Разведчик это вам не миномётчик! Минометчику наплевать попал он или нет, пустил мину и сидит пригнувшись. У него задача одна, чтобы его самого не засекли. А разведчик сел за миномет, тут секи не секи, а два ящика мин он по немцу выпустит. В одиночную ячейку из миномета трудно попасть, а у немцев траншея. Тут, кто кого! У кого нервы и дух крепче тот и выдержит.
Мы посылали мину за миной, корректируя огонь. Недолеты и перелеты тоже были. Но по тому, как немцы метались в траншее, мы знали, что часть мин попадало в траншею.
Инструментальная разведка у немцев работала отлично. Они могли засечь любую огневую точку, с которой велся огонь. Но в данном случае бил самый малый миномет. Вспышек они не видели. Глухие звуки выстрелов им были слышны. Но им в голову не пришло, что мы сидим у них под самым носом. По звукам выстрелов можно засечь направление только. От нашего обстрела немцам стало тошно.
По нашей траншее из-за высоты стала бить немецкая артиллерия. Немцы с каждой минутой наращивали огонь. Но мы тоже не лыком шитые. Мы под общий грохот мину за миной пускали. Главное нужно было показать, что мы их артиллерии не боимся. За какое-то время, выпустив все мины, мы прекратили огонь. Наша траншея и всё пространство вокруг было затянуто облаком дыма и пыли. К вечеру обстрел совсем прекратился. В темноте хорошо видны вспышки при выстрелах.
Приятно было сознавать, что мы всыпали немцам. У разведчиков всегда чешутся руки. Они охотники до всяких таких необычных дел. Спрашивается! Чем занимаются наши минометчики, которые сидят где-то сзади? Немцы до пояса в рост по своим траншеям ходят.
Надо ходить, уговаривать, просить, убеждать:
– Дайте огня!
Разведчики привыкли такие дела делать с налета. Идут где-нибудь мимо огневых позиций минометчиков, часового в сторону, пол-ящика мин пустят в сторону немцев и пошли своей дорогой. Им конечно в спину шлют угрозы, мол, жаловаться будем. "Вам, что лодыри! Подносить мины лень?"
Минометчики стали ящики с минами закапывать в землю. Что они могли сделать? Подойдет, оттолкнет, не будешь стрелять. А потом с этими разведчиками справься. Подойдут и свяжут, если будешь шибко орать. Да ещё клип в рот поглубже засунут. Это не люди, а какая-то сатана!
"Связной" Август 1943 года.
Ночью старшина принес еще несколько ящиков мин и на следующий день мы возобновили обстрел, немецкой траншеи. Потерь в роте не было. Землянки были врыты под откосом обрыва, снарядами их не возьмешь. Мы обстреливали немцев и ждали, когда дадут пополнение в стрелковую роту, чтобы сдать оборону и заняться своими делами.
Рязанцев с группой разведчиков находился в лесу. Прошло около суток с момента его выхода, к вечеру он прислал связного.
– Как там у вас дела? – спросил я разведчика, который явился ко мне.
– В лесу немцев нет. В глубине леса, от этой опушки метров семьсот, проходит дорога. По ту сторону дороги пустые немецкие окопы и пулеметные гнезда. Они разбросаны друг от друга на прямую видимость. Обойти их или просочиться между ними ночью можно. Мы ведём наблюдение, подбираем себе подходящий объект.
– Ваша задача разведать лес до дороги и пройти его в северо-западном направлении. Нужно лесом выйти с той стороны к подножью высот. Я понимаю, Рязанцев хочет язычка взять. Вот смотри, здесь по карте обозначена деревня Кулагино. Нужно уточнить, есть ли она на местности. И ещё одно нужно, как следует знать, может ли лесом к подножью высот подойти наша пехота. Завтра у командира полка появиться такая идея в голове, мы должны доложить обстановку на этом участке. Но самое главное опять не в том. Здесь проходит левый фланг нашей дивизии, важно знать, не нанесет ли он нам здесь удар в спину. При взятии языка могут быть потери. Сейчас не время заниматься этим. Я Рязанцеву об этом говорил. Повторяю! Сейчас только разведка и наблюдение! Передай ему мой приказ и пусть он с языком до меня подождет. Через пару дней сюда должны прислать пополнение. Разведчиков из обороны выведут, вот тогда и займемся ловлей блох и языков. Вернешься к Рязанцеву и всё, что я сказал, доложи ему. Завтра к вечеру жду от вас связного.
– Вот смотри сюда! У Рязанцева такая карта есть. Вот высота 220 и 222. При выходе на северо-западную опушку леса по компасу возьмете азимут её вершины. На карте от вершины с обратным отсчетом величины угла проведете прямую линию, это будет ваша точка стояния. Ошибка может быть не больше десятка метров. Я пошлю с тобой к Рязанцеву Сенченкова, он в расчетах и на счет взятия азимута вам поможет. Координаты места стоянки передадите мне через связного. Контрольный срок выхода связного завтра до наступления ночи. Наблюдение за немцами и за местностью установите сразу. Наблюдение вести скрытно. На открытые места не выходить. Предупреди Рязанцева, главное не обнаружить себя.
