услышал панические крики, гром выстрелов, шипение и животный рёв, но важно не то, кто посмел сеять смуту, а то, сможет ли он призвать на помощь благодетелей.
Распахнулись двери, и тусклый свет фонарей выхватил из тьмы обсерватории статую из чистого золота — не то мужчины, не то женщины. Длинные прямые волосы, тонкие черты лица, высокая грудь, натягивающая ткань накидки, говорили в пользу второго. Широкие плечи, явно выраженные мышцы на обнажённых руках и ногах, нечто, натягивающее ткань ниже пояса, в пользу первого. Тёмный Принц удерживал на плечах змея, хвост которого обвивал пояс обоеполого божества.
Никола повернулся к стражам, а потом улыбнулся Франсуа. Юноша не мог сосредоточиться, его взгляд метался то туда, то сюда. Франсуа дрожал от каждого выстрела, каждого крика, таинственного шёпота, что становился только настойчивее.
— Подойди же, сладкий, — проговорил Никола, — пусть Владыка получше рассмотрит, насколько ты прекрасен.
Франсуа расплакался тихо, без рыданий. Только лишь прошмыгал носом, да утёр сопли носовым платком. Видимо, начал что-то подозревать.
Никола ударил его ножом сбоку в горло. Потом схватил за плечо и не без усилий открыл второй "рот". Итоги стоили приложенных усилий, — поток крови захлестнул прекрасные ноги Тёмного Принца. Несколько глотков сделал и сам губернатор. Он потряс головой, прогоняя опьянение, ухмыльнулся, а потом обратился к статуе:
— Взываю к тебе, Тёмный Принц, Владыка Шести, Невинное Дитя и сам Разврат во плоти. Отправь ко мне своего лучшего воина, чтобы он защитил меня в эту ночь, чтобы я, в свою очередь, продолжил омывать твои стопы кровью непорочных.
Никола опустился на колени, рядом с телом Франсуа и вскинул руки. Он принялся повторять те слова тёмного наречия, которые узнал от других вестников Бога, явившихся на его призыв ранее.
Не все стражники даже на коленях смогли удержаться. Кто-то впервые услышал то, что слышать не стоит ни в коем случае. Они вопили, катались по полу, зажимали уши или даже царапали лица. Жан перенёс тёмное наречие куда лучше, разве что поморщился. Из ушей протянулись тонкие струйки крови.
В тот миг, когда Николе показалось, что в комнате стало холодно и душно, что враги обязательно за спиной, отбрасывают на него свои тени, статуя Тёмного Принца налилась пурпурным светом. Свет стёк к подножию, и из мерцающей лужи потянулись витые рога, кончики пальцев с ухоженными ногтями, крепкие руки, всё больше и больше. Маслянистая жижа сложилась в обнажённого атлета, перетянутого кожаными ремнями, который наверняка послужил бы прекрасной моделью для многих художников и скульпторов, если бы не демонические черты. При виде раскосых глаз, залитых тьмой, раздвоенного змеиного языка в пасти, что распахивалась от уха до уха, фиолетовой кожи и ещё одного налитого кровью глаза на левой обнажённой груди атлета, эти самые художники и скульпторы разбежались бы кто куда.
— Испугался, червь? — спросил демон. — Подумал, что Владыка оставил тебя?
— Как можно?! Нет!
Никола, как и все остальные люди в обсерватории, уткнулся лбом в пол. Он не расслышал шума шагов, но краем глаза разглядел стопы демона с покрашенными алым ногтями.
— Меня ты не обманешь, человечек, — продолжал демон. — Ты боялся, что твой нынешний Владыка, как и предыдущий, бросит тебя в беде. Ты, трус, снова подумал о предательстве.
— Я не хотел! Случайно!
Никола бросился к демону и стал целовать его ноги. Поднимался всё выше и выше.
— Помоги, прошу! — поцелуй. — Слаанеш, услышь меня! — поцелуй. — Жертвы! — поцелуй. — Много жертв! — поцелуй. — Целый город!
Демон отпихнул ногой губернатора в сторону.
— Жалкое убожество. Раб, — сказал демон. — Но ластиться ты умеешь. Знаешь своё место.
Демон развёл могучие руки в стороны, размялся, выпустил струи дыма из носа.
— Покажите мне недовольных.
Никого показывать не пришлось, недовольные сами добрались до обсерватории. Нарастающий шум, грохот шагов, высокие створки дверей сотряслись от удара, второго, третьего, сорвались с петель и…
— Вижу… — демон облизнулся и разразился частыми короткими смешками.
Незваные гости вскинули оружие, нажали на спусковые крючки, но поразили лишь столы, книжные шкафы, когитаторы, телескопы, подзорные трубы, вездесущие бюсты и портреты Сандора Рома. Демон сделал шаг в сторону, растворился во тьме, чтобы спустя мгновение появиться среди толпы смутьянов. Ухоженные ногти вытянулись и превратились в устрашающие когти. Взмах справа-налево — налётчик в маске, закрывающей половину лица, лишился половины головы. Взмах слева направо — на шее второго бунтаря вообще ничего не осталось.
Демон внёс существенные изменения в интерьер губернаторского дворца. Раньше здесь преобладали оттенки золота, теперь же стены, пол и даже потолок темнели от крови. Ошмётки смутьянов украшали собой канделябры и люстры, диваны и резные спинки высоких стульев.
Никола хохотал, как умалишённый.
— Да! Да! — кричал он. — Познайте всю мощь Истинных Богов! Слава Тёмному Принцу! Ну же! — Никола окликнул стражу.
— Слава Тёмному Принцу! — отозвались стражники.
— Стоит ли нам… — полушёпотом проговорил Жан, — поддержать герольда?
— Даже не смей! — проскрежетал Никола. — Даже не смей думать о том, чтобы украсть победу у него. Ты не ровня Ему, и никогда не станешь ровней!
В этот миг из коридора выкатилась и застыла с широко раскрытыми чёрными глазами фиолетовая голова с витыми рогами и широкой пастью. Ихор недолго вытекал из разорванного горла. Материальный мир выталкивал нематериальное тело обратно в варпову преисподнюю. Уже совсем скоро от демона и следа не осталось.
Никола дрожал не в силах отвести взгляд от того места, где только что лежала голова герольда Слаанеш.
"Как?! — мелькала то одна, то другая мысль. — Невозможно! Они — прекрасны! Они — бессмертны!"
Из тьмы коридора донёсся низкий женский голос:
— Всё умирает, Никола.
Следом прозвучал мерный стук посоха или трости, а также клацанье когтей по мраморному полу, словно кто-то запустил во дворец собак.
— Огонь! — приказал Жан.
Стражи выхватили пистолеты и открыли беспорядочную стрельбу, однако стоило им перезарядить оружие и вновь навести прицел на пугающую тьму, как враг, наконец, явил себя.
В обсерваторию вошла невысокая женщина, закутанная в бесформенный балахон. Но не посох, увенчанный серпом, и не костяной гребень, слегка выдающийся над бледной кожей на лысой голове, поражали воображение, а зависшие перед незнакомкой пули. Мимолётное движение изящной ладони, и пули вернулись владельцам: кому в глаз, кому в горло.
Николе оставалось только озираться и дрожать, так как вслед за женщиной в обсерваторию ввалились чудища, бесконечно далёкие от таких прекрасных демонов Слаанеш. Четырёхрукие бледные твари карабкались по
