Милицейский «крокодил» быстро катил по заснеженным улицам. В его кузове томились будущий Президент Российской Федерации Поручик Ржевский, красавец Борис и алкаш Митюнюшка (так звали мужика). А вскоре к ним добавились мирный наркоман Костик, еще один алкаш без имени и проститутка Анжелика. Город мог спать спокойно.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
(Понедельник)
— Рощина, немедленно вставай, а то я сейчас на тебя лак для ногтей вылью!
Лиля не верила в то, что Галя способна на такое транжирство, поэтому глаза открывать не стала.
— Вставай! Последний раз тебя бужу!
Как можно вставать, если тебе только что приснилось что-то очень хорошее? Что именно, Лиля уже не помнила, но это «что-то» уж очень благотворно повлияло на ее утреннее настроение.
Галя схватила Лилино одеяло и сдернула его.
— Ты же на зачет опоздаешь!
Лиля на мгновение застыла, а потом рывком села на кровати. Караул! Сегодня же «Анализ»!
Далее все смешалось: Лиля бестолково носилась по комнате, пытаясь одновременно натянуть колготки, снять пижаму, обозвать Ржевского самыми плохими словами и хоть еще раз взглянуть в конспект. Хорошо получалось только обзывать Поручика.
— Коз-зел! Я ведь из-за него вчера уснула! Даже халяву не успела поймать!
Она остановилась посреди комнаты, собирая мысли в кулак. Но они расползались.
— Галя! — в измождении позвала она подругу.
— Что?
— Он отнял все мои душевные силы, и я проспала!
— Бегом собирайся!
— Ох! Я вообще ничего не знаю! Я ничего не выучила! Мамочка…
Галя сунула ей бутерброд с маслом.
— Главное, поешь.
— Угу. Березкин меня сегодня уроет, — сказала Лиля с набитым ртом. Ничего не знаю…
В ответ Галя выдала соседке учебник.
— В транспорте почитаешь. А сейчас беги. Ни пуха, ни пера!
— К черту! — прокричала Лиля, распахивая дверь.
* * *
В троллейбусе почитать не удалось, так как к тому месту, на котором сидела Лиля, подобрался какой-то старичок и стал выразительно смотреть на нее, взывая к совести. Совесть не выдержала, и старичок был посажен. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он не такой уж и старый, а ветхость ему придали не года, а злоупотребление крепкими напитками. Но менять что-либо было уже поздно.
В понуром, если не сказать «похоронном» настроении Лиля поднялась на крыльцо родного университета. Будущее представлялось ей безрадостным и печальным. На всех этажах по подоконникам сидел народ и лихорадочно листал, что у кого было. На очередной лестничной площадке она встретилась с потоком студентов, которые чуть не увлекли ее за собой. Внезапно из этого водоворота вынырнула улыбающаяся Ленка Пономарева и кинулась обнимать Лилю.
— Рощина! Великое чудо! Всей группой пойдем в церковь свечки ставить!
— Что случилось?
Пономарева была готова плясать от радости.
— Березкин вчера ногу сломал!
Облегчение огромной волной окатило Лилю.
— Что, правда?! — прошептала она.
— Да правда! Правда! Ох, счастье-то какое!
Лиля хотела было подумать, что нехорошо радоваться, когда кто-то ломает себе ноги, но студенческие инстинкты взяли верх над общечеловеческими.
— Так что, у нас зачет отменили?
Ленка покачала головой.
— Нет. Нам Тётина поставили. Но Тётин — это душка!
Лиля не была уверена, что это так, но уж очень хотелось надеяться.
— Кстати, Сухостой тебе четыре поставил! — добавила ей счастья Пономарева и побежала за толпой.
«Ни фига себе!» — обрадовалась Лиля, вспомнив Поручиковы иероглифы. Видимо, Сухостой не решился признаться, что ничего не понял в ее контрольной, и поставил четверку просто за объем выполненной работы.
* * *
Перед дверью в аудиторию толпилась половина группы. Кто-то обмахивал конспектом только что вышедшую Горшкову, кто-то, заткнув уши, читал дополнительную литературу, кто-то, выставив зад в потертых джинсах, подглядывал в замочную скважину.
Лиля огляделась кругом. «Фиников» нигде не было видно. Это настораживало. После вчерашнего, разумеется, Поручика надлежало ненавидеть и игнорировать, но… В общем, еще по дороге в университет Лиля решила сменить гнев на милость, если Ржевский ей чуть-чуть подскажет. Но подсказывать было некому.
— Лен, — позвала она подошедшую Пономареву, — а где «финики»?
Ленка пожала плечами.
— Они, наверное, уже отсдались.
— Вот злодеи!
