— для успешного выполнения боевой задачи в наступлении соотношение войск, сил и средств в тактической зоне должно составлять как минимум 1:3 в пользу наступающих войск к моменту начала боя;
— для успешного прорыва укрепленного района (а под Севастополем тот самый случай), соотношение сил сторон должно быть 1:5–8 в пользу наступающих войск;
— с вероятностью 0,8 войска способны выполнять боевую задачу при суточных потерях от первоначальной укомплектованности: в наступлении на подготовленную оборону — 25 %, на неподготовленную оборону — 30 %; с такой же вероятностью войска в подготовленной обороне отказываются от выполнения поставленной боевой задачи при нанесении им ущерба, равного 62 % от первоначальной укомплектованности.
Как мы видим, в первом военном году Черноморский флот не смог воспользоваться своим превосходством и фактическим господством на море. Но здесь необходимо обсудить еще один вопрос: а собственно говоря, где и когда конкретно Черноморский флот мог воспользоваться своим превосходством и даже господством? Похоже, имела место достаточно парадоксальная ситуация, когда противник и не пытался оспаривать господство советского флота — а Черноморскому флоту негде было его применить. Если не считать, конечно, содействие войскам Красной Армии. Безусловно, черноморцы обеспечили как устойчивость Одесского оборонительного района, так и его эвакуацию. Этому способствовало господство на море, да и приблизительное равенство сил в воздухе.
Вне всякого сомнения, это же предопределяло в целом успешное проведение Феодосийско-Керченской морской десантной операции. Отражение первых двух штурмов Севастополя, как показали дальнейшие события, стало бы невозможным без надежного обеспечения своих морских коммуникаций. Но все это задачи одного блока — содействие приморской группировке войск. А где же «морские» задачи — как, например, уничтожение сил флота противника или борьба на коммуникациях? Что касается защиты своих коммуникаций, то здесь в основном все в порядке. Единственной реальной угрозой нашему судоходству являлись мины, прежде всего неконтактные. Но к борьбе с ними не был готов весь советский ВМФ, и в этих условиях черноморцы сделали все, что было в их силах.
А вот мог ли Черноморский флот физически уничтожить румынский в 1941 г., парализовать судоходство вдоль румынского побережья и на Дунае? Да, мог. Но, по-видимому, уже с июля месяца Военный совет Черноморского флота поразила общая болезнь руководящего состава советских вооруженных сил — вера в безмерную мощь противника, против которого можно было только обороняться, да и то не всегда успешно.
Непрерывное ожидание ударов со всех направлений, причем везде якобы многократно превосходящими силами, настолько травмировало психологию командования флота, что оно даже не помышляло о каких-то самостоятельных наступательных действиях. Этому также способствовало и то, что военачальники Красной Армии, растранжирив свои огромные ресурсы, стали выгребать все, что можно из ВМФ. До мая 1943 г. было сформировано 40 морских стрелковых бригад, на сухопутный фронт передали не менее 373 330 человек рядового и старшинского состава и 16 645 офицеров. Это не считая почти 100 тыс. человек в морской пехоте. Огромные цифры — особенно если учесть, что вся численность советского ВМФ на 22 июня 1941 г. немного превышала 313 200 человек[39]. Кстати, в том же 1941 г. на сухопутный фронт изъяли 146 900 человек.
Конечно, большинство морских стрелковых бригад в 1942–1943 гг. комплектовались личным составом новых призывов — но ведь за счет фондов ВМФ! Самое страшное, что в пехоту, особенно в 1941 г., шел не только личный состав из запаса. На Балтике и на Черном море туда направили тысячи подготовленных специалистов с кораблей. Естественно возникает вопрос о том, как относиться к такому явлению. То ли штаты ВМФ были настолько раздуты, что уход такого количества людей никак не сказывался на боеготовности сил ВМФ, то ли Ставка ВГК не видела в ВМФ никакой конкретной пользы. Для многих высших военачальников Красной Армии Военно-Морской флот воспринимался как что-то экзотическое, парадное, дорогое и никому не нужное. Кроме личного состава, армейцы в первый же месяц постарались фактически переподчинить себе ВВС флотов — по крайней мере бомбардировочную авиацию. Только в 1943 г. она стала опять выполнять задачи преимущественно на морском направлении.
