положения. Путаюсь. Путаюсь. Путаюсь. Но в какой-то момент его слова начинают повторяться в голове раз за разом.
Не сдерживайся…
Наверное, впервые за эту сессию мне удается наконец-то расслабиться. Позволяю отпустить сжавшийся внутри меня ком, мысли, которые не давали окончательно окунуться в ощущения от происходящего. Забываю вечные вопросы, возникающие в голове. Я забываю обо всем и слушаю только свое тело.
— Ах…
Первый громкий стон слетает с губ. Не пытаюсь сдержать его, заглушить покусыванием губами. Не выйдет. Главное при этом не забыть про стакан, иначе…
Боже мой!
Теперь меня мучают не только внутри, но и снаружи. Внезапно действие игрушки обрушивается еще и на клитор. Мамочки. Разве такое может быть? Разве боль может сравниться с наслаждением? Разве они могут дополнять друг друга и заставить сойти с ума? Со мной никогда такого не происходило. Никогда. Больно и в то же время сладко. Не знаю, что буду испытывать после. Как появлюсь завтра на занятиях.
Как взгляну в глаза профессора…
Все это становится неважным, когда чувствую, что приближаюсь к финишу. Я на грани. Во всех смыслах. И не хочу останавливаться. Не хочу тормозить. Не хочу ни о чем думать, даже о чертовом стакане. Будь он проклят. Готова выронить его, ощущая приближение самого сладкого и крышесносного оргазма. Вот сейчас. Еще немного. Еще пара шлепков. Пожалуйста…
Но в какой-то момент все прекращается. И шлепки, и вибрация, и его шепот над ухом. Черт! Куда все пропало? Куда пропал Профессор? Почему я не слышу его позади? Не чувствую? Где он?
— Ты молодец, Габриэль, — раздается низкий голос позади. Уже более властный и не такой хриплый, будто он взял себя в руки после всего этого. В отличие от меня. — Ты многое сегодня выдержала. Отдыхай, — он отбирает стакан с водой и касается игрушки внутри, но…
— Нет! — выкрикиваю неожиданно для себя и сжимаю вибратор.
— Что нет? Ты что-то хочешь сказать?
Боже, что мне ответить? Прямо сказать: «Дай мне кончить!»? Или «Подари мне оргазм, о мой Профессор?». Это в мыслях я ехидничаю, но тело желает немедленной разрядки. Но как? Как мне попросить довести до оргазма? Как?
— Пожалуйста… — единственное слово слетает с губ.
— Что пожалуйста?
Он издевается? Как будто сам не знает, что я хочу.
— Скажи это. Давай, Габриэль.
— Позвольте мне кончить, — произношу скороговоркой. Черт! Стыд не впервой накрывает меня, но через пару мгновений я забуду об этом, если Профессор выполнит просьбу.
— Тебе следует научиться терпеливости, Габриэль. Но пока…
Вибрация внутри меня и на клиторе накрывает меня с двойной силой, вытесняя все сомнения и неловкость. Вытаскивая из меня пронзительные крики, рвущиеся наружу, жар, который не давал покоя на протяжении всей сессии.
И оргазм, которого я так жаждала…
Не знаю, как это описать. Может, во мне действительно живет внутренняя богиня, которая довольно пляшет ламбаду, но я в этом сильно сомневаюсь. Потому что я теряю себя. Только что потеряла. Мое нутро разлетается на маленькие частички. На осколки, готовые поранить любого, кто подойдет близко. Как хорошо, что Профессор отнял у меня стакан, иначе вода пролилась бы не только на меня, но и задела бы профессора Салливана.
Теперь мне нужно собрать себя по кусочкам, а это сделать достаточно проблематично из-за внезапно нахлынувших в голове мыслей…
Глава 11
Адриан Салливан никогда не задумывался об отношениях на рабочем месте. Будь то красивые преподавательницы или очаровательные студентки, которые любили строить глазки на занятиях. Не важно. Еще в университете его наставник часто твердил о моральных ценностях, о том, что он никогда не выпустит в мир непрофессионалов, заглядывающих под юбки собственных студенток.
И Адриан был с ним солидарен на все сто процентов. Во-первых, это чревато последствиями, во-вторых, судом, в-третьих, на карьере можно поставить крест, особенно, если заходит речь об отношениях с молодой студенткой. Мужчине всего тридцать три, считай самый расцвет сил, а тут ему подрежет крылья какая-нибудь обиженная девчонка. Ну уж нет, он не привык так рисковать.
Он прекрасно помнил пример своего друга, который пошел наперекор запрету. Пошел, и пострадал из-за игр судьбы. До сих пор страдает. Но Адриан не из таких. У него была своя модель отношений, которая полностью устраивала обоих партнеров. Он получал удовольствие от контроля над женским телом, а нижние — наслаждение от такого положения. Главное, чтобы в университете никто не узнал о темной стороне его души.
Однако мужчина изменил свое мнение, когда эта самая судьба сама подсунула ему палку в колеса…
И этой палкой оказалась Габриэль Лаундж.
Адриан не рассматривал студентку как игрушку для плотских утех. К нему лезли многие. С нужными вопросами или пустяками. Студентки первое время не давали проходу еще в Лондоне, но он это пережил, научился ставить барьер и отказывать. Учитывая, что он не готов строить отношения с женщинами в обычном понимании, отвергать «поклонниц» оказалось проще некуда.
Но не здесь и не сейчас.
Что изменилось? Почему он пошел наперекор собственным принципам и согласился на сессию с собственной студенткой? Ответ не знал никто, даже сам мужчина. Наверное, если бы Марк в приватном разговоре не подкинул идею тем же вечером, то вряд ли бы он вообще задумался о подобном опыте. Но было что-то еще. То, что окончательно заставило принять решение.
Возможно любопытство, разыгравшееся днем ранее? Или предвкушение грядущих игр с этой девушкой в стенах университета? Он буквально представлял, как они закроются в его кабинете, как девчонка взглянет на него невинными глазами цвета молочного шоколада и, облокотившись о парту, приподнимет юбку. Предвкушал, как будет шлепать ее за плохое поведение, как аккуратная попка покраснеет от ладоней, а девчонка будет сдерживать выкрики, чтобы их никто не услышал их шалости. Будет шепотом просить о каждом новом ударе.
Сегодня Габриэль хорошо показала себя. Справилась с нагрузкой, выдержала стакан с водой, почти не дрыгалась, когда Адриан наносил удары по пятой точке. Странно, что Марк назвал ее новенькой в Теме — от
