– Вижу, у тебя, наконец, налаживается личная жизнь. Спасибо вам, присмотрите за ней, она ведь у меня очень хорошая, – обратилась Людмила Алексеевна к Юрию.
– Как вам здесь? Удобно? – спросил Юра.
– Очень… все такие заботливые, по нескольку раз на дню приходят, анализы берут, ухаживают, я всем довольна. Я вам очень благодарна.
– Да не за что, выздоравливайте быстрее, – дотронулся до руки Людмилы Алексеевны Юрий, чем очень тронул Талу.
Они попрощались и вышли из клиники.
– Можешь не волноваться, я лично проконтролирую весь процесс лечения твоей мамы, – пообещал Юра.
– Вы очень добры ко мне и к моей маме, – опустила она глаза, – я очень рада, что мы встретились и все проблемы разрешились. У меня прямо гора с плеч свалилась. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали.
Юрий спрятал улыбку:
– Я тоже рад, что хоть как-то смог тебя отблагодарить, ведь ты же спасла мне жизнь.
– Так поступил бы любой нормальный человек, – отмахнулась Тала. – До свидания. – Она наконец оторвала взгляд от его широкой груди и, развернувшись, пошла в сторону.
Юра сначала растерялся, но потом в два прыжка догнал ее и повернул к себе:
– Постой! Ты куда?
– Домой, – ответила она, стараясь говорить спокойно и раскованно.
– Ты как-то резко…
– Хорошо, давайте плавно. Я пойду домой? – подняла на него глаза Тала и еще раз удивилась, насколько четко рассмотрела черты его лица под слоем грязи и правдиво отобразила на полотнах, где подсознательно выразила свои тайные желания.
– Давай я хоть подвезу тебя. Сюда-то мы вместе ехали! Ты бежишь от меня как от чумного.
– Я думаю, что нам ни к чему продолжать знакомство, оно все равно не имеет продолжения.
– Твой начальник будет сердиться? Так не страшно, пусть напьется антидепрессантов, у вас в аптечной сети их должно быть полно… – заметил Юра.
– Да при чем здесь мой начальник? – наморщила слегка курносый носик Тала, – просто я не могу понять, что вы хотите от меня?
– А ты сама не догадываешься?
– Я непонятливая.
– Я же не маньяк, силой ничего делать не буду, не бойся.
– Еще чего! – фыркнула Тала. – Хотите подвезти? Пожалуйста.
Они вернулись к машине, и Тала назвала адрес. Чтобы как-то разрядить обстановку, Юрий рассказал, какой сюрприз ему преподнес друг.
– Вам подарили дом? Целый дом? – удивилась она.
– С мебелью. С камином и с постельным бельем, – подтвердил он.
– Вот это друг! Замечательный подарок!
– Я тоже так считаю, надо придумать в ответ Петру что-нибудь хорошее. Самое интересное, он где-то заказал мои портреты…
– Ваши портреты? – переспросила Тала.
– Ага, причем я везде полуголый, и сюжеты картин, прямо скажем, фривольные, – заметил со смешком Юра.
Тала почувствовала, что у нее снова поднимается температура, она не верила своим ушам.
– А девушки там были? Я имею в виду на полотнах…
– О да! Весьма аппетитные блондинки.
Тала вытерла вспотевший лоб.
«Не может быть… Москва – огромный город, и чтобы мои картины попали именно к нему…»
– Что ты приутихла? – поинтересовался он.
– Задумалась… остановите здесь, вот моя пятиэтажка.
– Не пригласишь на чашечку кофе? – хитро посмотрел на нее Юрий. – Или боишься?
– Идемте… только моя квартира вам покажется слишком маленькой по сравнению с подаренным домом.
– Ничего, переживу, я не собираюсь там жить, я собираюсь всего лишь переночевать, – самодовольно заявил Юрий.
Тала резко остановилась.
– Это плата за помощь моей матери?
– Нет, как ты могла подумать?
– Тогда убирайтесь отсюда немедленно! Иначе я буду кричать, – глухо произнесла Тала. – Повторить?
– Думаю, не стоит, – недоуменно протянул Юрий.
Тала вошла в подъезд, со страшным грохотом захлопнув входную дверь.
– Озабоченный наглец!
Дома она выпила чаю, полежала в горячей ванне, чтобы прогреть застуженные бронхи и успокоить нервы, и пошла спать, хотя, понятно – ей было не до сна.
Глава 10
Утро следующего дня наконец выдалось теплым и солнечным, весна все же одержала верх над засидевшейся зимой. Тала проснулась и сладко потянулась. Легко позавтракав, она привела себя в порядок и спустилась к своей «Оке», припаркованной во дворе под окнами.
– Талочка! – окликнула ее соседка тетя Варя, спешившая за ней в домашних тапочках.
– Да, тетя Варя?
