Гу Юнь недобро ухмыльнулся.
Со слезами восторга на глазах Сюй Лин посмотрел на Янь-вана. Отвага и острый ум Его Высочества, а также способность сохранять невозмутимость перед лицом опасности заставили его почтительно склонить перед ним голову.
— Ваше Высочество так мудры, — искренне восхитился Сюй Лин.
— Да при чем тут мудрость? — отмахнулся от похвалы Чан Гэн. — Он с детства меня дурачит — я учился на собственном печальном опыте.
Сюй Лин промолчал. Почему-то ему показалось, что, когда Янь-ван говорил о Гу Юне, звучало это... чересчур интимно.
Прятаться в траве в дождливую ночь — сомнительное удовольствие. Им повезло — патруль солдат Запада появился довольно скоро. Отряд Гу Юня услышал, как те ругаются на своем языке. Земля задрожала от топота копыт. Игривая улыбка Гу Юня тут же померкла, он резко нахмурился и прошептал:
— Странно.
Заметив его удивление, Сюй Лин поспешил уточнить:
— Что именно вы находите странным, маршал Гу?
— Этот патруль... Три, четыре, пять человек... Чего их так мало?
Сидевший рядом Янь-ван тихо добавил:
— Не похож ли этот патруль на детскую забаву?
— Пока не знаю, — покачал головой Гу Юнь. — Кстати, у нас кто-нибудь владеет их языком?
Не успел он закончить фразу, как все взгляды были прикованы к Чан Гэну. Помимо Сюй Лина на него внимательно смотрели аж двадцать солдат.
— Почему вы все на меня уставились?
— Неужели Ваше Высочество не владеет иностранными языками? — потрясенно спросил Гэ Чэнь.
Чан Гэн немного растерялся.
— ... Я помню пару выражений на диалекте провинции Сучжоу [2], но откуда мне знать иностранные языки?
За последний год многие решили, что Янь-ван совершенно непредсказуем: таланты его бесчисленны и умеет он всего понемногу или же настолько одарен, что с чем бы не столкнулся — для любой проблемы найдет решение.
Неожиданно помощник ревизора Сюй выпалил:
— Этот подчиненный немного владеет иностранными языками.
Теперь все, включая Янь-вана, на него удивленно уставились.
Сюй Лин закашлялся, чтобы скрыть свое смущение.
— Честно признаться, в тот день, когда маршал Гу и Ваше Высочество обороняли городские ворота, а все чиновники последовали за Императором, этот ничтожный ученый муж чувствовал себя обузой. Да, я не преуспел в шести искусствах [3] и не умею убивать, поэтому решил посвятить себя изучению иностранных языков. Если в будущем нам предстоит еще одно подобное сражение, то мне не обязательно будет облачаться в броню. Я смогу самоотверженно последовать за генералами как обычный слуга, исполняя их указания и роль переводчика. Таким образом жизнь моя не будет напрасна.
Последняя фраза произнесена была с гордостью в голосе. За исключением помощника ревизора Сюя в их отряде состояли или люди бывалые, или вороны, облаченные в черную железную броню. Кто-то был хитер, кто-то умен, кто-то умел быстро двигаться, а кто-то, рискуя своей жизнью, бросался в бой и отнимал чужие жизни. Впереди их ждало множество опасностей. Без Сюй Лина им не справиться. Путешествие непросто давалось слабому ученому, но мысли о том, что он заботится о благе других людей, помогали ему крепче сжать зубы и стойко переносить лишения.
Как бы не сгущались над головой тучи и какой бы напряженной не становилась обстановка, этот ученый продолжал свой путь.
Даже Гу Юнь в задумчивости почесал подбородок и перестал над ним подтрунивать.
— Тогда чуть позже мы воспользуемся услугами господина Сюя. — Игривое настроение Гу Юня испарилось без следа, а его озорной взгляд стал будто холодное железо. — Идут!
Тем временем патруль Запада в легкой броне подошел к месту падения Большого Орла. Вражеский солдат нарезал круги вокруг бушующего огня и еще не утонувших в грязи обломках Орла и что-то про себя бормотал.
— Он говорит, что в такой сильный ливень пожар не мог начаться ни с того ни с сего, — шепотом сказал Сюй Лин. — Но ведь здесь ведь кроме нас никого нет. Что же произошло?
Что значит «здесь ведь кроме нас никого нет»?
