И тому есть несколько причин. Одна из которых – именно имиджевая. Нельзя глотать такие вот вещи. Этот жест со стороны Джиро ставит нас в положение подчиненных. Вот, мол, отпускаю неверную девицу, но сперва пусть на колени станет и попросит надлежащим образом, да еще по старой традиции – пусть мизинец отрежет себе сама и в шелковом платке да с надлежащей вежливостью с поклоном поднесет. И этим самым Джиро как бы показывает кто здесь хозяин. Хорошо, он мог такое делать – пока мы не уплатили свой долг, но уже после того, как мы спасли его старую задницу от смерти и заговора внутри гокудо? Свои долги мы выплатили уже доставив Такеши в особняк, могли бы дальше и не трудится. Мы пошли дальше и спасли Джиро, уничтожили мага категории тройная Эс, и уж со счету сбился, сколько еще наемников с автоматами. И что мы получили в благодарность? Отрезанный палец у Акиры? Вот спасибо, вот уж услужил, как мы без лишних травм жили то.
Проще говоря – я считаю, что старик не был в своем праве, отдав такое распоряжение и как минимум – мог бы и со мной посоветоваться сперва. С нами всеми. А не играть за нашими спинами Акирой, вгоняя ее в чувство вины и потом используя это – чтобы поставить нас на место. Перед всем гокудо. Перед нами всеми.
– В эпоху Борющихся Царств в царстве Чу жил человек по имени Сон Ю. – говорит Джиро, поставив чашу на стол: – Сон Ю однажды рассказал такую историю: «Несколько дней назад я увидел на улице поющего человека. Когда он пел народную песню, которая называлась «Песня деревенского бедняка», ему подпевало несколько тысяч слушающих. Потом он исполнил гораздо более утончённую песню, которая назвалась «Песня о весеннем снеге». На этот раз ему подпевало гораздо меньшее число горожан. В конце же своего выступления певец исполнил ещё более изысканную песню, поддержать которую смогли лишь несколько человек. О чём это говорит? О том, что чем сложнее и изысканнее песня, тем меньшее число людей её знают и понимают. Разве могут простые люди понимать то, что делаю я?». Изысканные мелодии редко поют хором, юный Син.
– Интересная история. – говорю я. Понимаю, что он хочет сказать. Две вещи сразу. Во‑первых я не знаю идиомы и потому ему приходится проговаривать всю идиому или большую часть ее. Если выразить все коротко, то – изысканные мелодии редко поют хором. Вот это и есть вторая часть послания – мало кто может понять сложные планы Джиро‑сама. Потому как – изысканная мелодия.
– Простите меня, Джиро‑сама, но я не силен в идиомах и намеках. – говорю я, понимая, что проиграл в этой игре: – я человек простой. И поэтому я буду говорить открыто. Если дозволите.
– Конечно, Синдзи‑кун, говори. – кивает Джиро‑сама: – я буду только рад услышать честную и открытую речь.
– Наша с вами договоренность заканчивалась на том, чтобы доставить Такеши к вам в особняк, верно? До этого – мы должны были изображать команду Сумераги‑тайчо, чтобы привлечь внимание ваших врагов. Обе миссии мы выполнили. Когда наша команда вмешалась в бой на территории вашего особняка – это был уже форс‑мажор. Мы не обязаны были сражаться с наемниками и уж тем более – вступать в бой с магом категории тройная Эс. Надеюсь, вы следите за моей мыслью, Джиро‑сама?
– Слежу. – кивает Джиро: – не со всем согласен в ней, но за мыслью – слежу.
– И с чем же именно вы не согласны? – утоняю я. Джиро вздыхает и начинает говорить. Старый крокодил согласен, что мы выполнили часть договоренности, но только часть. Условием, на его взгляд было доставить Такеши именно ему, сдать, так сказать с рук в руки. А сделать это мы могли бы только если бы он был жив, так что все вышеперечисленные действия – вроде боя с кучей автоматчиков и злобным менталистом – это уже в наших собственных интересах, и являются по сути – частью задания.
– Думаю, что тут вы не правы, Джиро‑сама. – говорю я: – ведь мы могли бы просто развернуться и уйти. И тогда через некоторое время никакого долга перед вами у нас бы не было. Потому что не было бы вас.
