- Ныряй!
Стоя на своем посту, я быстро соображаю всю картину.
На нас, по-видимому, несется миноносец. Он нас либо таранит, либо выпустит мину. Мы же ночью слепы, и единственное наше спасение - это большая глубина.
Громадная волна и испортившийся мотор замедляют наше погружение.
- Другой мотор... полный вперед!
Заработал мотор, и стрелка глубомера тронулась. Все замерли в ожидании. Почувствовалось облегчение. Острота момента прошла.
В это время прибегает с носа матрос и докладывает:
- Ваше благородие, около носа прошла мина,- было слышно, как работали ее винты.
- Есть,- отвечаю ему и соображаю: если, несмотря на шум волны, была слышна работа винтов,- значит, мина прошла от борта лодки не далее 3-5-ти футов.
Миновало! Командиру доложу потом, сейчас некогда.
Наконец глубомер показал 60 фут. Теперь мы в безопасности.
Как тихо, хорошо и спокойно.
Надо выяснить поломку мотора,- кажется, она несерьезна.
Только теперь заметил, что рулевые стоят без сапог, как вскочили со сна. По палубе внутри лодки разгуливает влившаяся раньше волна.
Надо ее, во-первых, изолировать и затем откачать: не дай бог, попадет в аккумуляторы, где есть серная кислота,- тогда образуется ядовитый хлор, и мы все задохнемся.
Закипела работа. Исправляли мотор, выкачивали воду и осматривали все механизмы. Бедный матрос был сильно ушиблен в живот и сейчас, лежа на койке, стонал от боли.
- А знаете,- обратился я к командиру,- ведь миноносец выпустил в нас мину, и она прошла вдоль борта. На 5 фут вернее - и мы были бы взорваны.
Приятно было сообщить эту новость потому, что все пережитое было позади.
Когда все успокоилось, мы, собравшись в кают-компании, разбирались в минувшем.
Во взгляде каждого можно было прочесть радость: "Ушли от миноносца".
- Молодчина, Колодий,- обратился командир к сигнальщику, заметившему красный огонь, принадлежавший миноносцу,- представлю к Георгию!
И действительно, недели через три у Колодия на груди красовался новенький Георгиевский крест.
Пленные немецкие капитаны были сами не свои. Команда, бывшая свидетельницей, передавала, что они отлично поняли значение гудящего звука и от испуга только крутили головами. Думаю, что на этот раз, несмотря на весь свой патриотизм, они искренне не желали успеха оружию своих соотечественников.
После вахты и пережитого волнения я, готовый каждую минуту вскочить, не раздеваясь, свалился на койку и, позабыв все волнения, решил, что все-таки сон милее всего на свете. В лодке было тихо, и мы были в безопасности. Разлившаяся по телу теплота погрузила меня в приятную истому, и я крепко заснул.
Глубомер опять показывает 50 фут. Ночью надо проскочить узкое место, где днем могли бы нас заметить и помешать пробраться дальше.
В лодке тихо, светло и монотонно, как всегда под водой на глубине.
Разговор не клеится,- кто пьет чай, кто, пользуясь спокойствием, старается поймать несколько часов сна.
Мы, офицеры, по виду спокойно сидим в кают-компании и лишь изредка перекидываемся фразами. У каждого из нас работает мысль в одном и том же направлении: хочется все обдумать, принять во внимание и учесть всевозможные случайности. Каждый предлагает какую-нибудь комбинацию. Говорим намеками, одной-двумя фразами, но мысль становится каждому сразу понятна. Глядим в карту, и командир, собирая все мнения, ни одного не оставляет неразобранным, не подвергнутым всесторонней критике.
Какая чудная и совершенная школа!
Теория тут же проверяется практикой, и какой практикой! Ум человеческий изощряется до предела. Приходится помнить, что на карту ставится своя и много других жизней. Несчастие может произойти от малейшей оплошности человека. Нечего и говорить о механизмах: неисправность их или просто плохое действие угрожает серьезными последствиями. И потому-то они подвергаются постоянным осмотрам и проверкам.
Однако вот уже 11 часов ночи - час, предназначенный для всплытия. Там наверху теперь темно, и потому под покровом ночи надо всплыть и идти полным ходом.
Вот тут-то и произошел ряд случайностей, чудесных и, во всяком случае, удивительных, спасших нас от верной гибели.
Когда мы всплыли, то, несмотря на все усилия, никак не могли открыть крышки среднего люка. Сколько ни бились - ничего не выходило. Кто-то, после погружения, когда мы были уж на глубине под большим давлением столба воды, видимо для вящей прочности, еще более поджал рычаг, которым задраивалась крышка люка.
Естественно, всплывши, когда давление с крышки снялось, то она (там пружинил слой резины) оказалась так плотно закрытой, что не поддавалась сдвигу. Мы были закупорены как в бутылке.
Что же делать? Надо нырять обратно на ту же глубину и там, вновь под давлением воды, немного приотдать рычаг. Так и сделали.
И вот идя на поверхность и будучи еще под водой, мы почувствовали под килем какие-то глухие удары, как будто мы ударялись обо что-то солидное и державшееся под водой.
- Полный назад,- раздалась команда.
Лодка тронулась назад, и под килем послышались те же загадочные удары, от середины лодки удалявшиеся к носу.
Впечатление было неважное. Но что бы это могло быть?
Рассуждать было некогда. Надо было уходить с этого места - там чуялось что-то недоброе.
"Неспроста это!"- решили мы.
Вылезши наверх, мы застали довольно большое волнение. Полная луна обливала волны желтым светом, дул свежий ветер, и чувствовалась нарастающая непогода. Вдали на горизонте подслеповато мигал маяк.
Открывшаяся картина не действовала успокоительно на наши нервы, наоборот, она сообщала обстановке какой-то зловещий оттенок.
Легли на новый курс. Заинтересованные, мы стали догадываться о только что бывшем непонятном явлении.
Затопленный пароход? Полузатопленная и державшаяся под водой лайба?
Но ни то, ни другое не подходило.
Наши сомнения рассеял штурман, определившийся по маяку и давший точное место.
"Конечно, это сеть!- сразу осенило нас.- Сеть, поставленная немцами против наших подводных лодок".
В самом деле, почему им не поставить ее в таком удобном для них месте? Она как раз перекрывала узкость,- это и по карте видно! Сомнений нет.
Такое открытие заставило нас на мгновение застыть.
Секунд 10-15 дольше, и "Волчица", попала бы под горизонтально плавающее на глубине бревно, на которое навешена сеть.
Сеть, в которую мы влезаем, облипает нас, и при небольшом ее натяжении от движения лодки, рвутся навешенные мины. В лодке образуется пробоина, и... не всплывая на поверхность, не возбуждая ничьего внимания, лодка со всем своим экипажем навсегда ложится на дно морское.
Никто не узнает и не догадается, отчего и где погибла лодка. Смотришь, через несколько времени рядом с погибшей ляжет еще вторая, так же незаметно исчезнувшая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