– Да, вот еще что! Скажи Рязанцеву пусть, просмотрит лес по краю дороги. Нельзя ли его заминировать. Я доложу начальству. Может, пришлют полковых саперов. А то, нас заставят вдоль дороги немцев стеречь.
– Кузьма! – Дай водицы глотнуть! А то от долгой говорильни в горле пересохло!
Я хлебнул из поданной фляги прохладной чайной заварки и, вставая, добавил:
– Вот собственно и всё! Тебе пора идти!
Связной кивнул головой, встал молча, поправил автомат, нагнулся в проходе и вышел наружу. Я тоже вышел из землянки. У меня была привычка взглядом их проводить. Вот они мелькнули в створе кустов и исчезали в зелени кроны. До вечера еще было время. Мы вернулись с ординарцем в землянку и на всякий случай завалились спать. Сон для разведчика, как запас снарядов для артиллериста. Лежат несколько ящиков, прикрытые крышками, есть не просят, а пустить их в дело, можно в любой момент. Разведчика тоже можно в любой момент разбудить и поставить на нож.
Стрельбы со стороны немцев особой не было, мы завалились на нары и тут же заснули.
* * *
– курсивом выделен зачеркнутый текст
Глава 29 Финн
26.09.1983 (правка)
Август 1943
Пока Рязанцев с группой разведчиков вел разведку Кулагинского леса, мы сидели в расположении второй стрелковой роты и постреливали в немцев из минометов. Старшина помаленьку нас ими снабжал. С наступлением темноты мы покидали свои ячейки и щели, забирались в землянку и отдыхали всю ночь.
Минометные щели были небольшие. На ночь мы их прикрывали деревянными щитами от снарядных ящиков. Доски из-под снарядных ящиков были прочные, под весом человека не прогибались. Сверху в стороне у нас лежали пласты срезанного дёрна, уходя в землянку, мы их затаскивали на эти щиты. По углам ячеек и узких щелей стояли стояки, на которые опирались щиты. Все было сделано, чтобы ночью, когда мы покидали свои ячейки, немцы не могли их обнаружить и поставить нам мины сюрпризы.
Этот день с утра был особенно жарким и душным. Август – последний месяц лета, а солнце, как будто свалилось с небес. Оно палило и жарило беспощадно. Не Духовщина, а Африка пышет зноем кругом!
По склону высот со стороны низины и поймы, где петляет река, ползет удушливый залах разложившихся трупов. Вместе с ним над землей стелится чад немецкой взрывчатки. Тем, кто сидит в укрытиях особенно тяжко и не выносимо. Прошлые дни был всё же тихий ветерок и всю эту вонь и гарь сносило куда-то в овраг. А сегодня полное безветрие. Сизый дым неподвижно и остолбенело, висит вокруг.
Как-то так случилось, что я не проверил наличие мин и у нас кончились выстрелы. Я забыл сказать старшине. А он посчитал, что мин у нас на следующий день хватит.
На рассвете мы засели в свои ячейки, выпустили с десяток мин и прекратили стрельбу. До наступления темноты мы не могли покинуть свои укрытия. Мин не было. Мы прекратили стрельбу. Все облегченно вздохнули. До темноты оставалось пол дня. И вот тут-то и пополз этот отвратительный запах. Я устал от напряжения последних нескольких дней. Мне хотелось сбросить накопившуюся тяжесть и усталость. Пока было светло, я решил понаблюдать за немцами. Пот, как в парной бане “по черному”, струился по лицу застилая глаза. Я сидел и рукавом гимнастерки вытирал мокрые брови и лоб.
При хорошем увеличении в окуляры трубы немецкие окопы и немцы видны в натуральную величину. Даже выражение лица, выглянувшего немца, можно рассмотреть пока его голова торчит над бруствером. Выставит, какой немец свою рожу и немигающим взглядом уставиться в упор на тебя. Такое впечатление, протяни сейчас руку вперед, схвати его двумя согнутымм пальцами за нос и он заорет, загнусавит от боли.
Во время наших обстрелов немцы прятались по блиндажам. Теперь, когда обстрел с нашей стороны прекратился, они вылезли в траншею погреться на солнышке и кости размять. В траншее на время обстрела у них оставались наблюдатели и дежурные стрелки и пулемётчики. Вот у кого поджилки тряслись. Траншея не божий храм. Сколько в ней не крестись, сколько не кланяйся, не отбивай поклоны всевышнему, сколько не гни свой хребет, на тебя не опуститься небесная благодать. Скорей схватишь мину. После обстрела каждый хочет размяться. Пройдет немного времени, кто-то уже и выглянул, посмотрел в нашу сторону. У одного макушка каски маячит над траншеей, другой торопливо бежит куда-то, выглядывая на ходу.
