нерадивую мамашу по коленям. Ни слова ни сказав, она схватила играющую у подъезда Лизу за руку и потащила вдоль дома, точно за ней черти гнались. С неимоверной скоростью и невзирая на сопротивление ребенка, она уволокла детей и скрылась за углом дома, оставив в полном недоумении разинувшего рот бывшего мужа Павла и топтавшуюся неподалеку Клавдию Петровну с собакой. До сего момента она с умилением взирала на играющих в снежки отца с дочерью, гадая, неужто семейство воссоединилось?
Паша, заколебавшись, сделал было пару шагов за бывшей женой, но потом передумал и шагнул к подъезду. Клавдия Петровна тоже подобралась поближе, потянув за поводок Лёнечку, с упоением обнюхивающего щедро обоссанный за день другими собаками сугроб. Стоило только бывшему в употреблении Машиному супругу взяться за дверную ручку, как в ту же секунду дверь резко распахнулась и лишь по счастливой случайности не припечатала Пашу к стене. Выскочивший из подъезда крепкий мужик с силой оттолкнул недотепу и ринулся к противоположному концу дома.
Ленечка, тщательно описывающий в этот момент злополучный сугроб, попался грубияну под горячую руку, точнее, ногу и был безжалостно отброшен в сторону. Бедный пудель, взвизгнув, пролетел недалеко, поскольку Клавдия Петровна крепко сжимала в руках поводок. Натянувшись, тот едва не задушил песика. Ленечка упал, словно подстреленная птица, и жалобно заскулил. Ирод же скрылся за углом дома.
Клавдия Петровна, причитая, подхватила пуделя на руки. Паша выковырнул себя из колких, почти засыпанных дворником снегом кустов, распоров острой веткой рукав куртки и намереваясь немедленно бежать и навтыкать в морду тому мужику. Да передумал. В этот момент из подъезда показался единственный приличный человек в этом семействе, по мнению Клавдии Петровны, – Тамара Ивановна.
«Нет, вы видели? Вы видели, я вас спрашиваю? Это просто ни в какие ворота не лезет,» – распалялась она. Работа на публику – целое искусство, которым отдельные одаренные личности владеют в совершенстве едва ли не с рождения. Тамара Ивановна безусловно была одной из них. Спектакль, разыгрываемый ей, содержал гневный монолог (именно монолог, ассистенты гарпии не требовались), нашпигованный многозначительными театральными паузами, как окорок чесноком.
«Что эта сумасшедшая о себе возомнила? Куда это она с дитем рванула? И Лизу забрала? Ни здрасте, ни досвидания. Квартиру нараспашку бросила. Заходи, бери – не хочу. И где искать эту оглашенную? Мы должны, нет, просто обязаны что-то предпринять. Слышишь, Павел, это нельзя просто так оставить.»
«Да, мама,» – привычно поддакнул тот.
«Полагаю, она не в состоянии как следует заботиться о моей внучке. Думаю, ты должен взять это на себя, Павел, – заботу о девочке,» – торжественно заключила Машина бывшая свекровь.
«Что?» – вытянулось лицо у Паши.
«А Мария может вносить посильный вклад материально. Например, обеспечить ребенка нормальным жильем, чем сдавать его абы кому,» – развивала свою мысль Тамара Ивановна.
Клавдия Петровна, изображающая публику, согласно кивала, не замечая, как получивший физическую и психологическую травму и грубо прерванный в середине процесса Ленечка обмочил ей пальто.
Только при виде двух подъехавших машин, из которых горохом посыпались крепкие мужчины, Тамара Ивановна застыла с открытым ртом. Часть мужчин скрылась в подъезде, часть бросилась врассыпную вокруг дома.
***
Оказалось, Маша знала не все. Новости сыпались, как из рога изобилия.
Катю, которой, в отличии от Михаила, некуда было бежать от своих детей, задержали дома. Но вовсе не из-за предположительного сделанного ей слепка с ключей от Машиной квартиры и произведенного обыска. Все это было недоказуемо. Дубликата ключей у Кати не нашли. Их, видимо, унес с собой ее подельник. А в обилии Катиных отпечатков в Машиной квартире не было ничего удивительного. Ведь она часто здесь бывала. Порой каждый день.
Задержали же Катю за убийство мужа. Для Маши эта новость стала, как ни дико это звучит, приятной. Значит, не ее неумелое, недальновидное колдовство стало причиной смерти человека. Причины были самые что ни на есть классические – любовь и деньги. Гремучая смесь.
Влюбиться в Михаила Кате было несложно. Это Маша знала по себе. Он выглядел надежным, как железобетонный забор, за которым можно спрятаться от жизненных невзгод. Провинциалке Кате – девушке без особых претензий, обремененной в совсем еще молодом возрасте двумя детьми, мужем, двадцатью сотками огорода, двумя десятками кур и старым частным домом, в котором что ни день, то либо потолок протечет, либо электричество коротнёт, он показался принцем. В ее годы душа требует любви, чудес и принцев, а не ежедневной прополки сорняков и стирки. Михаил пообещал Кате все и сразу.
Поверить в то, что она – особенная было совсем не сложно. Ведь не для того она на свет родилась, чтобы крутиться всю жизнь, как белка в колесе. Любой хороший фильм начинается с того, как главный герой осознает, что он особенный, не такой, как все прочие: юный волшебник, инопланетянин с планеты Криптон, человек-паук или ведьма. Катя была в восторге. Она не просто какая-то там обычная девчонка. Она – потомственная ведьма. Ее новый принц подробно растолковал ей, на что она, оказывается, способна. Голова у Кати кружилась, в животе щекотало. Принц свои матримониальные планы скрепил тут же, на заднем сидении автомобиля. Катя не возражала. Ей было не привыкать. Она уже воображала себя на яхте в лазурных водах какого-нибудь теплого моря или в личном самолете.
Дело оставалось за малым. Светлому будущему мешала, как водится, злобная старая карга, которая как собака на сене, припрятала так необходимый Кате для счастья расходный материал – прах усопших кровных родственниц по материнской линии. А также Катин муж – закостенелый пережиток ее прошлой жизни. В новой жизни ему места не было. Каких трудов Кате стоило уговорить муженька переехать поближе к цивилизации, бросив обрыдший старый дом на родственников. Точнее, к злобной старой ведьме, сидящей на ее сокровищах. Пока муж еще был нужен ей. Надо ведь кормить мальчишек, пока она не раздобудет расходный материал.
Когда сыновья пошли в детский сад, встречаться с принцем стало проще.
Сочувствия к убитому мужу Катя не испытывала, лишь сожаление о том, что ничего не получилось. Новая, сказочная жизнь поманила, показала раздвоенный язычок и ускользнула змеей.
Михаил же снова был в бегах. Его черная машина была брошена во дворе одного из спальных районов, съемная квартира оказалась пуста.
Маша, окончательно бросившая кормить ребенка грудью, глотала горстями успокоительное. Лиза безутешно рыдала. Во время вчерашней суматохи бесследно исчез кот. Удрал, шельмец. Сытый, домашний, избалованный котяра на улице, да еще зимой, не жилец. В этом Маша отдавала себе отчет. Но бродить по улице в поисках кота,