Гу Юнь повернул голову. Другой патрульный поднял обгоревший обломок с земли и повертел его, изучая, в руках. Внезапно вражеский солдат чуть ли не подпрыгнул на месте и что-то оживленно сказал.
— Он говорит, что тут штамп военного завода Великой Лян, — сразу перевел Сюй Лин. — Сюда проникли шпионы... Маршал Гу, они взволнованы. Неужели нас обнаружили?
Огонь может уничтожить дерево, а вот камень и железо ему не подвластны. Вражеские солдаты узнали эмблему института Линшу.
— Маршал Гу, — сказал Сюй Лин, — боюсь, иностранцы собираются поднять тревогу и звать...
Рука Гу Юня легла на висевший на поясе гэфэнжэнь. Он подмигнул Чан Гэну и тот, протерев линзы, не спеша поднес к глазам подзорную трубу. Затем принц легонько натянул тетиву, проверяя не отсырела ли она, и под восхищенным взглядом Сюй Лина медленно отпустил ее.
Стоило Гу Юню махнуть рукой, как более двадцати солдат Черного Железного Лагеря, прятавшиеся в траве, бросились в атаку.
Западный патрульный только снял с пояса сигнальный рог и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы просигналить об атаке, как воздух прорезала выпущенная слева железная стрела. Голова бедняги превратилась в расколотый красно-белый арбуз.
Все сослуживцы нечастного были в его мозгах, а следом и на этих растерянных западных патрульных набросились черные тени. Гэфэнжэни рассекали воздух, точно резали овощи. В мгновение ока отрубленные головы попадали на землю. В живых остался только не успевший спешиться патрульный. Он в страхе поднял вверх руки, в ужасе глядя на убийц, неожиданно появившихся из зарослей травы.
Лишь тогда Сюй Лин наконец сумел закончить фразу:
— ... подмогу.
Гу Юнь похлопал его по плечу и с заботой в голосе ответил:
— Больше некому звать на помощь... Схватите его, разденьте догола, свяжите и берите с собой. Не стоит долго здесь задерживаться, уходим отсюда!
Два солдата из Черного Железного Лагеря схватили вражеского патрульного, срезали с него одежду, как шелуху с чеснока, и обыскали. К тому времени бледный пленник был больше похож не то на недоваренную курицу, не то на свинью, которая ждет, когда ее зарежут на обед. Его связали, заткнули ему рот и потащили с собой.
— Кажется, неподалеку расположена небольшая деревенька. Давайте поищем ее, — попутно бросил Чан Гэн. — Местность эта лежит у реки, так что во время войны все, кто мог, уже покинули прифронтовую территорию. Боюсь, остались одни старики и немощные, и на один заселенный дом сейчас приходится девять опустевших. Если нам кто-то встретится, предлагаю узнать у них, какова обстановка на оккупированных территориях. Прошу господина Сюй пойти во главе отряда, а то молчаливые братья из Черного Железного Лагеря при исполнении выглядят довольно кровожадно, так что не дайте им перепугать простолюдинов.
— Подчиненный повинуется приказу, — поспешно ответил Сюй Лин. Краем глаза при этом он косил на Чан Гэна.
Шел дождь, и Янь-ван промок насквозь. Прядь его сочащихся влагой волос прилипла к вискам. Хотя он передвигался мелкими шажками, увязая в грязи, выражение его лица оставалось невозмутимым и безмятежным. Его лук способен был заставить землю содрогнуться — стоило выпустить стрелу.
Когда Чан Гэн вскинул голову, то невольно встретился взглядом с Сюй Лином и вежливо поинтересовался:
— Господин Сюй хочет о чем-то со мной переговорить?
Сюй Лин побледнел, сглотнул и учтиво покачал головой, решив промолчать.
В ближайшей деревне было настолько тихо, будто ее населяли призраки. За исключением завываний ветра, шума их шагов и стука дождя, нигде не раздавалось ни звука. Сломанные ворота, сплетенные из хвороста, были приоткрыты. Сорняки во дворе вымахали до середины стены, повсюду валялась сломанная черепица и почтовые столбы. На двери дома висел светло-зеленый детский набрюшник [4], успевший превратиться в рваное тряпье.
Храм предков являлся самым вместительным во всей деревне. Его внутренний двор можно было увидеть издалека, чужеземцы могли спокойно остановиться отдохнуть в его стенах.