Из аудитории один за другим выходили студенты, все довольные-предовольные. Тётин был преподавателем молодым, добродушным и никого особо не мучил.
— Что он спрашивал? — приставала Лиля к одногруппникам.
— Да так, основные понятия…
Она прислонилась к стене и попыталась вспомнить хоть одно основное понятие. Зачет надо было сдать любой ценой. А то, не дай бог, придется пересдавать Березкину. С него станется: чтобы помучить студентов, он может и на каталке в университет прикатить!
— Ну, иди! — толкнула ее навстречу судьбе Ленка.
Но Лиля только отрицательно качнула головой.
— Я ничего не знаю. У меня даже «шпор» нету.
— А ты учебник под пиджак засунь. Видно не будет. Тётя пойдет покурить — подглядишь, если что.
Делать было нечего, и Лиля отдала себя одногруппникам, которые замаскировали томик по «Анализу» у нее на груди. От этого Лилин бюст сразу приобрел угрожающие размеры и несколько угловатый вид, но, в принципе, было не заметно.
— Следующий! — крикнул Тётин в открытую дверь.
Лиля вдохнула побольше воздуха, постаралась унять сердцебиение и вошла в аудиторию.
* * *
Павел Петрович Тётин, прозываемый за глаза Пашаськой или Тётей, был добрым аспирантом. Совсем недавно окончив университет, он до сих пор помнил, каким надо быть преподавателем, чтобы тебя любили учащиеся, и старался как можно меньше прижимать студентов и как можно больше заинтересовывать их своим предметом.
По этой причине его студенты знали «Анализ» в лучшем случае на три с плюсом. Постепенно Тётин начинал приходить к мысли, к которой рано или поздно приходит любой преподаватель: учиться надо заставлять. Но быть строгим как Березкин у Тётина не выходило. Во-первых, ему нравились студентки, и ставить им «незачет» у него рука не поднималась. А во-вторых, он боялся, что это может быть слишком заметно, так что студенты тоже исправно получали хорошие оценки.
Зачет уже близился к концу, и Тётину хотелось есть. Неаттестованными оставались только Рощина, Николай Трубин и Борис Сорокин. В этот самый момент в аудиторию вошла обалденная брюнетка с потрясающим бюстом. На мгновение Тётин потерял дар речи, но потом все же сообразил, что нельзя так пялиться на девичьи формы. Девушка, кажется, заметила его взгляд и даже несколько побледнела.
— Билет брать можно? — произнесла она тихим голосом.
— Можно, — эхом отозвался Тётин.
Брюнетка закрыла глаза и ткнула отманикюренным пальчиком в кучу смятых бумажек. А Тётин подумал: «Интересно, она замужем?»
— Как ваша фамилия?
— Рощина.
Тётин мог бы и не спрашивать: ведь не могла же брюнетка быть Трубиным или Сорокиным!
Рощина прошла к задней парте. При этом она держалась удивительно прямо, неся свою грудь как драгоценность.
Слушать, что вещает сидящая перед ним прыщавенькая студентка, Тётин уже не мог. Он все время отвлекался на Рощину. Та ничего не писала, как другие, и сразу было видно, что проблемы технико-экономического анализа и такая роскошная девушка просто несовместимы. Тётин вздохнул и стал думать о сексе. Не с Рощиной, нет! Желать свою студентку — недостойно. Он думал о сексе вообще…
Отпустив прыщавенькую девочку с миром, Тётин решил все же проверить, замужем ли брюнетка. Потому что если она не замужем, то… Лучше всего семейное положение студенток показывают паспорт или зачетная книжка. Тётин порылся в куче зачеток, но Рощинской там не оказалось.
— Рощина! — позвал он.
Брюнетка перепугано подняла голову.
— А?
— Книжку свою давайте сюда!
Рощина сначала побледнела, потом покраснела как маков цвет. Тётин стал проявлять нетерпение:
— Ну в чем дело? Книжку мне на стол!
— Хорошо… — пролепетала она и, закусив хорошенькую губку, расстегнула пиджак, из-под которого был извлечен учебник по «Анализу».
Тётин совершенно опешил и, не решаясь расстаться с мечтой, сказал не совсем то, что надо:
— Я имел в виду зачетную книжку…
Студенты покатились со смеху.
* * *
Лиля вошла в свою комнату и устало кинула сумку на кровать.
— Ну как?! — воскликнула Галя, отрываясь от каких-то бланков. Ей опять подвернулась работа по липовым печатям, поэтому она не пошла сегодня в «Гармонию», подделав себе больничный.
— Сдала с грехом пополам, — отозвалась Лиля и начала рассказывать о том, как после изгнания из аудитории она подошла к Тётину и кое-как уговорила его поставить зачет, пообещав выучить все к госэкзаменам.
