Ну, вот и отлично, пора заняться опарышами.
Кирилл без всякого сожаления осмотрел быстро наливавшуюся фиолетовым, жутко деформированную нижнюю часть лица Витька. Похоже, сломана челюсть. Или обе? А, без разницы.
— Ну что? — усмехнулся он, легонько пнув бандюгана в бок. — Ты готов? Мой пес занялся мальчиком, а я займусь вашими телами.
Но Витек вовсе не хотел становиться телом, о чем он и попытался сообщить «нежити». Вот только сломанная челюсть хорошей дикции не способствует. Никак.
Трясущееся желе, с трудом сохраняя форму человека, попыталось подползти к «господину» и облобызать его походный ботинок. Но ботинок, предпочитавший жесткое садо‑мазо в отношениях с подобными типами, увернулся и пнул желе в другой бок, для симметрии.
А потом Кирилл достал из кармана складной нож и медленно открыл его. Гугнеж Витька опять перешел в вой, это начинало действовать на нервы. Да и мальчишка вон трясется все сильнее. В общем, хватит развлекаться, пора действовать.
Удар ребром ладони в сонную артерию — и стало тихо. Звон комарья не в счет.
— Тимыч, как там мальчик? — Кирилл пока не приближаться к малышу, бедняга и так натерпелся.
Алабай ласково заворчал и ткнул прильнувшего к нему парнишку носом. Но тот вжался еще сильнее.
— Слушай, а как тебя зовут?
Молчание, прерываемое судорожными всхлипами.
— Ладно, ты пока с Тимкой побудь, а я этими поганцами займусь. Больше они тебя не тронут.
Вот и леска пригодилась. Прочная, рассчитанная на крупную щуку (а вдруг?), фиг порвешь. Особенно если связать определенным образом.
Каким? Не очень приятным в исполнении, зато весьма эффективным при вразумлении таких вот ублюдочных извращенцев, как эти двое.
Кирилл оттащил грузные туши «тургеневских барышень» к доту и прислонил их к стене. Затем сходил к джипу, покопавшись в багажнике, отыскал там тканевые перчатки для грязной работы (куда уж грязнее!), надел их и, вернувшись к братишкам, приступил к реализации задуманного.
Приспустив с обоих штанцы, брезгливо морщась, вытащил причиндалы «героев» и с помощью лески петлей соединил связанные впереди руки с самым дорогим.
Теперь любая попытка освободить руки туго перетягивала самое дорогое у основания. А учитывая, что это именно леска, а не веревка, слишком настойчивое стремление к свободе могло привести к добровольной кастрации. «Срубил он нашу елочку под самый корешок».
Ноги поганцам Кирилл связывать не стал. А зачем? Все мысли и желания братишек в ближайшем будущем будут сосредоточены вокруг их отростков.
Вот и ладушки. Теперь — забрать мобильники, проколоть покрышки джипа, слить бензин. Ничего не забыл? А, вот еще что.
Кирилл снова вытащил нож и нацарапал на капоте «Фольксвагена»: «Забудьте сюда дорогу. В следующий раз утоплю в болоте».
Нежить он или где?
Натянув на голову балаклаву, Кирилл подошел наконец к мальчику:
— Малыш, нам пора. Сюда в любой момент могут вернуться дружки этих уродов, а мне тебя еще маме с папой вернуть надо.
— К маме? — Парнишка вздрогнул и чуть приподнял лицо.
И увидел перед собой вовсе не чудище, как ему показалось вначале, а обычного дядю в черной шапке‑маске с прорезями для глаз. Ну, как у ниндзя в кино. А сквозь прорезь на него смотрели сочувствующие и очень добрые глаза. Ребенок ощущал доброту, исходящую от этого дяди, все сильнее и сильнее. Она словно заворачивала его измученную душу в уютное теплое одеяло, закрывая от страшного, стыдного, плохого.
И мальчик снова расплакался, но теперь это были светлые слезы, вымывающие ужас, боль и обиду.
Кирилл разрезал веревку на руках маленького пленника, поднял худенькое, почти невесомое тельце и, кивнув Тимке, направился к лесу.
Очнувшийся первым Колян увидел лишь скрывающийся за стволами силуэт, утаскивающий горько плачущего пацаненка.
Уф, пронесло!
Облегченно вздохнув, мордоворот попытался встать…
Кирилл услышал за спиной дурной рев и удовлетворенно усмехнулся. Начиналась вторая часть Марлезонского балета.
К моменту возвращения на место недавнего привала мальчик почти успокоился. Лишь редкие судорожные всхлипы сотрясали иногда его тело.
— Пришли пока, — Кирилл аккуратно опустил парнишку на землю возле шалаша. — Передохнем немного, а потом пойдем к месту, откуда тебя заберет папа.
— А почему не позвать его сюда? — сипловатым после слез голосом спросил малыш, доверчиво распахнув большие голубые глаза, обрамленные длинными светлыми, слипшимися в мокрые жгутики ресницами.
