию Горбачева: «Егор Кузьмич Лигачев, я тебя понимаю так, что когда ты говоришь "практические действия", то понимаешь — "снять", "уволить", "исключить"».
Горбачев попытался успокоить своих коллег: «Я не согласен, Иван Тимофеевич (Фролов.— Авт.), что»это — поражение. ..Анализ показывает, что партия уже избавилась от шока. Многие организации в общем-то активно выступали. ...Посмотрите, сколько секретарей завоевало позиции, сколько председателей исполкомов и секретарей райкомов на местах прошло. ...В этом смысле, я думаю, партия начинает осваивать методы политической борьбы с оппозиционными противостоящими силами... Это важно видеть. И это надо поддерживать. ...Партия именно так и должна действовать сейчас. Она органично должна интегрироваться в новую политическую систему, в том числе укреплять свою роль и свои позиции в Советах. ...Что касается съезда и Верховного Совета Российской Федерации, то есть, товарищи, все возможности выиграть дело. Но нужно основательно вести работу с депутатами»47
Успокоительные интонации Горбачева мало соответствовали реальности48 Наряду со ставшей почти привычной угрозой, исходившей от межрегиональной депутатской группы, от массового движения «Демократическая Россия», руководству КПСС пришлось столкнуться с усиливавшейся оппозицией внутри самой партии. Росла критика в адрес реформистского крыла КПСС, с которым отождествлялись Горбачев, Яковлев, Медведев, Шеварднадзе. Парадокс исторической ситуации состоял в том, что обе враждебные Горбачеву силы — силы, противостоявшие друг другу,— стремились использовать новые российские политические структуры для борьбы и друг против друга, и против Горбачева и его окружения. Для «Демократической России» этими структурами становились Съезд народных депутатов РСФСР и создаваемый на его основе Верховный Совет РСФСР; для консервативного крыла в КПСС — учреждаемая Компартия РСФСР.
Горбачев оказывался между двух огней, и его дальнейшая деятельность сводилась к маневрированию между этими двумя силами.
Руководимому Горбачевым Бюро ЦК КПСС по РСФСР, подготавливавшему образование Компартии РСФСР, противостояло коммунистическо-фундамента- листское направление в КПСС, центром которого на некоторое время стал Ленинград. При явной поддержке местного обкома КПСС появился Ленинградский инициативный комитет по подготовке Учредительного съезда Российской коммунистической партии в составе КПСС. С первых дней апреля 1990 г. он начал рассылать письма во все партийные организации России. Вся информация пересылалась специальной телексной связью Ленинградского обкома КПСС с согласия руководства обкома. Телеграммы шли на имя первых секретарей крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов КПСС. «Инициативники» намеревались собрать съезд 21-22 апреля, примерно на месяц раньше, чем готовилось Бюро ЦК по РСФСР. «Инициативники» использовали прессу, формально контролируемую КПСС,— газеты «Литературная Россия», «Ветеран», «Ленинградская правда».
тратить усилий для того, чтобы разрушить и Союз и сбросить центральное руководство: и партийное, и советское, и правительство».
Рыжков обвинил прессу, в том числе партийную, в гом, что она «бьет по своим». Его поддержал Лигачев: «Но мы не предприняли никакого практического действия ни к какому печатному органу». Это вызвало своеобразную реакцию Горбачева: «Егор Кузьмич Лигачев, я