– У меня посылка для тебя, я позже хотела зайти, но увидела, что ты собираешься уезжать, и выбежала на улицу, – торопливо говорила соседка.
– Какая посылка?
– Сегодня рано утром я побежала за хлебом и заметила красивого мужчину, такой высокий, как артист, и машина у него причудливая, наверное, очень дорогая.
Эстела недовольно сморщила носик, она поняла, кого заметила словоохотливая соседка.
– Я сразу поняла, что он кого-то ищет. Ну, а тут увидел, что я из этого подъезда вышла, и обратился ко мне. Приветливый такой… Говорит, здесь ли живет Эстела. Я ему отвечаю, знаю, мол, такую, только рано пока для гостей. А он и попросил меня передать тебе посылочку, дал целую тысячу рублей за беспокойство.
– Но я ничего не хотела и не просила… – растерялась она.
– Бери давай! Мне-то зачем нужен этот пакет? Мне человек деньги дал, чтобы я тебе передала!
Тетя Варя, сунув Тале пакет в руки, зашаркала назад – любопытная старушка жила на первом этаже и всегда была в курсе всех дел в доме. Тала села в машину и, улыбаясь, раскрыла посылку, она не сомневалась, что за ней подглядывают. Там лежала коробка с новым дорогим мобильником и письмо.
«Я вчера был груб, прости меня и прими в знак примирения этот телефон. Такой деятельной натуре, как ты, вечно спешащей на помощь другим людям, он просто необходим. Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь и ты простишь меня, имей в виду, в записной книжке есть мой номер, он озаглавлен «наглец Юра».
Тала хмыкнула. «Проницательный черт! Что он ко мне привязался? Какой красивый телефон… как же его приятно держать в руке… Верну при встрече, честное слово…» – совсем неуверенно решила она.
Тала кинула коробку из-под телефона на заднее сиденье, а саму трубку бросила в сумочку и завела мотор. Была суббота, и она отправлялась на кладбище, не изменяя своим привычкам. Девушка всю дорогу весело напевала, щурясь на солнце и думая, что, похоже, ее жизнь налаживается. Конечно, этого наглеца в ее планах на будущее не было. У ворот кладбища стояло немало машин, как всегда в выходные дни. Тала припарковалась, взяла сумку, пакет с принадлежностями для уборки могил и направилась сначала к бабушке, затем на могилу мужа, где ей стало почему-то стыдно.
«Дорогой, прости, но я в мыслях изменила тебе. Я не знаю, хорошо это или плохо, но это факт…»
Затем Тала перешла к захоронению четы Храмцовских и принялась тщательно пропалывать сорняки.
– Вот вы и пришли! – раздался голос за спиной.
Тала, испуганно оглянувшись, увидела одинокого старичка. Тала его как-то видела, он служил на этом кладбище.
– Хороший человек был Эрик Игоревич, душевный, – кивнул он на свежую могилу. – Вот супругу его не знал, а он-то часто захаживал к нам, как и ты, дочка.
– Да, я тоже с ним общалась, – согласилась Тала.
– Он, что ли, просил прибираться?
– Сама решила, – отвернулась Тала.
– Я что подошел, вторую субботу тебя жду. Тебе письмо, дочка.
«Сегодня прямо особый день, завалили письмами, – подумала она, – и если первое послание было неплохим, будем надеяться, что и второе тоже приятное».
– А что в письме?
– Не знаю. Передал мне его ныне покойный Эрик Игоревич, может, предчувствовал свою кончину… Я чужих писем не читаю.
Старик достал смятый конверт и отдал ей слегка трясущимися руками.
– Я вам что-нибудь должна?
– Да боже упаси! На мне что, креста нет? Это же последняя воля усопшего!
Старик оторвался от ограды и пошел, что-то ворча себе под нос.
Заинтригованная Тала разорвала конверт.
Дорогая Эстела!
Если ты читаешь это письмо, значит, я уже лежу рядом со своей дорогой Сонечкой, а поэтому отнесись к моему посланию серьезно. Я сделал свой выбор и завещал все свое имущество и бизнес тебе. Ты не смеешь от этого отказываться ни под каким давлением и ни под каким предлогом, это – моя воля! Возможно, ты встретишься с моим сыном и он будет просить тебя отдать наследство. Я запрещаю тебе это делать. Бери и владей! Помоги одной хорошей женщине Балакшиной Татьяне и остерегайся другого моего сотрудника Баранова Ивана. Ты серьезная и порядочная девушка, наверное, продолжаешь следить за могилами. Благослави тебя Бог. Я бы все отдал, чтобы у меня была такая дочь, ведь мой родной сын не заслуживает уважения. Он продаст дело моей жизни, принадлежащие мне произведения искусства, а я хочу, чтобы они сохранились, а с ними и частичка нас с Соней.
Эрик Игоревич.Потрясенная Тала еще несколько минут смотрела на листок бумаги.