– Это был бы бесчестный поступок. – говорит Джиро.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Но рациональный. – отвечаю я: – сколько стоит в семье Кодзима честь – это отдельный разговор. Честь и благодарность. Мы могли бы уйти. Все, кроме одного человека. Акиры. Именно она настояла на том, чтобы штурмовать особняк, хотя даже тогда это выглядело самоубийством. А ведь мы еще не знали, что тут был Мара. Я – рациональный человек и честно могу сказать, что голосовал за то, чтобы бросить тут Такеши, предварительно свернув ему шею, и уйти, оставив вас наедине с вашими неприятностями.
– Кхм. – кашляет Джиро.
– Именно. – говорю я: – что было бы, если бы Акира не настояла, не упросила нас рискнуть своими жизнями? Если бы мы уехали, то сейчас у нас не было бы никаких долгов перед гокудо, а вы были бы мертвы. Единственный человек, который спас вас от смерти – это Акира. И вот, какова цена чести и благодарности семьи Кодзима, мы уже знаем. Изгнание, понуждение к болезненному, позорному ритуалу, так, словно она совершила что‑то постыдное. Что же, я буду знать, как именно вы оцениваете добро, которое вам делают и не проще ли уже перестать его делать? Если вы не в состоянии оценить лояльность – какой смысл ее испытывать? Я серьезно начинаю подумывать об ограничении операций гокудо в городе. И мы можем это сделать. – я не блефую и он знает об этом. Акира будет недовольна, но и привлекать ее не будем. Мне достаточно Майко и Читосе для того, чтобы отправить мальчиков и девочек гокудо в больницу на достаточно длительный срок. Зависит от настроения Майко – насколько длительный. Его супера – Огненный Хлыст Джун и Кэтсуми гидрокинетик – нам не ровня. Их, кстати, можно и первыми убрать. Нет, опять Акира будет ругаться. Покалечить. Попросить Читосе коленки прострелить, очень трудно концентрироваться с простреленными коленками. И передвигаться тоже. Банг! Банг! Будут жить.
– Ты угрожаешь мне, мальчик? – сурово сдвигает кустистые брови Джиро‑сама.
– Угроза – это когда блефуют, пытаясь вынудить к действиям. – отвечаю я, чувствуя, как мои кровавые нити уже опутали помещение, просочившись по деревянным стропилам и под полом. Все помещение полностью контролируется мной. Даже если сейчас сюда вломятся супера, или боевики Джиро – им придется несладко.
– А я просто констатирую факты, Джиро‑сама. Вы можете попробовать убить меня, ну или моих близких – и быть готовым к последствиям. Война – не выгодна ни вам ни мне. Предположим, что вы победите в войне, хотя я лично могу допустить это только в том случае, если бы мы не нашли заряд самоуничтожения в убежище. Да, очень остроумное решение. – признаю я.
Не далее, как перед прошлым разговором с Джиро, я уже знал, что он предоставил нам убежище не просто так. Самый простой способ в случае чего избавиться от нас – взорвать в подземном убежище, обвалив его. Даже если я, со своей способностью выживать и выживу – я просто останусь там под обломками навечно. Перспектива страшнее чем смерть. Разве что только Сакура могла бы избежать такой участи. И Линда, разумеется. Но на момент, когда Джиро продумывал этот план – в нашей команде не было ни той, ни другой. Поэтому я, со свойственной мне паранойе – принялся за поиски. Никогда бы не нашел, если бы не искал именно там, где бы сам поставил заряды. Сорок два заряда, каждый довольно мощный, Джиро не поскупился на страховку. Достаточно подождать, когда мы все будем на базе и нажать на кнопку. Бум! И нет назойливой команды Сумераги‑тайчо. И Джиро тут не при чем – а может они уехали куда. Пропали и пропали.
– Учитывая тот факт, что вы уже заминировали убежище, перед тем, как отдать его нам, я могу и это тоже расценивать как акт прямой агрессии. – говорю я.
– Хм. Думаю, мы все еще можем поменять щиты и топоры на нефрит и шелка – говорит Джиро, предлагая перемирие. Но я еще не закончил.
– Я бы хотел, чтобы наше с вами дальнейшее сотрудничество проходило на взаимовыгодной основе. И начиналось с чистого листа. Без долгов между партнерами.
– У этого мира есть цена? – хмурится Джиро‑сама, переходя наконец на открытый диалог, поняв, что намеки я не понимаю. Я в свою очередь отбрасываю демократичное и вялое «Мы» и «Нас» и перехожу к авторитарному «Я».