Наверное, совокупность всех этих факторов, а также ничтожность на первый взгляд самого объекта воздействия, то есть румынского флота и их коммуникаций, привели к тому, что, имея достаточно сил и средств для решения нескольких оперативных наступательных задач, командование Черноморского флота незаметно для себя растранжирило их в повседневной текучке, зачастую надуманной.
Потеря господства при явном превосходстве
До лета 1942 г. о господстве на Черном море как таковом в ВМФ не задумывались. Во всяком случае, тому нет никаких документальных подтверждений. Несмотря на катастрофические для страны итоги первого полугодия войны, конкретно к Черноморскому флоту, а значит, к его Военному совету особых претензий не было. Наиболее значимыми событиями этого периода стали оборона Одессы и Севастополя, а также Керченско-Феодосийская морская десантная операция[40]. Во всех случаях флот поставленные задачи выполнил. Были, конечно, недостатки, но если сравнивать хотя бы с Краснознаменным Балтийским флотом, то на Черном море все выглядело очень неплохо.
На этом фоне наступил новый, 1942-й год. А с ним вполне обоснованная уверенность в скором деблокировании Севастополя и возвращении в обжитой Крым. В середине мая всем радужным надеждам пришел конец: шесть германских дивизий разгромили целый Крымский фронт и сбросили советские войска в Керченский пролив. В этой ситуации встал принципиальный вопрос: что делать с Севастополем? Все понимали, что бесконечно защищать город в тех условиях невозможно. Вернее можно — если будут надежно работать коммуникации, связывающие Севастополь с Кавказом. А в чем состояла проблема, если господство на море за советским Черноморским флотом?
Основным пунктом, откуда шло снабжение гарнизона Севастополя, являлся порт Новороссийск. Кроме того, часть войск и грузов доставлялась из Туапсе и Поти. Всего к началу осады Севастополя на Черноморском театре находилось 74 сухогрузных транспортных судна общей грузоподъемностью в 264 083 т и 16 нефтеналивных судов общей грузоподъемностью 159 852 т. Однако многие суда имели небольшую скорость (5–7 узлов).
Главную угрозу для морских сообщений определили правильно — авиация. Здесь трудно удержаться от наивного вопроса по поводу того, куда же делись все германские подводные лодки, которые еще полгода назад бродили по Черному морю чуть ли не десятками. Весной 1942 г. о подводной угрозе почти не вспоминали.
Для следовавших из Севастополя транспортных судов ввели три маршрута, которые проходили по параллелям 43°00′, 43°30′ и 44°00′. Движение транспортов, идущих в Севастополь, с целью предотвращения встреч со встречным потоком в темное время суток и в плохую видимость, производилось на 10 миль южнее. С удалением трасс движения судов от Крымского побережья резко возросла их протяженность, особенно из порта Новороссийск. Самый короткий путь равнялся примерно 250 милям, а наиболее протяженный доходил до 420 миль. В меньшей степени увеличение протяженности новых маршрутов отразилось при следовании транспортов из Поти (480 вместо 420 миль).
Добиться скрытности переходов считалось невозможным, так как часть пути приходилось совершать днем. Выход из баз и подходы к ним конвоев и одиночных транспортов планировались в темное время суток для затруднения противнику наблюдения за движением судов. Поэтому смещение коммуникаций мористее вполне соответствовало обстановке. Быстроходные боевые корабли при самостоятельном следовании из Новороссийска обычно избирали кратчайший путь, успевая на повышенной экономической скорости (16–20 узлов) совершить в темное время суток весь переход или большую его часть.
Переход морем совершался одиночными транспортами или небольшими группами, шедшими, в зависимости от условий обстановки, под эскортом боевых кораблей. Основным средством перевозки войск и грузов в этот период являлись транспорты, но в экстренных случаях для этой цели привлекались и боевые корабли.
В феврале 1942 г. маршруты, введенные в ноябре, отменили, так как за период их использования они оказались изученными противником. 17 февраля установили новые, от которых, однако, в апреле также пришлось отказаться. Поэтому в дальнейшем каждому конвою назначался индивидуальный маршрут, исходя из обстановки и тактико-технических элементов транспортов.
Напряженность коммуникаций Севастопольского оборонительного района