— Потому что мы пока слишком близко от того места, откуда я тебя забрал. Я, конечно, постарался максимально запугать тех двух придурков, но если приедут их главари, особенно Зотов…
— Дядя Олег? — недоверчиво переспросил мальчик. — А при чем тут дядя Олег? Это же папин друг.
— К сожалению, твой папа ошибался. В мире бизнеса такое случается. Удар в спину могут нанести не только друзья, но и самые близкие люди.
— Но это нечестно! Так нельзя! Он к нам в гости приходил! На мой день рождения костюм Аватара подарил, синий… — поначалу звеневший от возмущения голос мальчика к концу фразы ослабел до тихого шепота.
А потом лицо ребенка как‑то сразу осунулось. Да, малыш, в мире больших денег взрослеют рано.
— Ты есть хочешь? — решил сменить тему Кирилл.
— Нет, — малыш засопел носом и отвернулся.
— Да ладно, не переживай. В жизни всякое бывает. Вот тут у меня есть рыба, запеченная в костре, утром ловил. Правда, вон тот лохматый свинтус хотел все растоптать, но парочку удалось спасти.
Свинтус, сидевший рядом с ребенком, укоризненно повел бровями.
— Он не свинтус, — улыбнулся парнишка и погладил здоровенную башку с обрубками ушей. — Он хороший. Это ведь алабай, да?
— А ты откуда знаешь?
— У моего друга, Антошки, такой же. Нет, не такой, ваш лучше. Как его зовут?
— Тимка.
— Это я слышал, а по‑настоящему? По родословной?
— Тамерлан Хан.
— Класс. А меня — Игорем. По паспорту — Игорь Владимирович Тарасов.
— Очень приятно, я — Кирилл.
— А фамилия?
— Нет у меня больше фамилии. Ты давай‑ка, Игорь Владимирович, подкрепляйся, а я попробую с твоим отцом связаться. Продиктуй мне его номер. — Кирилл вытащил один из конфискованных телефонов. — Нет, не получится. Связи нет. Ну что же, будем идти, пока не появится.
Глава 21
— Вкуснотища! — парнишка расправился с двумя не очень большими рыбами очень быстро, обнаружив вдруг, что уж‑ж‑жасно проголодался. — А еще нет?
— Извини, — развел руками Кирилл. — Я же не знал, что ты ко мне заглянешь, вот и не наловил больше. Я никогда не беру больше, чем нам с Тимкой надо.
— А попить что‑нибудь есть?
— Только травяной чай. Но боюсь, он тебе не понравится, да и холодный уже, — Кирилл вытащил из шалаша берестяной котелок со светло‑коричневым напитком. — К тому же несладкий. Дома я иногда добавляю мед и варенье, но не брать же в поход банки!
— В поход? — оживился Игорь. — В нашем манга‑лагере мы учились, как ходить в манга‑походы.
— Манга‑лагере?
— Ну да. Это лагерь для фанатов манги.
— Фрукта, что ли?
— Не‑е‑ет! — смех мальчика хрустальными бусинками рассыпался среди деревьев. — Вы что, ничего не знаете про аниме?
— М‑м‑м, это какие‑то мультики?
— Ха, мультики! Аниме — это суперские японские мульты. Хотя нет, не совсем мульты… Ой, я не знаю, как объяснить, но это классно! Я обож‑ж‑жаю аниме и мангу! А, я не объяснил. Манга — это комиксы по аниме…
— Стоп! — Кирилл потряс головой, расправляя скрутившийся в улитку мозг. — Подробностей не надо, я понял. Не так давно ребятня фанатела от Гарри Поттера.
— Отстой! — отмахнулся Игорь, осторожно пробуя травяной чай. — А что, пить можно! Нас в лагере угощали травяным чаем, так там полная фигня была, а ваш — ничего. Или это я так пить хочу?
— Наверное, — улыбнулся Кирилл. — Так я правильно понял — ты поехал в лагерь любителей манги?
— Ага.
— Я помню, дочка моего партнера по биз… моего знакомого ездила в лагерь Гарри Поттера, чтобы подучить английский. У них там все было обустроено как в книгах, а общались они исключительно на английском языке. Причем мой знакомый предлагал Ксане поехать на каникулах в языковую школу в Англии, но она — ни в какую! Проторчала больше месяца в Подмосковье, а восторгу было, словно в каком‑нибудь Куршавеле побывала.
— Куршавель — отстой, — деловито сообщил парнишка. — Папка нас туда возил, мне не понравилось. С нами дядя Миша ездил, так возле него постоянно пластиковые тетки крутились, надоедали.
— Пластиковые? — усмехнулся Кирилл.
— Ну да. Они очень похожи друг на друга, как клоны. Куклы Барби клоны, у моей сестры куча этих Барби, так тетки точь‑в‑точь такие же. Волосы до попы, ковыль‑ковыль на шпильках, а на лыжи становились, только чтобы костюм показать. И лица такие же неподвижные, как у Барби, пластиковые. Папка смеялся, что это они из‑за боты… болта…
