Рейтинговые книги
Читем онлайн Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 224 225 226 227 228 229 230 231 232 ... 291

— Поговорите со мной, прошу вас.

— Да, милорд, — подчинился Джемис и принялся ждать темы, какую предложит Ориджин.

О чем можно поговорить с кайром? О чем угодно, лишь бы не пахло смертью! Этого запаха Эрвину уже хватило с головой. Он выбрал наугад первое воспоминание, до крайности далекое от войны:

— Мне в детстве нравилась дочка Флеминга. Знаете, почему? Она всего боялась. Высоты, темноты, подземелий, оружия, кладбищ, пауков — всего, что только можно выдумать. Чуть что, пронзительно взвизгивала и впивалась в мою руку, могла и спрятаться за спиной… так мило! И самое забавное: она сама любила пугаться. "Милый Эрвин, говорят, в Первой Зиме много старых подземных ходов… не покажете ли мне?" Она — первая девушка, кого я поцеловал, и было это в усыпальнице Ориджинов.

Джемис ухмыльнулся — давно Эрвину не доводилось видеть на его лице улыбку.

— Значит, нам с вами повезло, милорд.

— Вам тоже доводилось целоваться в склепах?

— Нет, я тоже спасся от брака с леди Флеминг. Меня сватали за нее… и я сбежал в поход. А когда вернулся, она была замужем, родила сына и растолстела, как бочка.

— Неужели?

— Ага. Думаете, почему она не показывается в Первой Зиме?

— Стыдится предстать перед сюзереном?

— Не нашлось кареты, которая бы ее выдержала.

Дурная шутка, но Джемис сказал это с таким серьезным видом, что Эрвин хохотнул. Джемис вдохновился и рассказал про девчонку из Лиллидея, что вздыхала о нем, когда Джемису было лет этак девять. Эрвин описал свое знакомство с дочкой Нортвудов: благородная леди Глория столкнула его с крыльца в огромнейший сугроб, уверенная, что это впечатлит гостя. Позже графиня Сибил отпаивала орджем мокрого до нитки Эрвина.

— Вот с медведицей я бы потолковал… — мечтательно закатил глаза Джемис. — Вам, случаем, не доводилось?

Нет, Эрвину не случалось "толковать" с леди-медведицей, зато он держал наготове рассказ о нортвудских банях: в той земле бани общие для мужчин и женщин, а леди Сибил в простыне имеет несравнимые преимущества против леди Сибил в платье.

Не желая отставать, Джемис рассказал о дочке западного барона, которую захватил в морском сражении и держал ради выкупа. Выкуп задерживался, война затягивалась, пленница томилась. Джемис взялся развлечь ее и так здорово с этим справился, что позже девица со слезами умоляла его не брать выкуп и не возвращать ее отцу.

Сгущалась ночь, костер горел, летели искры… Сообразно обстановке Эрвин понизил голос и описал Сюзанну из Надежды: темные кучерявые волосы, вздернутый носик, две родинки на шее. Она лучше всех умела танцевать и звонко смеяться, и слушать, подперев ладонями голову. Казалось, что бы Эрвин ни рассказывал, все было ей интересно. Больше никто из девушек так не умел.

Джемис поведал о дочери купца, в которую влюбился, будучи греем. Бегал к ней каждую ночь, покуда не узнал об этом его кайр и не вышиб из Джемиса всю дурь. Эх… Короткая вышла история, и Джемис довесил еще пару. О замужней леди из Беломорья: она принадлежала к роду Глории, между прочим, а выдумщица была — куда этим юным девицам! И о двух сестрах с островов: никак Джемис не мог выбрать, какая из них ему больше по душе, так что боги выбрали за него — старшая захворала чахоткой.

Ориджин вспомнил графиню Нексию Фейм — туманную и радужную, беспокойную, изящную, как орхидея. Она соревновалась с Эрвином в таинственности, и он почти всегда выигрывал, а теперь жалел об этом. На свете был лишь один человек, кто понимал его до конца: леди Иона. Нексия могла стать второй… если бы Эрвин позволил ей это.

Джемис странно приумолк, и лорд с тревогой заподозрил, что на уме у воина леди Иона. Но оказалось, того просто клонило в сон.

На следующий день говорить стало проще, а на следующий — почти без труда. И у вечернего костра Эрвин рискнул завести беседу о том, что было по-настоящему важно.

— Есть одна тема, Джемис. Не столь приятная, как воспоминания о девушках. Вы некогда хотели знать, кто напал на нас.

— Все еще хочу, милорд, — воин повернулся к нему с предельным вниманием. — Вы видели этих людей?

— Не довелось. Когда шел бой, я лежал в пещере со свежей раной на груди. Позже я выбрался на поверхность и увидел, что случилось.

— Все были мертвы?

— Кроме Теобарта — он умер у меня на глазах. Я успел спросить о том же, о чем и вы: кто напал на нас? И капитан мне ответил.

— Что он сказал, милорд?

— Тому, что он сказал, я не поверил, как и вы не поверите мне, если скажу напрямую. Так что я осмотрел мертвецов и нашел несколько тел наших врагов. На них была одежда и обувь, при них было оружие. Не сомневаюсь, Джемис: вы сделали то же самое, будучи на поле боя. Вы осмотрели тела. Что можете о них сказать?

Джемис Лиллидей неторопливо заговорил, глядя в огонь.

— До владыки Эвриана императорские войска состояли в большинстве из кавалерии. Рыцари Короны носили лазурные плащи с золотыми гербами. Золото на лазури — цвета Праматери Янмэй и Блистательной Династии. Пехота набиралась из черни и почти ничего не решала на полях сражений, годилась разве добивать раненых и грабить мертвых. Когда грянули Лошадиные войны, и многое переменилось. Дариан Скверный вторгся с запада в центральные земли, владыка Эвриан созвал знамена. В армии владыки оказалось восемнадцать тысяч рыцарей — казалось бы, немаленькая сила. Только у Дариана было пятьдесят пять тысяч конников. Какими бы ни были гордыми и славными имперские рыцари, они не имели шансов против такого перевеса.

— Первая же битва это подтвердили, — кивнул Эрвин. — У Чистого брода Дариан скосил половину имперского войска.

— Верно, милорд. Единственной надеждой Короны с того дня сделалась пехота. Только пехотные войска можно было собрать и вооружить достаточно быстро. А от пехоты требовалось превыше других одно качество: стойкость. Она должна быть способны выдержать натиск кавалерии, остановить лобовую атаку. Когда первая волна конницы расшибется о строй пехоты, лишь тогда во фланг смешавшемуся вражескому войску ударит немногочисленная кавалерия Короны и довершит победу. Такою с тех пор стала главная тактика имперской армии.

— Это срабатывало в единственном случае, — отметил Эрвин, — если пехота достаточно стойка, чтобы отразить удар.

— Именно так, милорд. Потому стойкость и бесстрашие сделались первыми и жизненно необходимым качествами. Имперская пехота стала носить алые рубахи поверх кольчуг, алые шлемы и щиты. Смысл был тот, что на красном не видна кровь. Раненый воин ничем не должен отличаться от здорового — ни видом, ни стойкостью. Была и другая причина: видя пред собой сплошную красную стену, иные вражеские кони приходили в замешательство и сбавляли ход.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 224 225 226 227 228 229 230 231 232 ... 291
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Стрела, монета, искра - Роман Суржиков бесплатно.

Оставить комментарий